Она молчит, бросая на меня скептически взгляд. ─ Вы когда-нибудь были на фермерском рынке Монтерелло? ─ Ага. Много раз. Я покупаю там много фруктов. Органические, знаете? ─ Итак, они хотят поговорить о Фрэнки Монтерелло, о последней работе, которую я выполнял для Чарли. В продуктовом магазине нет камер видеонаблюдения ─ в этом месте происходило огромное количество незаконных сделок, чем где-либо еще в Сиэтле, ─ поэтому у них не может быть видеозаписи, на которой я туда направляюсь. Я был в перчатках, когда выстрелил во Фрэнки ─ выстрелил в него до того, как он пальнул в меня, ─ так что отпечатков не будет. Но все же лучше сказать, что я был там, чем отрицать это, а потом заставить Лоуэлл предоставить доказательства обратного. ─ Вы знали, что Чарли Холсан убил владельца этого заведения? Я снова откидываюсь на спинку стула, изображая удивление. ─ Нет, я этого не знал. Откуда тебе это известно? Я знаю, откуда она знает. Рик Ламфетти, парень, которого я отказался убить ради старика, парень, которого я отправил в Анахайм, доносил Лоуэлл бог знает сколько времени. Он мог настучать ей и рассказать все, что она захочет, лишь бы не попасть в тюрьму. Дело в том, что Рик мертв, и без его показаний у Лоуэлл есть только заявление, которое ничем нельзя подкрепить. Агент ухмыляется. Она знает, что я знаю, что у нее ничего нет на этот счет. ─ Вы убили Фрэнки Монтерелло по указке своего босса. ─ Понятия не имею, о чем вы говорите. Когда его убили? Уверен, что смогу точно сказать, где я был. С кем я был в то время. Я точно знаю, что Монтерелло не вызывали полицию, когда умер Фрэнки. Без вариантов. Если я на что-то и могу рассчитывать, так это на то, что итальянцы похоронили своего босса и убрали за собой, не сообщая об этом властям. Подобная семья не хочет, чтобы полицейские лезли в их дела. Лучше сказать, что Фрэнки переехал из штата или что-то в этом роде, если кто-то спросит. ─ Нас не интересуют фальшивые алиби, мистер Мэйфейр. ─ Зачем мне предоставлять вам фальшивое алиби? Я же пытаюсь помочь. Лоуэлл выглядит так, словно только что проглотила четверть отбеливателя. ─ Очень надеюсь, что это желание не пропадет, мистер Мэйфейр. Потому что вы будете помогать нам очень долго. Глава 18 ─ Пожар начался около трех часов дня. Особняк с восемью спальнями оценивался в два-три миллиона долларов США, дом принадлежал Чарли Холсану, подозреваемому в участии в ряде незаконных операций. Мистер Холсан пока не явился для беседы с властями или пожарными инспекторами по поводу пожара. Есть предположение, что шестидесятидвухлетний мужчина мог находиться в здании, но это не подтверждено, потому что пожарным пока не удалось взять огонь под контроль, официальные лица ведут расследование. Это может оказаться непросто. Сильный и быстро распространяющийся огонь уже значительно ослабил конструкцию особняка. Маловероятно, что к моменту тушения пожара большая часть интерьера останется нетронутой. Следите за новостями на Шестом канале. Я выключаю телевизор, и меня начинает тошнить. Это сделал Зет. Я знаю, что это сделал он. Есть много людей, у которых была причина устроить пожар в доме Чарли Холсана, но я до мозга костей уверена, что это был Зет. Пиппа сидит на диване рядом со мной, не отрывая взгляда от теперь уже черного экрана телевизора. ─ Разве плохо, что я рада его смерти? ─ тихо говорит она. Я поворачиваюсь, удивленно глядя на нее. ─ Правда? Ты рада, что он мертв? ─ Конечно. Он сделал с тобой бесчисленное множество невообразимых вещей. И… и с Зетом. Он отравил ту женщину на заправке. И он напугал меня до смерти, когда вломился в квартиру, чтобы забрать Лэйси. Не говоря уже о том, что именно из-за него Лэйси умерла. Когда она преподносит информацию таким образом, я понимаю ее точку зрения. Но она такая добропорядочная. Слышать от нее признание, что она рада, что такой человек, как Чарли, получил по заслугам, немного не в ее духе. ─ Я думала, ты предпочтешь, чтобы мы доверились системе правосудия. Отправили бы ублюдка в тюрьму или еще куда-нибудь. Пиппа качает головой. ─ Нет, черт возьми. Тюрьма слишком хороша для таких, как он. Пусть лучше гниет в аду, чем всю оставшуюся жизнь живёт за счёт государства. К тому же, ─ говорит она, ее голос приобретает жесткий оттенок, ─ он все равно нашел бы способ контролировать ситуацию изнутри. Всегда найдутся люди, готовые выполнять приказы заключенных. Вы с Зетом все равно были бы в опасности. Не знаю, осознает ли она, что включила Зета в круг людей, о которых она заботится, но от того, что она это сделала, мне хочется плакать. Я знаю, что до этого еще очень далеко, но я почти вижу будущее, в котором Пиппа не только поддерживает мои отношения с человеком, которого считает единственным виновником разрушения моей жизни, но, возможно… возможно, он ей даже понравится. Это, конечно, маловероятно, но мне следует быть оптимистом в таких делах. Иначе я сойду с ума. В полдень Майкл возвращается домой с синяком под глазом и разбитой губой. Пиппа вскакивает с дивана, когда он, спотыкаясь, входит в дверь, все еще одетый в спортивный костюм, пропитанный кровью. ─ Боже, это твоя кровь? ─ задыхаясь, спрашивает она. Майкл поднимает одну бровь при виде Пиппы в The Regency Rooms. ─ Не вся, ─ говорит он. И затем, обращаясь ко мне: ─ Где босс? Он уже вернулся? Я качаю головой. ─ Я звонила ему какое-то время назад. Он не ответил. Я подумала… подумала, что ему нужно побыть одному. По правде говоря, мне было немного обидно, что Зет проигнорировал мой звонок, вместо того чтобы поговорить со мной, но я знаю, как ему сейчас тошно. Он решает свои проблемы единственным известным ему способом ─ поджигая здания, и бог знает, что еще. Лучше не гадать. ─ Он вернется до наступления ночи. Он поклялся, что вернется, ─ говорит Майкл. ─ А Хулио? Что случилось с Хулио и Ребелом? Майкл бросает осторожный взгляд в сторону Пиппы. ─ Думаю, мне не стоит сейчас вдаваться в подробности. Достаточно сказать, что все проблемы Ребела теперь решены. И нам больше не нужно беспокоиться о Хулио. Наверное, он прав. Пиппа не знает и половины того дерьма, в которое вовлечен Ребел, да и я тоже не знаю многого. Честно говоря, я и не хочу знать. Если Майкл в порядке, я с удовольствием оставлю этот разговор на потом. Судя по его тону и непререкаемости слов, Хулио Перес мертв, как и Чарли Холсан, и это все, что мне нужно услышать. ─ Однако, есть одна вещь, ─ говорит мне Майкл, присаживаясь на один из табуретов за стойкой для завтрака. ─ Твоя сестра. Несмотря на все, что произошло, несмотря на то, что почти во всем этом бардаке виновата она, мое сердце подпрыгивает в горле. ─ Что? Что случилось? Она в порядке? Майкл кивает. ─ С ней все в порядке. Однако она здесь, в Сиэтле. И… она хочет тебя видеть. На ум сразу же приходит Лэйси. Я долгое время считала ее сестрой, прошло меньше суток с тех пор, как мы ее похоронили, и сейчас кажется, что боль от ее потери никогда не утихнет. Я потеряла сестру, но у меня есть еще одна ─ живая. Следует ли мне по-прежнему злиться на Алексис? Да. Смогу ли я когда-нибудь простить ее за то, что она заставила меня пережить? Не знаю. Но значит ли это, что я должна навсегда вычеркнуть ее из своей жизни? Мой отец знал, что она жива, а мы с мамой разрывались на части, переживая за нее, а потом боялись, что она умерла. Папа сказал, что я не знаю версию Алексис ─ у нее были причины для того, что она сделала. Может быть, пришло время выслушать её рассказ. Сама мысль об этом приводит меня в ярость ─ как будто может существовать достаточно веская причина, ─ но полагаю, что со стороны моим родным и близким будет так же трудно понять мою ситуацию. Уверена, что Пиппа подтвердит это. ─ Ладно, хорошо. Я встречусь с ней. Но… но не сейчас. Мне нужно еще немного времени. ─ Мне нужно, чтобы мое сердце перестало болеть. Мне нужно чтобы мой мир перестал разваливаться на части. Майкл молча кивает ─ парень выглядит совершенно измотанным, словно только что пробежал марафон. ─ Что-нибудь зашить? ─ спрашиваю я. Всегда необходимо что-то зашивать. Но Майкл потягивается и поднимается с табурета, направляясь к холодильнику. Он достает три бутылки пива, скручивает с них пробки и передает одну мне, другую ─ Пиппе. Я не видела, чтобы Пиппа пила пиво, тем более пиво из бутылки, но она принимает его с благодарность. ─ Мне не нужны швы. Мне нужно напиться, ─ говорит Майкл. ─ Мне нужно набухаться до беспамятства. И теперь, когда мы избавились от Холсана и Переса, думаю, мы заслужили ночь отдыха. И… и я хочу выпить за нашу девочку. Я собиралась возразить против того, чтобы надраться в хлам ─ сама идея казалась безрассудной, ─ но как только Майкл заметил, что нам больше не нужно беспокоиться о боссах мафии, и упомянул о Лэйси, все сомнения улетучились. Я поднимаю свою бутылку пива и протягиваю к нему, чтобы чокнуться. ─ За Лэйси, ─ говорю я. ─ За Лэйс, ─ добавляет Майкл. Пип поднимает свою бутылку и присоединяется к нам, и я ничего не могу с собой поделать ─ слезы снова начинают течь по моим щекам. Пройдет еще много времени, прежде чем я смогу думать о нашей девочке, не разрываясь на части. Моя печаль усугубляется, когда я думаю о Зете, который где-то там, в одиночестве, чувствует себя в десять раз хуже, чем я могу себе представить. Майкл читает мои мысли. Он нежно касается кончиками пальцев моей щеки и грустно улыбается. ─ С ним все будет хорошо. Даю слово. С ним все будет хорошо, потому что у него есть ты. Глава 19 Семь часов. Лоуэлл и ее молчаливый гигант держат меня взаперти еще семь часов. Она расспрашивает меня о Монтерелло, а затем задает те же вопросы еще три раза. Она безуспешно пытается подловить меня, заставить сказать что-то, противоречащее моим предыдущим ответам, а я продолжаю давать ей одни и те же ответы Она расспрашивает меня о прошлом с Чарли. Спрашивает о смерти своего коллеги в больнице ─ того, в которого стрелял Чарли, а не я. Расспрашивает меня о взрыве у церкви Святого Финнегана вчера утром. Она спрашивает меня о смерти Андреаса Медины, тело которого было найдено на полу номера в отеле Marriott в центре города. Она расспрашивает меня обо всем, что может быть использовано для предъявления мне обвинений. И упоительная правда заключается в том, что ей нечего на меня повесить. Абсолютно, бл*дь. Совершенно очевидно, что она пытается сделать все от нее зависящее. Лоуэлл знает, что у нее ничего нет, но она надеется, что я полный идиот. Она надеется внушить в меня страх божий разговорами о чудовищных преступлениях, чтобы к тому моменту, когда она дойдет до того, чтобы спросить меня о том, что ее на самом деле интересует, я буду готов признаться во всех грехах, чтобы спасти свою задницу. Она только что приступила к четвертому раунду вопросов о Медине ─ когда вы видели его в последний раз? О чем вы разговаривали с жертвой? ─ когда я окончательно потерял терпение от этого бреда. Я наклоняюсь через стол, сцепляю пальцы и смотрю на злобную суку. ─ Тебе нужен Ребел. Почему бы нам не прекратить это дерьмо, Денис? Почему бы тебе не спросить меня о том, что тебя на самом деле интересует, чтобы ты могла пойти домой разогреть ужин в микроволновке, а я мог убраться отсюда нахр*н? Лоуэлл замирает, словно я нарушил ее планы, и она злится из-за этого. ─ Ладно, Зет. Ты чертовски оптимистичен, если думаешь, что выберешься отсюда после того, как мы завершил разговор, но ладно. Для пущей убедительности, давай поговорим о Ребеле. Ты знаешь, где он? ─ Нет. Я уже сказал тебе, что не знаю. В глазах Лоуэлл загорается огонь. Представляю, как она говорит гиганту выключить камеру, чтобы пойти и найти справочник ─ лучшего друга бесчестного полицейского, ─ но она этого не делает. Ей удается сдержать ярость и задать мне еще один вопрос.