– Сейчас посмотрю… Нет, не было такого. Паша, ты там бухой, что ли? – Примерно час назад вам позвонила Виталина… – Ааа… Мне парни рассказывали про твою предсказательницу. – Тут люди погибли. – В смысле? – перестал смеяться дежурный. – Это сейчас случилось? Реально свалились? Ты сам видел? – Я… Нет, не видел. Но она ведь звонила, – стушевался Паша. – Слушай, Кукушкин, иди проспись. Знаешь же, что и без сумасшедших тёток дел полно. Давай. Пока. Паша пнул мёрзлую землю. Чёрт! Чёрт! Ему хотелось выть. Какой идиот! Упустил Виталину! Да кто она такая? И почему её сегодняшний звонок не зарегистрировали? Он сам слышал, как она вызывала полицию. Не могла же она позвонить сейчас, а попасть в позавчерашний день. Или могла? Что же это?! Паша снова набрал 112. – Макс, тогда я хочу сообщить. Женщина и ребёнок упали в реку с Михеевского моста. Регистрируй КУСП[8]. Патрульная машина приехала минут через пятнадцать. Пришлось ждать своей очереди. Первым освободился 220-й наряд. Паша никак не мог взять себя в руки и сказать им что-то внятное. Вместо этого он мычал, жестикулировал, бесконечно тёр руками обветрившееся лицо. Полицейские усадили его в машину. Печка работала на полную мощь, но Пашины пальцы не хотели оттаивать, язык, казалось, тоже примёрз к нёбу. СОГ[9] подъехал сразу же после патруля. Эксперт вяло прогуливался вдоль перил. Следователь курила, она явно была не в духе. Дежурный опер по фамилии Цветайко стал записывать с Пашиных слов объяснение, которое выглядело как бред сумасшедшего. – Паша, можешь прямо сказать – ты видел, как они упали или нет? Про какую женщину ты вообще толкуешь? – Они шли и… упали. Понимаешь, их надо искать! – Паша с трудом связывал слова. Его мозг будто превратился в желе. – Подожди, ты это сам видел? – Да! Видел! Сам их видел! – наконец выкрикнул Паша. – Теперь вы можете уже начать что-то делать?! – Тихо-тихо. Если унесло течением, мы вряд ли сможем их сейчас найти. Будем вылавливать, как снег сойдёт, – рассуждал видавший виды опер. – Ты чего так распереживался-то? И правда! Паша притих и только нервно покусывал обветрившиеся губы, пока Цветайко записывал его версию, что ребёнок поскользнулся и упал, а мать бросилась вслед за ним. Всё. Версия Виталины была настолько ужасающа, что Паша не мог её озвучить. О том, что на мосту у него была назначена встреча, и тем более – с кем, Паша предпочёл умолчать. Патрульные предложили подвезти Пашу домой, но он отказался. Он побрёл по улице, не различая дороги. Ветер совсем озверел, лицо и волосы хлестал мокрым снегом, в ботинках хлюпало. Ноги сами принесли его к камерам хранения. Паша набрал нужный код на ячейке, в которую положил сумку Миры. Если Мира не успела её забрать, то теперь сумка была не нужна ей. Паша решил отдать её Стасу, всё-таки там были документы его сына. Замок щёлкнул, за дверцей ничего не оказалось. На всякий случай Паша просунул внутрь руку, ощупал гладкие, холодные стенки. Металлическое брюхо камеры было пустым. Глава девятая 22 марта. Пятница Ночью он долго не мог уснуть. Перед глазами крутились картинки произошедшего: мост, Мира с ребёнком, фура, Виталина, тёмная вода. Неужели правда Мира это сделала? Нет, это просто какой-то кошмар, дешёвый ужастик! И куда исчезла сумка из ячейки? Невыносимо жарко. Да когда уже отключат эти чёртовы батареи?! Меньше всего утром Паше хотелось ехать на службу, с кем-то говорить, слушать, записывать… Макс встретил Пашу широкой улыбкой. Видимо, донесли уже о вчерашнем. – Ты как, сменщик мой ненаглядный? – Никак, – Паша отпихнул его и сел за ближайший компьютер. Он хотел посмотреть видеокамеры с того района. Может быть, по ним удастся отследить Виталину? Эта мысль пришла ему в голову только утром. И Паша винил себя, что раньше не догадался. Лучше бы ночью приехал на работу, всё равно почти не спал. Сейчас было бы больше ясности. Ни одна из камер на мост не выходила. Зато на перекрёстке Михеевской и Западной было видно, как Виталина торопливо шла по тротуару, потом села в автобус. И всё, дальше Паша её след потерял. – Жаль, у нас нет такого распознавателя лиц, который по снимку с камеры может выдать полную личную информацию о человеке, – пробормотал он себе под нос. – Ты там за кем следишь? – отозвался Макс. Паша молчал. – За Виталиной? – хитро прищурился дежурный. Его смена закончилась, Макс уже переоделся в гражданскую одежду и собирал сумку. В толстовке и спортивках он стал похож на подростка, у которого заметно улучшилось настроение после окончания уроков. Виталина! – от одного звука этого имени Паша напрягся всем телом, будто его ударили хлыстом. – Макс, иди домой уже! – буркнул он вместо ответа и снова уставился в экран, беспорядочно щёлкая мышью, понимая, что больше ничего не найдет. – Кукушкин, ты тоже кончай дурью маяться! Займись своими непосредственными делами, – проворчал в его сторону Мишин. Капитан, пришедший на работу, как всегда, вовремя («Точность – вежливость королей», – любил повторять он), сидел за стойкой и, нацепив на нос очки и поплевывая на пальцы, листал страницы папки с расписаниями дежурств. Дверь с резким стуком распахнулась, Мишин обернулся. – О, именинница явилась. Я думал, что поменяешься с кем-нибудь на сегодня. Поздравляю, – расплылся в улыбке Васильич. Эля ввалилась с четырьмя плоскими картонными коробками, держа их перед собой на вытянутых руках. Запахло свежей выпечкой, сыром и травами. Милославская традиционно угощала коллег вегетарианской пиццей. – А с колбасой нет? – поморщился Мишин, заглядывая под крышку коробки. – Васильич, в колбасе всё равно мяса нет, так что ничего не теряешь, – тряхнула тугими кудрями Эля. Паша скромно поздравил девушку и уселся к телефонам. От запаха еды его мутило. Конечно, Эля заслуживала хотя бы скромного букета цветов, но Паша до того был погружён в свои проблемы, что сейчас ему было не до чьих-то праздников. Очередной звонок не заставил себя ждать. Паша поднял чёрную, лоснящуюся от частых прикосновений телефонную трубку. – Это полиция? – спросил нетвёрдый мужской голос. – Да, вы позвонили в полицию, – буркнул Кукушкин. – Я хочу сообщить о преступлении, – голос у звонящего дрогнул. – Меня зовут Чуков Марк. Меня побили у бара «Три косули» и… – Мужчина неожиданно начал всхлипывать. Паша не мог понять, что он говорит. – Да, я вижу. Вы сегодня уже обращались. Наряд направлен к бару, – скользнув глазами по записям, ответил Паша. – Я убежал оттуда, – выдавил Марк. – Зачем? Вы должны были оставаться на месте! Где теперь вас искать? – разозлился Паша. – Я дома. По прописке. На Пушкинской, 24, квартира 5. – И что теперь? Наряду за вами по всему городу гоняться? – Вы не понимаете… У меня не хватило денег… А охрана… Они… – мужчина судорожно вздыхал. – Я не мог там оставаться. Их четверо было. Я убежал… У меня есть аудиозапись, как они… – Марк, не в силах больше сдерживаться, разрыдался. Он горько выл в трубку, а Паша не мог скрыть негодования. Взрослый мужик, тридцать лет, – и ноет. Надавали оплеух, как это чоповцы умеют. Бывает. Так он, наверное, сам надрался, к тому же не заплатил. – Мужчина, успокойтесь! – рявкнул он. – Наряд выехал. Ожидайте! – Ишь, как он! – цокнул языком Васильич. – Эля, от тебя научился. Глядишь, со временем Зайчик настоящим полицейским станет. У Паши всё внутри клокотало. Мира умерла, а какой-то мужик плачет, потому что его из бара выперли и побили. Милославская настороженно посмотрела на Кукушкина. – Паша, пойди чайник поставь, – попросила она. После вечерней планёрки Паша увидел Саню Шаранова, проходящего мимо окошка дежурного, и рванул наперерез к лестнице, ведущей в убойный отдел. Паша надеялся узнать от него подробности о вчерашнем происшествии. Может, появились новые факты?