Когда я была студенткой, мне нравилось читать женские журналы. Обложки пестрели завлекающими заголовками: «Как соблазнить мужчину за 10 минут?», «Как влюбить его в себя на всю жизнь?», «Идеальная жена и любовница – кто она?». Авторы статей, все как один, соглашались, что девушка должна быть нежной, лёгкой на подъём, жизнерадостной и привлекательной. Не давить на мужчину своим плохим настроением, быть феей вдохновения и богиней секса. Я читала между строк – слушайтесь, бойтесь обидеть и разочаровать, иначе – нелюбовь. Теперь-то я понимаю, какой идиоткой была, что верила этим статьям и красивым картинкам. Стас постоянно повторял, что у него было много женщин, попадались даже победительницы конкурсов красоты и модели. То, что региональные, он не уточнял. Я чувствовала себя неумехой, с кривыми руками и неидеальным телом, неспособной удовлетворить все его потребности. – Давай. Сегодня готова? – Не знаю. Нет. – Опять нет? Уже полгода «нет». Давай, аккуратно. Ничего с тобой не станет. Говорят, что тёлкам это даже нравится. Интересно, кто это говорит? – Давай, зайчик, – прибавляет он. Я качаю головой. – Тогда не удивляйся в следующий раз, – мрачно роняет он. Следующий раз? Я помнила предыдущий. Записала на подкорку всё до мелочей, чтобы не забыть. Это будут мои канаты, за которые я вытяну себя из этой трясины. Я не только никудышная любовница, но ещё и неумелая хозяйка. Так считает Стас. Иногда он проводит пальцем по какому-нибудь укромному местечку – карнизу или плинтусу – и смотрит долгим взглядом на меня… Чувствую себя ничтожеством. Поэтому я старательно намываю полы, натираю до блеска столы, чищу диваны и кресла. В шкафах на полках – аккуратные стопки белья, на кухне – баночки с надписями. Но мне всё время кажется, что ещё что-то не доделала. Наткнувшись на заколку под кроватью, я не удивляюсь. Пластмассовый чёрный «крабик». С минуту вспоминаю – может быть, это мой? Просто не помню, как обычно. Да нет, я никогда не собирала волосы такими заколками. Возможно, хозяйка «крабика» забыла его тут не случайно, может, хотела оставить тайное послание с очевидным смыслом? Потом позже были ещё кружевные стринги, длинные тёмные волосы в постели. Стас даже не утруждался заметать как следует следы. Или оставлял специально, чтобы понаблюдать за моей реакцией? Но я молчала, чем удивляла саму себя. Странно, но мне не было больно, я даже не чувствовала себя оскорблённой. Наверное, оскорбляться во мне было уже нечему. Моё «я» перестало существовать, превратилось в безмолвную часть Стаса, стало безвольным отростком его организма. Разве нога или рука ревнует своего хозяина к любовницам? Теоретически я знала, что надо, как все уважающие себя женщины, потребовать объяснений. Или уйти из дома. Первое я сделать боялась, потому что выяснение отношений могло стать лишним поводом ударить меня. А идти мне было некуда. К отцу в пропитую квартиру я Тёму не потащу. Тёма… меня снова и снова накрывало волной вины перед сыном. – Ты рано улеглась, – Стас стаскивает с меня одеяло. Я хочу спать, меня знобит. Наверное, опять простыла. Хочется сказать что-нибудь такое, чтобы он отстал от меня. – У тебя есть с кем развлекаться, – бухчу я, не открывая глаз. – Так. А с этого места поподробнее, – Стас заводится с пол-оборота. Я не смотрю на него, но ясно представляю его лицо. Хищное и возбуждённое. Сверкающие глаза, как у кота, охотящегося за мышью. – Ну, расскажи, кто это меня развлекает? Стас силой усаживает меня. – Мне нехорошо, дай отдохнуть. Да ты сам всё прекрасно знаешь, – я уже жалею о том, что завела этот разговор. – Нет, поведай, о прекрасная златовласка, – он проводит рукой по моим волосам. – Твоя брюнетка… и другие. – Ты чего, дурочка? Какие ещё другие? Я тебя хочу. – Прекрати. – Муж и жена должны доверять друг другу. Ты себя сейчас ведёшь, как вздорная подозрительная бабёнка. – Я нашла заколку… и волос… и… – Ты обыскивала квартиру? Может, ты ещё карманы мои проверяешь? То-то ты вечно у меня на шее виснешь. Обнюхиваешь? Фу, Мира! – Я… не… – Покажи заколку. Что ты там нашла? – Я её выбросила. – Так это твоя заколка. Сама её потеряла, а теперь фигню придумываешь. У тебя с памятью совсем беда, ничего не помнишь. Однажды голову свою забудешь где-нибудь! – И трусы я свои не помню? – У тебя их миллион. Немудрено. Давай раздевайся, хватит чушь нести! Он так убедителен, что я начинаю сомневаться в себе. Могла ли я забыть? Что со мной происходит? Паранойя? Шизофрения? Вот мой муж, он хочет быть со мной. Может, я опять надумываю? До того боюсь, что он меня не будет любить, что заранее прокручиваю в голове худшие варианты. – А чёрные волосы? По сути, мне всё равно, что он ответит, я его уже простила. – Потом расскажу. Знаешь поговорку «Сделал дело – гуляй смело»? Стас распластался на кровати. Его грудь мерно движется вверх и вниз, глаза прикрыты. Я примостилась рядом, свернувшись калачиком. – Так что волосы? – тихо спрашиваю я. – Ты о чём? – Ну, ты обещал рассказать про то, откуда в нашей постели чёрные длинные волосы. Мне отчего-то тревожно. Я чувствую, что сейчас мешаю ему, жужжу где-то над головой как назойливая муха, которая и бесит, и отмахнуться лень. – Я ничего никогда не обещаю, – он поворачивается ко мне спиной, натягивает на плечо одеяло. – Ты не можешь сейчас заснуть, – я толкаю его в бок и жду ответного удара, вжимаясь в подушку. Но Стас лишь медленно разворачивается и говорит: – Хорошо. Я дам тебе два варианта. А ты сама решай, какой из них правда. Первый: Лёха познакомился с классной девкой. Дома у него был ремонт, и он попросился ко мне. Я дал ему ключи и предупредил, в какое время никого не будет дома. Какая там была его подруга, брюнетка или блондинка, я не знаю. Второй вариант: я привёл к нам домой молодую девчонку и отодрал её. Не помню, как её звали, но задница у неё была классная. Из света только фонарь за окном. Но даже в темноте я вижу, как он довольно улыбается, наблюдает за мной, как за подопытной мышью, которой вкололи яд. Я не бьюсь в конвульсиях, не кусаю себя за хвост. Лежу и жду, когда это меня прикончит. – Ты такая красивая в лунном свете. Закрывай глаза, пора спать. Будто нищего накормил. Приласкал прокажённого. Перебинтовал лапку, которую только что сломал. Конечно, это Лёха. Первый вариант, и сомневаться нечего! Глава тридцатая С Пашей мы договорились встретиться у бывшего Зоологического музея. Однажды мы ходили туда, когда ещё учились в школе. Разглядывая экспонаты, я зачем-то поспорила с одноклассницей, что совы умеют плавать. Не знаю, что меня дёрнуло сцепиться с Абакумовой. Это было вообще не в моих правилах, и мне вовсе не хотелось вступать в пикировку с Ленкой и что-то доказывать. Но отличница Абакумова всегда старалась доказать своё превосходство и спорила всерьёз. И обязательно на что-нибудь существенное. Потом, чтобы установить истину, Паша нашёл в интернете какой-то видеоролик, где сова по-настоящему плывет. В итоге я выиграла спор, и Абакумова чуть не отрезала свою шикарную косу. Она полчаса рыдала, закрывшись в туалете. – Ну, Ленка, хочешь, я тоже свои волосы отрежу? – я прижималась к дверце кабинки и слышала, как Ленка то всхлипывала, то снова переходила на горький вой. – Нет. Ты победила! А я проиграла. И должна поплатиться. У-у-у-у. – Тогда давай сделаем вид, что это мы так пошутили, что разыграли всех? – Я от своих слов отказаться не могу! У-у-у-у. – Не плачь, пожалуйста.