– Отлично, – ответила она. – И разве она не выглядит отлично? – намекнула Маргарет. Элиза попыталась утихомирить кузину взглядом. – Так и есть. Вы прекрасно выглядите, – тихо сказал Сомерсет, всматриваясь в Элизу. – Новое платье? – Да, – произнесла она пересохшими губами. – Оно вам идет. Простой комплимент, но его ценность от этого не стала ниже. – Вы по-прежнему принимаете воды? – спросил граф. – Да. Но мы ходим в Галерею еще и для того, чтобы повстречаться с нашими новыми друзьями. – С новыми друзьями, – повторил Сомерсет. – К их числу вы относите и Мелвиллов? – Нет, – торопливо ответила Элиза. – Да, – одновременно с ней выпалила Маргарет. Сомерсет снова нахмурился. – То есть, – попыталась объяснить Элиза, – мы встречались с ними всего пару раз, и я не уверена, что нанесу им ответный… – Я бы не хотел переступать границы дозволенного, миледи, но должен предупредить вас: будьте осмотрительны, когда дело касается Мелвиллов. Я слышал разные истории… То, как он это сказал – осторожно, словно тщательно подбирая слова, – подстегнуло любопытство Элизы. – Истории предосудительного характера? – спросила она, не желая показать, как сильно ее занимают подробности, притом что на самом деле они очень ее занимали. Что такого Сомерсет успел услышать о Мелвилле, вернувшись в страну лишь недавно? – Это не те истории, которые я стал бы пересказывать в присутствии леди, – заявил он. – А жаль, – вздохнула Маргарет. И как бы Элиза ни восхищалась деликатностью Сомерсета, в душе она против своей воли согласилась с кузиной. – Могу лишь сказать, что я не посоветовал бы вам таких друзей, – продолжил Сомерсет. – Женщина вашего… Женщина в вашем положении должна быть осторожна. Забота и стремление ее защитить располагали к себе, и Элиза на мгновение испытала соблазн их поощрить. Но нет, это было бы слишком несправедливо. – Мелвиллы очаровательны, – сказала она. – Но насколько я успела понять за время нашего знакомства, пусть и недолгого, эта черта – единственное нарушение приличий с их стороны. Не было необходимости упоминать ни о столкновении карет, ни о подслушанных оскорблениях, оба эти события внезапно ушли далеко в прошлое, показались незначительными перед лицом радости оттого, что Сомерсет нанес ей визит. «Еще целых две недели!» – Уверена, вы со мной согласитесь, если проведете больше времени в их обществе, – добавила она. – Полагаю, у меня будет возможность убедиться лично, – сказал Сомерсет, однако, судя по вскинутым бровям, он в этом сомневался. Часы пробили один раз. Сомерсет встал: – Вынужден попрощаться. Вы собираетесь посетить Галерею-бювет завтра утром? – Да, собираемся, – с готовностью ответила Элиза. – Я найду вас там, – сказал он, отвесил поклон и удалился. – О мой бог, – выдохнула Элиза, едва заслышав, как за ним закрылась парадная дверь. Он остается. Он остается, и она снова его увидит. Завтра. «О мой бог!» – Жизнь в Бате становится по-настоящему интересной, – подвела итог Маргарет, и в голосе ее прозвучало довольство кошки, только что вылакавшей большой горшок сливок. Глава 9 То обстоятельство, что Элиза хоть немного поспала ночью, было не чем иным, как чудом. Ей долго не удавалось заснуть, и тогда она – за последнюю неделю это вошло в привычку – устроилась в постели с альбомом, надеясь, что баюкающие движения карандаша по бумаге успокоят ее взбудораженный ум. Но сколько она ни старалась передать элегантность интерьеров Кэмден-плейс или внешний вид Галереи-бювета (теплые, уютные образы), раз за разом ловила себя на том, что зарисовывает сценки, развернувшиеся сегодня в гостиной: озорная улыбка Маргарет, когда та обменивалась колкостями с леди Каролиной, внимательный взгляд Мелвилла, обследующего книжные полки, и Сомерсет… Снова и снова Сомерсет. Его руки, сжимающие поля шляпы, нахмуренные брови, выражение лица, когда он ее поддразнивал. Она так и заснула с карандашом в руке, и вошедшая утром Пардл недовольно поцокала языком, заметив угольные мазки на простынях. – Сегодня бомбазиновое, миледи? – спросила горничная. – Нет, думаю, лучше шелковое, – решила Элиза. Это платье было значительно более изысканным, чем наряды, в которых она обычно посещала Галерею-бювет, но с учетом особенных обстоятельств, знаменующих сегодняшний день, оно представлялось более подходящим. Элиза жаждала новой встречи с Сомерсетом горячее, чем чего бы то ни было, и ей пришлось дважды напомнить себе, что теперь торопиться некуда. Она сможет видеться с ним каждый день до начала марта. В Галерее, в бальных залах, в церкви. После стольких скудных лет внезапно открывшееся пространство выбора ошеломляло, и она считала минуты до выхода из дома. Как только часы пробили четверть десятого, Элиза и Маргарет отправились в путь по брусчатым мостовым Бата с той поспешностью, какая только позволительна дамам благородного происхождения. Они остановились на входе, обмениваясь вежливыми приветствиями с полудюжиной знакомых. Элиза лихорадочно оглядывала помещение в поисках Сомерсета. Наконец она его нашла – он стоял в центре зала, беседуя с миссис и мисс Винкворт. – Бедняга, – посочувствовала графу Маргарет. Элиза охотно согласилась и сделала было шаг вперед, но кузина поймала ее за руку. – Тогда нам тоже придется с ней разговаривать, – сказала Маргарет, покачав головой. – Пусть лучше он сам к нам подойдет. – Ради всего святого, когда они успели познакомиться? – посетовала Элиза, пытаясь перехватить взгляд Сомерсета. Считалось неприличным просто подойти к постороннему человеку и заговорить с ним. Следовало подождать или попросить общих знакомых, чтобы вас формально представили. Но миссис Бальфур, требуя соблюдения этого правила от остальных, считала, что на нее оно не распространяется. Ничего удивительного, что миссис Винкворт, видимо, придерживается сходных убеждений. Оставалось только надеяться, что Сомерсета не оскорбит бесцеремонность этой дамы. – Вероятно, миссис Винкворт углядела перстень с печатью, и этого оказалось достаточно, чтобы подойти и представиться самой, – предположила Маргарет, мысля в том же направлении. – Приглашу его завтра с нами на променад, – прошептала Элиза подруге, пока они ждали. – Леди Хёрли говорила, что часто отправляется в Сидни-Гарденс после воскресной службы. Мы можем прогуляться все вместе. Идиллическое видение предстало перед ее внутренним взором, и в этот момент Сомерсет наконец их заметил. Раскланялся с Винквортами, направился к Элизе, и чем ближе он подходил, тем более высоким, значительным и прекрасным казался. Солнечные лучи, проникавшие сквозь большие окна, окутывали его фигуру золотистым свечением. – Добрый день, миледи, мисс Бальфур, – сказал он, окидывая быстрым и (кажется?) одобрительным взглядом платье Элизы. – Прекрасно выглядите. – Спасибо, – отозвалась она, мысленно похвалив себя за выбор платья. – Вижу, вы познакомились с Винквортами? – Ваши соседи, как я понял, – ответил он кивнув. – По словам миссис Винкворт, я уже встречался с ними обеими раньше, в опере, хотя у меня не осталось никакого воспоминания об этом знакомстве. И, учитывая, что мисс Винкворт в то время было не больше восьми лет, я не могу не усомниться в достоверности подобного утверждения. Маргарет фыркнула. – Надеюсь, они были не слишком назойливы, – сказала Элиза. – Они были совершенно очаровательны. Впрочем, миссис Винкворт без устали критиковала осанку дочери. Граф помолчал и тактично добавил: – Знаете, меня посетило странное чувство, что миссис Винкворт мне кого-то напоминает. Заметив поддразнивающую улыбку, дрогнувшую в уголках его губ, Элиза ощутила, как ее собственные губы изгибаются в беспомощном подражании. – Я испытала похожее чувство, когда впервые с ней встретилась, – сказала она, стараясь говорить ровно. – Я так и подумал. Элиза едва смогла сдержать улыбку, очень довольная тем, что замкнутость Сомерсета еще немного сдала позиции по сравнению со вчерашним днем. Перед ней простирались две недели, и она представила сотню таких встреч и все большую раскованность Сомерсета в ее присутствии. – Вы сегодня виделись с мистером Уолкотом? – спросила она. – Да, хотя он, боюсь, мечтает отправить меня в Иерихон. Я должен многому научиться в деле управления поместьями, чтобы достойно исполнить долг владельца. Многие джентльмены ценили свои земли только за богатство и получаемые от них привилегии. И куда меньше владельцев ставили на первое место долг перед теми, кто от них зависел. Элизу не удивило, что Сомерсет относится ко второй категории. – Мне повезло, что мистер Уолкот терпелив, как философ, – добавил он с самоуничижительной гримасой.