– Ужин пройдет в приватной обстановке, у нас дома, – сказала кузина, – а половина участников – практически наши родственники! Это было большой натяжкой. Впрочем, Элиза была склонна согласиться, вот только… – У нас нет других гостей, – простонала она. – Ты сейчас пойдешь к Винквортам, потом к Мелвиллам, – предложила Маргарет. – А я поговорю с Перкинсом, и суаре перестанет быть вымышленным. Она подтолкнула кузину локтем: – Да? – Да, – с благодарностью откликнулась Элиза. – Да! А я в самом деле… в самом деле сказала, что мы подадим телятину? – В самом деле, – ответила Маргарет и сжала губы, словно старалась не рассмеяться. – Даже на мой слух это прозвучало дерзко. Итак, сейчас почти одиннадцать утра, суббота. Вероятность того, что повар раздобудет телятину, исчезающе мала. Элиза снова безутешно простонала. На Кэмден-плейс подруги разошлись в разные стороны. Элиза в сопровождении озадаченной Пардл отправилась к Винквортам, надеясь, что приглашение будет сделано быстро и принято легко. Но соседей не оказалось дома. Элиза оставила записку, умоляя их прийти и принося извинения за столь позднее приглашение. Если миссис Винкворт получит записку вовремя, она точно придет. Но если нет… Элиза поспешила на Лора-плейс и там сообразила, что не помнит, с какой стороны от леди Хёрли поселились Мелвиллы. Номер четыре или восемь? Она замедлила шаг, обдумывая безумную мысль, не отправить ли Пардл постучать и туда и туда, но ее внимание привлек звук открываемой двери. Повернув голову, она увидела Мелвилла, выходившего из четвертого номера. Он через плечо разговаривал с кем-то внутри. – Мелвилл! – воскликнула Элиза, мгновенно просветлев. Граф вздрогнул. – Боже правый! – сказал он, поворачиваясь к ней и прижимая руку к сердцу. – Вы намерены меня убить? – Мои извинения, – опомнилась она. – Чему обязан этим (пусть и несколько сомнительным) удовольствием, миледи? – поинтересовался Мелвилл и провел руками сверху вниз по рединготу, словно стряхивая удивление. – Я бы пригласил вас в дом, но вы застали меня на пути в город. – Можно мне вас сопроводить? – предложила Элиза и немедленно покраснела. Надо же было так нескладно выразиться! – Сопроводить меня? – переспросил Мелвилл, забавляясь. – Вы намерены защищать мою добродетель от бандитов? Но руку предложил. Элиза молча оперлась на нее, и они пошли рядом. Она впала в раздумья: как преподнести приглашение? В идеале хорошо бы выложить его очаровательно, словно под влиянием внезапного порыва, избежав неуклюжей прямолинейности. – Я надеялся сегодня днем снова нанести вам визит, – сказал ее спутник. – На этот раз, возможно, более продолжительный, чем первый. Среди сегодняшних треволнений Элиза совершенно забыла о поспешном завершении первого визита, и ее щеки в который раз вспыхнули от стыда. – Примите мои искренние извинения, – сказала она. – Мне жаль, что вы подумали, будто должны поскорее завершить визит. Это не входило в мои намерения. – Пустяки. Каролина объяснила, что вы влюблены в Сомерсета. Кстати, мне любопытно: а вы называете его племянником? Элиза едва не поперхнулась. – Я… я… я… – заикаясь, начала она. – К-как вы посмели! Никакой он мне не племянник! И я в него не влюблена! – Я никому не расскажу, если вас беспокоит именно это, – заверил Мелвилл. – Если это меня беспокоит? – переспросила Элиза. – Милорд, вы переходите все границы, задавая столь бесцеремонные, столь неделикатные… Многие люди назвали бы это беспримерной наглостью. – Надеюсь, вы к их числу не относитесь. Они невыносимо скучны. – Мы могли бы обратиться к более традиционным темам, – предложила она, отчаянно пытаясь взять бразды правления в свои руки. – Например, о том, какая нынче прекрасная погода. – И как долго мы должны разговаривать о погоде, – спросил Мелвилл, с сомнением взглянув на небо, – прежде чем сможем вернуться к более интересным материям? Что заставило вас выйти не за него, а за его дядю? Титул? Все, довольно. Решительно невозможно, пребывая в здравом рассудке, пригласить этого человека на ужин. Необходимо отменить всю затею. Может, солгать Сомерсету, что остальные гости отказались, сославшись на нездоровье? Но такая ложь рискует быть немедленно раскрытой. Или притвориться, что больна она сама? В конце концов, Сомерсет думал, что так и есть. Но каковы гарантии, что Винкворты, столь предприимчиво навязывающие свое общество Сомерсету, не упомянут в разговоре с ним запоздалое и быстро отозванное приглашение? При всех возможных исходах Элизу ждет унижение. Она представила себе, какую самодовольную мину состроит леди Селуин, услышав о внезапной отмене званого вечера, и как нахмурится Сомерсет, порицая столь неизящные манеры. Элиза тряхнула головой. Нет, так не годится. Она должна попытаться выйти из положения с пользой для себя. – Причиной моего прихода к вам сегодня, – упрямо сказала она, – было намерение пригласить вас на скромный ужин у меня дома. – Танцы будут? – заинтересовался Мелвилл. – Разумеется, нет! Невозможно танцевать в черном платье. – Очень жаль. И на какую дату назначено это благословенное событие? – Мм… на сегодня. Это было внезапное решение… надеюсь, вы простите, что получили приглашение так поздно. Спутник бросил на нее взгляд искоса, словно предположив, что Элиза о чем-то умалчивает. – Кто еще будет? – с подозрением спросил он. – Сомерсет. И Селуины. И, надеюсь, Винкворты. – Ясно. Что же, после продолжительных раздумий и учитывая свои предыдущие договоренности, боюсь, вынужден сообщить, что прийти не смогу. – Какие предыдущие договоренности? – требовательно спросила Элиза. – Я договорился с самим собой проводить как можно меньше времени в обществе Винквортов. Я обнаружил, что презираю их – за исключением мисс Винкворт, которую нахожу всего лишь скучной. – Вы виделись с ними лишь однажды! – На мой взгляд, вполне достаточно. – Но это оправдание неудовлетворительно, – запротестовала Элиза. – К чему мне оправдания? Простой факт заключается в том, что я не предвижу для себя удовольствия от посещения этого ужина. Зачем нам идти? Элиза внезапно остановилась посреди мостовой и повернулась к Мелвиллу. Ее охватила такая досада на этого человека, на все случившееся, что она едва не расплакалась. – Я полагала, вы ищете моей дружбы, милорд, – в отчаянии бросила она. – А что такое дружба, если не поддержка в подобных ситуациях? Мелвилл надолго задержал на ней взгляд. – Пожалуй, мы можем заключить сделку, – предложил он. Элиза возвела глаза к небесам, молча прося у Бога терпения. – Какую сделку? – спросила она наконец, не отводя глаз от неба. – Если мы придем… – протянул Мелвилл, словно одновременно пытался сообразить, что ему потребовать взамен, – то вы покажете мне свои картины. Удивленно воззрившись на него, Элиза промолвила: – С вами легко иметь дело. Она ожидала чего-то гораздо более возмутительного. – Я так вам и говорил все это время, – заметил Мелвилл. – Сделка принимается, – сказала Элиза, пропустив мимо ушей последнюю фразу. – Пожалуйста, приходите в половине седьмого. – И поспешила прочь. – В половине седьмого?! – вскричал ей вслед Мелвилл голосом, в котором явственно звучал ужас. Элиза не удостоила его ответом. Глава 10 Вечер превратился в катастрофу не сразу. Более того, до прибытия гостей все складывалось наилучшим образом: вернувшись домой, Элиза обнаружила, что миссис Винкворт прислала записку с согласием; столовую красиво убрали свежими цветами; Перкинс и повар умудрились состряпать прекрасное меню, в которое (чудо из чудес!) входила и телятина. Принарядившись к ужину (Элиза щеголяла в свободном платье наподобие туники из черной итальянской кисеи, которую сколола на груди черной агатовой брошью, а Маргарет надела шелковое платье под цвет глаз), подруги остались довольны своими отражениями. У Элизы забрезжила надежда: возможно, ужин пройдет достойно, несмотря на внезапность, а также то обстоятельство, что по всей Англии сложно было бы подобрать компанию настолько неподходящих друг другу гостей. Надежда просуществовала лишь до прибытия Винквортов, появившихся на десять минут раньше. Они-то возрадовались, узнав, что проведут вечер в обществе высокопоставленных особ. Но после сообщения, что на ужин приглашены еще и Мелвиллы, от их ликования не осталось и следа.