И все же Элизе хотелось, чтобы не было так больно. Глава 12 Воскресные службы в Батском аббатстве всегда были сухими, как пыль, но в это утро нудное бормотание преподобного Грина казалось особенно невыносимым. Обычно Элизе удавалось впасть в блаженную вялость – она праздно разглядывала наряды прихожан, размышляя, какой восхищает ее больше остальных. Но сегодня отвлечься было невозможно. Элиза проснулась утром в том же смятении, с каким ложилась спать. В голове проносились воспоминания о событиях вчерашнего вечера – болезненные, колкие. И тот факт, что Сомерсет выбрал скамью прямо перед ней, нисколько не усмирял ее ажитацию. Он легко мог сесть в любой другой ряд. Хотя аббатство никогда не пустовало (еще одна достопримечательность Бата, которую всякий мог осмотреть, заодно показав себя), оно было достаточно просторным, чтобы каждый выбрал скамью на свой вкус. Именно так поступили Элиза и Маргарет, проигнорировав призывные жесты миссис Винкворт и устроившись рядом с леди Хёрли и мистером Флетчером, вернувшимися из поездки в деревню. – …потому что Бог не искушается злом и Сам не искушает никого…[6] Элиза пошевелилась, Сомерсет слегка повернул голову в ее сторону, но она отвела глаза. Она была уверена, что если посмотрит на графа, то разразится слезами. Едва ли умно давать Бату лишние поводы для пересудов, миссис Винкворт уже наверняка и без того расстаралась. Элиза решила не смотреть на Сомерсета вовсе, только не представляла, как это сделать, поскольку он заслонял ей вид плечами, ширине которых позавидовал бы могучий дуб. – Не желаете ли прогуляться по Сидни-Гарденс после службы? – прошептала Элизе на ухо леди Хёрли, которая тоже перестала прислушиваться к проповеди. – Мелвилл и леди Каролина с нами. Элиза взглянула на Мелвилла. Он и леди Каролина прибыли с опозданием. Все головы повернулись в их сторону, а Элиза испытала неожиданный всплеск облегчения. С какой бы одержимостью она ни размышляла о словах Сомерсета прошлой ночью, мысли о просьбе Мелвилла тоже ее навещали. И хотя он наверняка забыл (скорее всего, предложил не всерьез), Элиза против своей воли надеялась, что он попросит ее снова. Мелвилл перевел взгляд с пастора на Элизу и… подмигнул ей. Она торопливо отвернулась. – Да, звучит заманчиво, – прошептала она леди Хёрли. Гул сотни голосов, пробормотавших финальное «аминь», ознаменовал окончание службы. Элиза встала вместе со всеми, мысленно поторапливая тех, кто шел к выходу впереди нее. – Миледи? Элиза, глядя прямо перед собой, притворилась, что не услышала призыв Сомерсета. «Быстрее, – мысленно подталкивала она древнюю миссис Реннинсон, – быстрее». – Леди Сомерсет! Когда Элиза не повернулась, граф легонько коснулся ее локтя. И хотя он был в перчатках, а она в толстой накидке, Элиза отдернула руку, словно ее обожгло. – Я не хотел вас напугать… – смутился он. Элиза посмотрела на графа. В глазах защипало, горло перехватило, и она поспешно опустила взгляд. – Доброе утро, – поздоровалась она со своими туфлями. – Как вам понравилась служба? – Миледи, – тихо произнес Сомерсет, – я хотел бы попросить прощения за сказанное мной вчера. Разумеется, хотел бы. Разумеется, порядочность не позволила бы ему обойти молчанием события злополучного вечера. Но поскольку Элиза точно знала, что сегодня ей не удастся сохранить присутствие духа во время такого испытания, извинениям придется подождать. – Вы загораживаете дорогу, – сказала она, идя по проходу вслед за Маргарет. Сомерсет последовал за ней, когда прихожане высыпали во двор, а Элиза и Маргарет направили стопы туда, где собрались вместе леди Хёрли, мистер Флетчер и Мелвиллы. – Какая тоскливая служба, – говорил в этот момент Мелвилл. – Никуда не годится, – с жаром согласился мистер Флетчер. Элиза подозревала, что он благополучно проспал всю проповедь. – Когда преподобный заводит речь о пагубе искушений, его не остановить, – сообщила леди Хёрли. – Бедняга ничего не может с собой поделать. – А теперь, похоже, он намерен повращаться в обществе, – заметила леди Каролина, когда викарий вышел во двор и начал пожимать руки прихожанам. – Он обожает беседовать с паствой, – пояснила леди Хёрли. – Неужели не все успел поведать нам во время проповеди? – поразился Мелвилл. – Будь я проклят, если знаю, – сказал мистер Флетчер. Мелвилл хлопнул его по плечу и заявил: – Мы понимаем друг друга в совершенстве. Слава богу, сэр, что вы здесь. – Бесподобно! Несмотря на смертельную скуку, навеянную проповедью, Мелвилл пребывал в отличнейшем расположении духа. Его глаза так сияли, а улыбка была такой солнечной, что даже в душе Элизы начали рассеиваться тучи. – Я слышал, вы собираетесь присоединиться к нашей прогулке по Сидни-Гарденс, миледи, – сказал Мелвилл, предлагая Элизе руку чрезмерно изысканным жестом. – Не пора ли нам двинуться в путь? – Не думал, что вы, милорд, так интересуетесь развлечениями на свежем воздухе, – заметил Сомерсет. – Вы заблуждаетесь на мой счет, – откликнулся Мелвилл. – Леди Хёрли утверждает, что эти сады прекраснее, чем лондонские, даже Воксхолл. К тому же меня весьма интересует лабиринт. – Я бы не сказал, что лабиринт – подходящее развлечение для воскресного дня, – возразил Сомерсет. – Еще одно заблуждение, – жизнерадостно парировал Мелвилл. – Ибо я намерен, блуждая по лабиринту, читать вслух Фордайсовы «Проповеди для молодых женщин»[7], благодаря чему сия прогулка станет исключительно богоугодным делом. – Бесподобно, – с сомнением пробормотал мистер Флетчер. – Не желаете ли послушать прямо сейчас, Сомерсет? – спросил Мелвилл, многозначительно похлопав себя по карману. – Очень прочищает голову. – Благодарю, но я не испытываю недостатка в чистоте, – сказал Сомерсет и повернулся к леди Хёрли. – Приятно с вами познакомиться, мадам. Могу я присоединиться к вашей компании? – Как упоительно! – возрадовалась та. – Можно взять вас под руку? Мистер Флетчер этим утром должен навестить мать, а я очень страдаю, когда рядом нет джентльмена, на чье плечо я могла бы опереться. Она обвила руку Сомерсета, кокетливо хлопая ресницами. Граф сглотнул, она решительно двинулась вперед, и ее спутник, не имея другого выбора, подчинился. – Я всегда хожу очень быстро, леди Каролина, – вполголоса произнесла Маргарет, встряхивая юбку. – Вы уверены, что не отстанете? – Знаете что, мисс Бальфур, – откликнулась та, – со всей определенностью, темп буду задавать я. Они торопливо последовали за леди Хёрли, оставив в арьергарде Элизу и улыбающегося Мелвилла. Завершала процессию шедшая позади на несколько шагов Пардл. Сады Сидни-Гарденс находились недалеко от аббатства – нужно было пересечь реку Эйвон и пройти до конца Палтни-стрит. И вскоре быстро идущие впереди пары, войдя в сад, исчезли за поворотом извивающейся тропы, тогда как Элиза и Мелвилл предпочли прогуливаться не торопясь. Виды вокруг радовали глаз: тенистые беседки, романтичные фонтаны и лоскутки заботливо воссозданной дикой природы вдоль змеистых тропинок. Но Элиза пренебрегла красотами, чтобы внимательнее присмотреться к спутнику. – У вас и правда в кармане «Проповеди» Фордайса? – спросила она с любопытством. – Боже упаси, нет, – ответил Мелвилл, доставая из кармана записную книжку в кожаной обложке. – День, когда я почитаю Каролине Фордайса, станет днем моей смерти при подозрительных обстоятельствах. – И что бы вы сделали, если бы Сомерсет попросил вас прочитать проповедь? – с улыбкой поинтересовалась Элиза. – Я удивлен, что он не попросил. Этот джентльмен положительно вознамерился подзуживать меня при каждом удобном случае. Улыбка Элизы померкла. – Мне жаль, – сказала она. – Я не знаю, почему он так себя ведет. Не вполне правдиво. Сначала она думала, что поведение Сомерсета продиктовано ревностью, но после вчерашнего вечера это казалось маловероятным. – Он ревнует, – сказал Мелвилл. – Вы прекрасно это знаете и умело используете. Элиза ошеломленно покачала головой. – Вы не правы относительно меня, – запротестовала она. – И относительно него тоже. Как бы ей ни хотелось обратного. – Вам нечего стыдиться, – заверил ее Мелвилл. – Мы все совершали во имя любви поступки и похуже, а я нисколько не возражаю, чтобы мной воспользовались ради такой цели. Более того, умоляю, пользуйтесь мной больше, миледи. Элиза залилась густой-прегустой краской и втянула голову в плечи, но Мелвилл еще не закончил. Отстранившись от спутницы, он, как в день их знакомства, раскинул руки, словно приглашая к осмотру: – Я в полном вашем распоряжении. Элиза в панике огляделась по сторонам, чтобы убедиться, что за ними не наблюдают. – Прекратите, – потребовала она. – Это нелепо. Нелепо и неприлично даже для Мелвилла, и она не знала, как поступить в ответ на столь возмутительное поведение: рассмеяться или…