Сомерсет удивленно хохотнул. – Эпатировать меня? – переспросил он, будто это его позабавило. Взглянув на спутницу, он покачал головой: – Когда-то вы не были такой искушенной. – Когда-то, – очень тихо произнесла Элиза, – мне было семнадцать. Улыбка сошла с лица Сомерсета. Они уже не говорили о Мелвиллах. – Миледи, – с некоторой неловкостью снова начал Сомерсет, – миледи, позвольте мне принести извинения. – В этом нет необходимости, – дрожащим голосом ответила Элиза. Поскорее бы дойти до Кэмден-плейс! – Есть, – настаивал Сомерсет. – Я был непростительно груб… – Я бы предпочла оставить этот инцидент в прошлом, – перебила Элиза. Наверняка Сомерсет сожалел лишь о том, что повел себя не как джентльмен. Услышать и принять его извинения за это было бы невыносимо тяжело, ведь пережитую Элизой боль породила не столько бестактность, сколько правота его слов. – Нам лучше обсудить… – Я не думаю, что… – Боже милосердный, вы дадите мне договорить? – требовательно вопросил Сомерсет и внезапно застыл на месте. Элиза поразмыслила, не пойти ли дальше без него, но тоже остановилась. Видимо, придется выслушать. – Простите меня, это было невежливо, – сказал Сомерсет. – Снова. Я… я был чудовищно неучтив с вами. Своему голосу Элиза не доверяла, потому лишь отрывисто кивнула. – Я хочу попросить прощения за все, что случилось прошлым вечером, – продолжил Сомерсет. – Я был жесток, не сдержан, и сколько бы извинений я ни принес, их будет недостаточно. Он снял шляпу, открыв голову холодному ветру. – Но я сожалею. Если вы пожелаете, чтобы я покинул Бат, я это сделаю. Элиза подняла глаза к небу в надежде, что это остановит готовые пролиться слезы. – Нет. Я не хочу, чтобы вы уезжали. Это было правдой. Даже если находиться рядом с ним было невыносимо, даже если он не отвечал взаимностью на ее чувства. Она провела десять лет без него и, невзирая ни на что, не желала, чтобы он уехал. – Я была рада возобновлению нашего знакомства, – добавила она и, наконец собравшись с силами, посмотрела на спутника. Какие голубые у него глаза – право слово, это непозволительно. Сомерсет состроил гримасу: – Я тоже был рад. Элиза перевела взгляд на леди Хёрли и Маргарет – дамы остановились и вопросительно смотрели на пару. – Нам следует их догнать. Сомерсет предложил Элизе руку, и она ее приняла. Напряжение между ними немного спало, но тяжесть не ушла. – Еще я должен принести извинения за сестру, – добавил он. – Есть ли кто-нибудь, за кого вы не станете просить прощения? – спросила Элиза, изо всех сил постаравшись улыбнуться. – И за Селуина, – упрямо продолжил Сомерсет. – Я намеревался сурово отчитать обоих, но они уехали рано утром, и я не успел. Они проявили крайнюю жестокость. По-видимому, изменение в завещании моего дяди задело их сильнее, чем я предполагал. – Они никогда не питали ко мне теплых чувств, – сказала Элиза. – Я привыкла. – Мне жаль, что вам пришлось привыкать, – произнес Сомерсет так тихо, что Элиза засомневалась, предназначал ли он эти слова для ее ушей. – Мне жаль… Он оборвал себя, и несколько шагов они прошли молча. – Я надеюсь, что ничего не разрушил, – сказал он неровным голосом. Элиза задержала дыхание и медленно выдохнула. Что она может сказать? Все уже было разрушено. По крайней мере для нее. Но… ей все равно хотелось, чтобы он оставался в ее жизни, даже если придется покончить с чувствами к нему, раз и навсегда его разлюбить. – Наверное, было глупо считать, что мы сможем просто проводить время вместе и тема нашего общего прошлого рано или поздно не всплывет. – Элиза посмотрела на спутника, заставляя себя не отводить глаза. – Но теперь это произошло, и, возможно, нам удастся начать дружбу с чистого листа. – Вы действительно этого хотите? Даже после того… – Да. Это было лучше, чем ничего. – Дружба… – задумчиво произнес Сомерсет. – Только если вы тоже этого хотите, – торопливо добавила Элиза. Она больше не совершит ошибки, не станет предполагать, что понимает его чувства. – Как вы думаете, – внезапно спросил Сомерсет, – находясь в Бате, друзья могут каждое утро встречаться в Галерее-бювете? – Пожалуй, – осторожно ответила Элиза. – И возможно, еще они могли бы вместе ходить на концерты? Выражение его лица было непроницаемым. – Да, вполне возможно. – И вместе прокатиться верхом, если позволит погода, как вы думаете? Едва заметная улыбка начала приподнимать уголки его губ, и Элиза очень робко ответила тем же. – Думаю, да, – сказала она. Ей только почудилось или такая дружба сильно походила на ухаживания? Элиза отчаянно постаралась подавить надежду, которая вновь расцвела в ее груди. – В таком случае, – сказал Сомерсет, на прощание склоняясь к ее руке, – мне бы очень хотелось стать вашим другом. * * * Бальфур-хаус 14 февраля 1819 г. Дорогая Элиза! Хотя я получила твое последнее письмо, не стану здесь отвечать на вопросы о родных (ты сама можешь предположить, что они находятся в добром здравии), ибо моих ушей достигли крайне огорчительные известия. Я получила сообщение (от леди Джорджианы, а та от своей кузины, а та в свою очередь от леди Клеменс из Бата), что лорд Мелвилл и леди Каролина Мелвилл поселились в Бате. Неужели это правда? Если да, ты можешь только догадываться, в какой ужас я пришла! И меня удивляет, что эти новости мне доставила леди Джорджиана (а той ее кузина, etc.), но не ты сама! Вынуждена дать тебе указания держаться предельно осмотрительно в присутствии подобных особ. Порицания в их адрес многочисленны, разнородны и, говоря по правде, свежи – как шепчутся в свете, недавно открылось, что лорд Мелвилл долгие годы состоял в affaire d’amour[10] с леди Паулет. Спешу напомнить, что леди Паулет – художница, чьи картины так восхвалял бомонд в прошлом году. По дошедшим до меня сведениям, лорд Паулет (самый преданный покровитель Мелвилла), узнав, что ему наставили рога, впал в величайшую ярость. Учитывая, какой поднялся скандал, я надеюсь, что ты никоим образом не станешь поощрять Мелвилла, если он предложит тебе притворную дружбу. В ближайшее время жди новых писем – возникла необходимость кое-каких расходов в связи с обучением Руперта, и я дала на них согласие от твоего имени. У него – хотя ты и показываешь поразительное отсутствие интереса к своему наследнику – растет новый коренной зуб. Твоя любящая мать. Глава 13