— Как там Панос и Вангелис? — осведомилась я. — Прекрасно. — Скучают по мне? — Конечно скучают! — Андреас раскинул руки, так что они скрылись из виду по обе стороны экрана. — Но мы справляемся. Я нахмурилась: — Хочешь сказать, что вы вполне способны обходиться без меня? — Нам нужны деньги! Ты уже получила гонорар? По правде говоря, Лоуренс ничего мне пока не заплатил. — Я в процессе, — сказала я. — Если бы не деньги, я бы тебя ни за что не отпустил. — Эти его слова прозвучали очень по-гречески. Я не бралась угадать, шутит мой партнер или нет. — Ну, расскажи мне про убийство, — продолжил Андреас. — Выяснила, кто его совершил? — Я пока ничего не знаю. — Это был муж. — Что? — Я говорю, что пропавшая женщина наверняка на его совести. В подобных случаях всегда виноват муж. Он не показался тебе подозрительным? — Я с ним еще даже не разговаривала. И дело гораздо сложнее, чем можно подумать. Все крутится вокруг событий восьмилетней давности. Если кто-то убил Сесили, то именно из-за них. Андреас указал на экран. Его палец, непропорционально увеличившийся, нацелился на меня. — Ты, главное, береги себя. Помни, что если опять попадешь в неприятности, меня на этот раз не будет рядом, чтобы помочь. — Почему бы тебе не сесть на самолет и не прилететь в Англию? — промолвила я, мечтая, чтобы он оказался со мной. — Без тебя «Полидорус» еще может обойтись. Но не без нас обоих. Я услышала крики. Они доносились из-под террасы, как мне показалось, но точно определить было сложно. Андреас прислушался, потом пожал плечами, извиняясь. — Мне нужно идти, — сказал он. — Если дело в микроволновке, то ее надо сначала выключить, а потом снова включить. Она постоянно барахлит и капризничает. — Это подходит ко всему в нашем отеле. И вообще ко всей стране! — Андреас наклонился ближе. — Я скучаю по тебе, Сьюзен. И беспокоюсь. Не подвергай себя риску. — Не буду. Крики продолжались, становясь все громче. — Люблю тебя. — И я тоже тебя люблю. Мы потянулись друг к другу через две тысячи миль. Пальцы наши одновременно нашли курсор. Мы нажали на клавиши. Экран опустел. Хит-хаус, Уэстлтон Следующий день начался с неприятного сюрприза. Позавтракав у себя в номере, я как раз спускалась по лестнице, когда заметила человека в костюме, решительной походкой направлявшегося от фасада отеля к офису администратора. Я сразу его узнала: сердитый взгляд, темная кожа, мускулистые шея и плечи. Даже походка у него была необычная: он двигался как бульдозер в поисках стены, которую можно снести. Так или иначе, нельзя было не узнать старшего суперинтенданта Ричарда Локка, и на миг меня обуяло желание развернуться и юркнуть в свой номер, сделав вид, будто я что-то забыла, лишь бы не встречаться снова. Помнится, бравый детектив страшно разозлился, когда я в прошлый раз вмешалась в его расследование. Но я уже зашла слишком далеко, и пути назад не было. Поэтому я склонила голову пониже и поспешила вперед, делая вид, что не замечаю полицейского, погруженная в собственные мысли. Мы прошли буквально в нескольких дюймах друг от друга, и он хоть и видел меня, но явно не узнал. Мне пришлось отметить это обстоятельство как прискорбный недостаток наблюдательности в человеке, величающем себя сыщиком. Говоря по совести, он, должно быть, просто думал о чем-то другом. Я слышала, как Локк спросил про Эйдена Макнейла, и сообразила, что старший суперинтендант пришел доложить мужу об успехах в поисках его жены, а скорее всего, об отсутствии оных. И от души порадовалась, что полицейский меня не узнал, — эта встреча не пошла бы на пользу нам обоим. А еще это происшествие давало мне повод отложить свою беседу с Эйденом, которой я до сих пор откровенно боялась. Я не разделяла мнения Андреаса, заявившего, что «в подобных случаях всегда виноват муж». То обстоятельство, что Эйден женат на Сесили, отнюдь не возводило его в ранг главного подозреваемого. Напротив, невзирая на слова Лизы, все говорило о том, что эти двое были счастливы вместе. А еще у них был ребенок. Это ведь наверняка означает, что муж не хотел причинить Сесили вреда? Ну и как мне с ним говорить? Каким облегчением было сесть в свой старый добрый родстер «Эм-Джи-Би» и нажать на газ, уезжая прочь из отеля. День выдался чудесный, но мне хотелось как можно скорее тронуться в путь. Поэтому я выждала, пока миную подъездную дорожку, и только потом остановилась и подняла крышу. Затем я поехала дальше: гнала, врубив максимально разрешенную скорость и ощущая, как поток ветра холодит лицо и треплет волосы. Промчавшись между зеленых лужаек и посадок, я выбралась на трассу А12 и свернула на север, к Уэстлтону. В день своей гибели Фрэнк Пэррис навещал некий Хит-хаус. Мне требовалось выяснить, не там ли жили его родственники и, что еще важнее, не обитают ли они там до сих пор. Уэстлтон — милая деревушка, а если точнее, то и не деревушка даже, а просто поселение на перекрестке дорог. Здесь пересекаются Йоксфорд-роуд, ведущая в Йоксфорд, Данвич-роуд, ведущая в Данвич, и Блитберг-роуд, ведущая в Блитберг. Чего вы тут не найдете, так это Уэстлтон-роуд, ведущей в Уэстлтон. Как будто кто-то подсказывает, что нет особой причины посещать то место, куда вас занесло. Там есть старомодный автосервис, паб, обозначенный указателем, но невидимый глазу, букинистический магазин, а больше почти ничего. Говорят, деревня расположена рядом с превосходным природным заповедником и отсюда можно прогуляться до моря. Уверена, это славное местечко для жизни. Разыскать Хит-хаус оказалось непросто, особенно в старой машине без навигатора. В отеле я распечатала карту, но нарезала немало кругов, пока не наткнулась на фермера, моющего трактор из шланга. Фермер указал на узкую улочку, которой я не замечала, по большей части из-за отсутствия у нее названия. Улочка увела меня далеко от центра деревни, в собственно природный заповедник, и в конце уперлась в поросший травой луг с бревенчатым домом на дальней его стороне. Это и был Хит-хаус. Название было написано на американский лад на почтовом ящике у ворот. Дом был из тех, что предназначены предстать взору летним утром среди свежескошенных лужаек, усыпанных цветами кустов, с раскачивающимся под деревьями гамаком и так далее. Хит-хаусу было уже лет сто, и, даже не входя внутрь, я знала, что найду там голые балки и открытые очаги, укромные уголки и потолки, с которыми нужно быть начеку, чтобы не удариться головой. Особой красоты в здании не наблюдалось: крыша кое-как залатана черепицей другого цвета, сбоку пристроена уродливая современная оранжерея. Но это был дом из тех, что уютны уже сами по себе. В нем имелось, надо полагать, пять или шесть комнат, две из которых примостились под фронтонами крыши. На дереве висел набор колокольчиков, умиротворяюще позвякивающих на ветру. Припарковав машину, я вышла. Не было нужды запирать ее или поднимать крышу. Открыв калитку, я увидела мужчину в синей спецовке, красившего оконную раму. Был он низеньким и худым, очень бледным, с коротко подстриженными волосами и в круглых очках. Это и есть хозяин дома? Или человек, на него работающий? Трудно было сказать. — Добрый день! — воскликнул неизвестный. Он, похоже, вовсе не удивился, увидев меня. На его губах играла улыбка. — Вы здесь живете? — спросила я. — Да. Чем могу помочь? К такой общительности я оказалась не готова и не могла сообразить, как лучше представиться. — Простите, что отрываю вас от дел, — начала я. — Но не могли бы мы переговорить. — (Он выжидающе молчал.) — Это насчет «Бранлоу-Холла». Тут мужчина сразу оживился: — Да, конечно. — Я там остановилась. — Счастливица. Шикарный отель. — Я хочу задать вопрос о том, что произошло там довольно давно. Вы, случайно, не знали человека по имени Фрэнк Пэррис? — Да. Я знал Фрэнка. — Мой собеседник заметил, что до сих пор держит малярную кисть, и опустил ее. — Не хотите ли войти в дом и выпить чашку чаю? Такое гостеприимство меня огорошило. Он, похоже, был не просто согласен, но горел желанием поговорить со мной. — Спасибо, — сказала я и протянула руку. — Меня зовут Сьюзен Райленд. Он критически осмотрел свою ладонь, перепачканную белой краской. — Мартин Уильямс. Извините, что не могу подать руку. Пойдемте… Он повел меня за угол дома и далее через сдвигающуюся дверь. Внутри дом оказался в точности таким, как я себе и представляла. Кухня была просторной и уютной, с плитой фирмы «Ага», островком для приготовления пищи, подвешенными к потолочным балкам цветочными горшками и обеденным столом из сосны, вокруг которого стояло восемь стульев. Тут имелись современное окно, выходящее в сад, и арочный проем, ведущий в коридор со стенами из красного кирпича, круглым антикварным столиком и лестницей на второй этаж. Семья закупалась в супермаркете «Уайтроуз». Два фирменных пластиковых пакета стояли на полу в ряд с высокими резиновыми сапогами, кошачьим лотком, гладильной доской, теннисными ракетками, корзиной для белья и велосипедным насосом. Это создавало ощущение не столько неопрятности, сколько обжитого дома. Все находилось там, где следует. Карты, выпущенные картографическим обществом, и пособия по наблюдению за птицами лежали раскрытыми на столе, рядом со свежим номером «Гардиан». Повсюду были фотографии в рамочках: две девочки, от младенческого возраста до лет двадцати с небольшим. — Вам крепкий или с мятой? — спросил Мартин, включая чайник. Но прежде чем я успела ответить, в комнату вошла женщина. Она была чуть ниже хозяина и примерно того же возраста: в качестве пары они подходили друг другу идеально. Женщина слегка напомнила мне Лизу Трехерн — из породы злючек. Разница заключалась в том, что она была настроена более воинственно. Я вступила на ее территорию, и мне здесь явно были не рады. — Это Джоанна, — представил супругу Мартин. Потом обратился к жене: — А это Сьюзен. Она приехала из «Бранлоу-Холла». — Из «Бранлоу-Холла»? — Да. Хочет разузнать насчет Фрэнка. При этих словах Джоанна переменилась в лице. Минуту назад она выглядела сдержанно негостеприимной, теперь же заметно встревожилась. Быть может, даже испугалась. — Это довольно непросто объяснить… — начала я, стараясь ее успокоить. Стоявший рядом с плитой электрический чайник зашипел. — Я просто готовлю чай для Сьюзен, — сказал Мартин. — Так вам какой: крепкий или с мятой? — Крепкий будет в самый раз, — ответила я. — Я сама сделаю. — Джоанна потянулась за кружками и пакетиками с заваркой. — Нет-нет, дорогая. Ты лучше посиди и займи гостью. — Уильямс улыбнулся мне. — Не так часто у нас бывают посетители. А мы обществу всегда рады.