— Ну, я в свое время открыла его для читателей, так же как и вас, — ответила я. — Правда, с вами работать было гораздо приятнее. — Спасибо на добром слове. — Он улыбнулся. — Я говорю это вполне искренне. Конвей был непростым человеком. В общей сложности мне довелось работать над девятью его романами, и мне нравилось его творчество… по крайней мере, пока дело не дошло до «Английских сорочьих убийств». — Может, расскажете мне, что тогда произошло? Выбора у меня не было. В конечном счете я пользовалась гостеприимством этого человека. И я поведала Эндрюсу все без утайки. Времени это заняло немало, так что на какой-то стадии мы перешли от забеленного молоком чая к белому вину. — Невероятная история, — сказал Крейг, когда я закончила. — Не возражаете, если я задам один вопрос? — Валяйте. — Ведя то расследование, вы едва не погибли, однако теперь делаете это во второй раз. Вы предполагаете, что кто-то убил Сесили, поскольку она что-то выяснила. Скажите, Сьюзен, а вы не боитесь, что такая же судьба может постигнуть и вас тоже? Мне невольно вспомнилась Кэти, спросившая: «Думаешь, разумно было позволить втянуть себя в очередное расследование убийства?» И я дала Крейгу тот же самый ответ, что и сестре: — В этот раз я буду более осторожной. Да вот только правда ли это? Я встречалась с Эйденом Макнейлом, Дереком Эндикотом, Лизой Трехерн, а также с Мартином и Джоанной Уильямс. Я была одна, а любой из них мог лгать мне. Любой из них вполне может оказаться тем человеком, кто до смерти забил Фрэнка Пэрриса молотком. Няня по непонятной причине повела себя как гарпия, и даже суперинтендант Локк туманно мне угрожал. Все это определенно не те люди, с которыми стоит иметь дело, но как я смогу вытянуть из них что-то, не доверяясь им по крайней мере до некоторой степени? Возможно, я все-таки подвергаю себя риску. — Вы перечитали тот детектив? — осведомился Крейг. — «Аттикус Пюнд берется за дело»? Пока еще нет. Собираюсь начать в понедельник. — Вот, возьмите мой экземпляр, если хотите. — Он подошел к полке и вернулся с новой книгой в руке. — Кто-то подарил мне это издание, но наверху у меня хранится старое. Берите, если, конечно, вы уже не обзавелись романом… — Нет. Как раз собиралась купить. — Тогда это сэкономит вам деньги. — Крейг глянул на часы. — Мне пора. Вечером мы можем не увидеться. Спектакль закончится только в половине одиннадцатого. — Вы не возражаете, если я приглашу вас на ужин завтра вечером? Я не успела еще расспросить вас про ваши книги, про новых издателей и прочее. Вы, насколько понимаю, не женаты и никакими иными обязательствами не связаны? — Нет, боже упаси! — Ну, тогда давайте выберем заведение где-нибудь поблизости. Если, конечно, вы не против приютить меня на вторую ночь. — Нисколько. Напротив, буду рад. Эндрюс ушел раньше меня. И лишь после его ухода я осознала то, что было очевидно с самого начала. Крейг, с его аккуратной бородкой, смуглой кожей и карими глазами, очень сильно напоминал мне Андреаса — но только несколькими годами моложе и более состоятельного. Короче говоря, улучшенного во всех отношениях. Открытие было неприятным, зато верным. Меня всегда привлекал определенный тип мужчин, и мне пришло в голову, что если Андреас представляет собой реальность, то Крейг олицетворяет идеал. Но живу-то я с Андреасом. Для поездки по городу я заказала такси. Понимая, что в центре будет трудно припарковать мой «Эм-Джи», я оставила его на стоянке близ станции метро «Ледброк-Гроув». Чтобы добраться до ресторана «Le Caprice», мне потребовалось полчаса. И все это время я думала о Крейге. «Le Caprice», Лондон Когда я в прошлый раз ужинала с Джеймсом Тейлором, мы оба сильно напились, и я твердо решила, что снова этого не случится. Особенно с учетом того, какие цены заламывают в «Le Caprice». Я была там всего однажды: мой бывший босс Чарльз Клоувер пригласил меня туда на день рождения, чтобы поближе познакомиться, однако ничем хорошим это не закончилось. Еда была великолепной, но я помню, как все глазели на меня, пока я шла через зал. Добраться до своего столика незамеченной невозможно: половина посетителей, наверное, и приходит сюда специально, чтобы себя показать, но это не мой случай. Я предпочитаю места более укромные, где нет необходимости постоянно следить за собой. Меня удивляло, почему Джеймс выбрал именно этот ресторан. Это определенно был шаг вперед по сравнению с «Короной» во Фрамлингеме. Он опаздывал на десять минут, и я уже склонялась к мысли, что про меня забыли, когда Джеймс наконец появился. Наш столик ему указал официант, с которым они явно были хорошо знакомы. С прошлой нашей встречи минуло два года, и, глядя на Тейлора, идущего сейчас через зал, я не заметила никаких отличий. Длинные волосы; нежное, как у ребенка, лицо, на котором щетина смотрится неуместно; взгляд, полный веселья и энергии, но с легким намеком на лукавство… Я прониклась к нему симпатией с момента нашего знакомства в Эбби-Грейндж и надеялась, что и сейчас ничего не изменится. Однако, пока Джеймс усаживался, извиняясь за опоздание и ссылаясь на пробки на дорогах, я заметила, что с парнем творится что-то неладное. Тейлор выглядел уставшим, напряженным. Он явно слишком увлекался ночными загулами, слишком много пил и, вероятно, злоупотреблял наркотиками. У него был классический вид сибарита, и если в его облике угадывалось нечто байроническое, то стоило себе напомнить, что лорд Байрон умер всего в тридцать шесть от заражения крови. На Джеймсе были черная кожаная куртка и футболка, какие он предпочитал носить и прежде, вот только бренды стали более дорогими. Когда он вскинул руку, заказывая шампанское, я обратила внимание на золотой браслет и два кольца, которых прежде не было. — Сьюзен, какая приятная неожиданность вновь увидеться с вами! Ужин за мой счет, и никаких возражений. Как поживаете? Слышал, вы пострадали, выясняя, кто прикончил Алана. Это ужасно! Трудно поверить, что его на самом деле убили. Даже не знаю, что бы он сам об этом сказал! История ну прямо как в романе. Я расслабилась. Да, снаружи Тейлор переменился, но внутри остался старым добрым Джеймсом. — Не думаю, что Алан был бы сильно впечатлен, — ответила я. — Он не очень жаловал детективные истории. — Ему бы понравилось фигурировать в газетах. Мы часто обсуждали, сколько дюймов ему отведут. Под некролог, в смысле! — Мой собеседник хохотнул, а потом потянулся за меню. — Я буду гребешки, стейк и жареную картошку. Мне нравится здешняя еда. И я очень хочу услышать, как все было. За что именно убили Алана? Кому он помешал? И каким образом вы оказались втянуты в это дело? — Я все объясню, — пообещала я, думая про себя, что совсем недавно излагала подробности Крейгу и начинаю уже уставать от всей этой истории. — Но сначала расскажите о себе и своих успехах. Служите где-то актером? Помнится, на прошлой нашей встрече вы обмолвились, что собираетесь поступить в театральное училище. — Я поступал в КАТИ и в Центральную[9], но мною нигде не заинтересовались. Видимо, я слишком стар и безнадежно испорчен. Ну и ладно, не очень-то и хотелось. Денег у меня теперь полно, и работать нет нужды. Знаете, что продажа Эбби-Грейндж принесла мне два миллиона фунтов? Ума не приложу, кому понадобилось платить такие бабки ради того, чтобы торчать посреди чертова Суффолка, но я не жалуюсь. Книги Алана все еще переиздаются, и мне регулярно шлют чеки за роялти. Это все равно что сорвать банк в лотерею, с тем исключением, что выигрыш выплачивают каждые полгода. Алан Конвей был женат и имел сына. Однако полгода спустя после выхода романа «Аттикус Пюнд берется за дело» он открыто объявил себя геем и развелся с супругой. Она со временем перебралась в Бредфорд-на-Эйвоне, что в графстве Уилтшир. Их отношения продолжались еще по меньшей мере в течение года, и на протяжении всего этого времени Алан пользовался мальчиками по вызову. Находил он их в Лондоне; дело было на заре Интернета, когда карточки в телефонных будках стали постепенно выходить из оборота. Мой сотрапезник как раз и был одним из этих мальчиков. Джеймс не таясь поведал мне об их совместной с Аланом жизни: секс, поездки тайком во Францию и в США. Признаться, мне его бесстыдство показалось подкупающим. Алан оформил его как секретаря, занимавшегося подготовкой материала, однако на самом деле платил парню деньги за интимные услуги, причем я не сомневаюсь, что эти двое мухлевали с налогами. После того как Алан развелся, Тейлор переехал жить к нему, хотя двадцатилетняя разница в возрасте тяжело сказывалась на обоих. Джеймс Тейлор послужил прототипом Джеймса Фрейзера, который появляется в четвертом романе серии в качестве помощника Пюнда. Портрет получился немного добрее, чем тот, что Конвей срисовал с меня. Фрейзер также фигурировал во всех последующих книгах, вплоть до «Английских сорочьих убийств». Мы заказали еду. Принесли шампанское, и Джеймс поведал мне о своей новой жизни в Лондоне. Он купил квартиру в Кенсингтоне, ту самую, в которой жил прежде. Много путешествовал. У него была целая череда связей, но теперь он состоит в серьезных отношениях с одним пожилым человеком по имени Иан, дизайнером ювелирных украшений. — Он в самом деле слегка похож на Алана, — признался Джеймс. — Забавно, что, сколько бы ты ни искал, всегда возвращаешься к тому же самому. Партнер Тейлора побуждал его остепениться, найти себе постоянное занятие, но Джеймс пока не представлял, какое именно. — Вы в курсе, что скоро выйдет телевизионный сериал про Аттикуса Пюнда? — спросил он у меня. — Когда начинаются съемки? — Уже начались. На главную роль пригласили Кеннета Брану, а я там исполнительный продюсер! — Он расплылся в довольной улыбке. — В первой книге я не появляюсь, но если будут экранизировать все, то кому-то придется сыграть меня. Я бы предложил Бена Уишоу. Что скажете? После первой перемены блюд — еда была отменной — я без охоты вернула разговор к Алану Конвею. В конечном счете он был главной темой встречи. Это подразумевало необходимость сделать краткий обзор событий со времени моего переезда на Крит. Джеймс читал про исчезновение Сесили Трехерн в газетах, однако новость не произвела на него особого впечатления. Его куда больше заинтриговала сопричастность Алана к делу об убийстве восьмилетней давности, а когда я назвала ему имя жертвы, он меня страшно удивил, воскликнув: — А ведь я был знаком с Фрэнком Пэррисом! — Каким образом? — А вы как думаете, дорогуша? Он трахал меня… правда всего пару раз, помнится. Столики в «Le Caprice» расположены близко друг к другу, и я заметила, что ужинавшая по соседству пара навострила уши. — Где? — В Лондоне! У него была квартира на Шеперд-Маркет — по сути, совсем недалеко отсюда. Приглашать клиентов к себе мне не нравилось. Я обычно пользовался гостиницами. Удобно и анонимно. Но Фрэнк был не из тех, кто предпочитает прятать скелеты в шкафу. Совсем наоборот! Прежде чем увести очередного любовника к себе домой, он сперва возил его по клубам и ресторанам и показывал друзьям. — А почему он вообще пользовался мальчиками по вызову? — Да потому что мог себе это позволить! Фрэнк питал пристрастие к молоденьким юношам и был в состоянии заплатить за свою прихоть. Он не состоял в браке, в сожительстве или в чем-то подобном… А если и состоял, то никогда в этом не признавался. Кстати, вкусы у него были весьма своеобразные. Не так-то просто найти партнера, который согласился бы проделывать те вещи, что ему нравились. — Какие вещи? Слова вырвались прежде, чем я успела прикусить язык, но Джеймс не смутился. — Он очень любил унижать людей. Связывать их и все такое. Мне такие люди попадались. От них добра не жди… Наши соседи слушали раскрыв рот. — А как Алан с ним познакомился? — спросила я, намеренно понизив голос в расчете, что собеседник последует моему примеру. — Как именно, понятия не имею, но это было не сложно. В Лондоне множество баров, а возможно, это случилось в одном из заведений «Чариотс». Ну, вы знаете, это гей-сауны. Сказать по правде, однажды мы даже устроили четверняк: я, Алан, Фрэнк и Лео. Это я про ужин говорю, кстати! А вы что подумали? У меня создалось впечатление, что Фрэнк был для Алана своего рода духовным наставником, если хотите. Конвей тогда еще сильно сомневался в себе, в своей сексуальной ориентации, и Пэррис направлял его на этом пути. — А кто такой Лео? — Еще один мальчик по вызову. Вроде меня. — Джеймс по-прежнему не понижал голос, и я заметила, как тихо стало за соседними столиками. Едва ли это была привычная тема для разговоров в «Le Caprice». — Мы все по большей части знакомы друг с другом, — продолжил мой собеседник. — Это едва ли назовешь обществом в точном смысле слова, но полезно бывает знать, если вдруг попадется какой-нибудь извращенец или переодетый легавый. Ну и все такое прочее. — Вы жили вместе с Аланом, когда убили Фрэнка? — Нет, тогда еще нет. Но мы уже часто встречались, и Алан поговаривал о том, чтобы съехаться. Когда это произошло, нас не было в Англии. Новость мы услышали по радио. — Он задумался. — Признаюсь по совести, я был в шоке. Хочу сказать, если бы Фрэнка забили до смерти молотком в его лондонской квартире или где-нибудь в темных переулках в Сохо, тут удивляться нечему. Здесь у нас это привычное дело, особенно с учетом его пристрастий. Но в престижном отеле, в сельской глуши… — Алан переживал? Джеймс затруднился с ответом. — Не то чтобы переживал. Нет. Скорее, был заинтригован. Он находился в книжном туре по Европе. Вы помните, наверное, что Конвей такие туры терпеть не мог. Интересная была в нем черта: он ненавидел людей, которые любили его книги. Мы посетили Францию, Голландию и Германию, а потом сняли на три недели в Тоскане виллу в горах. Дивное было местечко. — Так когда именно Алан узнал о смерти Фрэнка?