— Да. Алкалоидный экстракт одного произрастающего в Индии растения. Rauvolfia serpentina[15]. В годы войны я часто выписывал этот препарат, и он отлично справлялся со своей задачей. Пендлтон принял его в моем присутствии, и, хотя может пройти некоторое время, прежде чем лекарство подействует, не думаю, что вы найдете хозяина дома в полном compos mentis[16]. — Уверен, вы сделали то, что должны, доктор Коллинз. — Вы возвращаетесь домой, сэр? — спросил Крол. — Осталось заглянуть к миссис Грин в Ливенворт-коттедж, а потом еще к молодой Нэнси на маяк, и я как раз поспею домой к ланчу. А что? Вы хотели поговорить со мной? — Может возникнуть нужда перекинуться словом, сэр. Если вы не против. — Я вроде как рассказал все, что знаю, но охотно готов повторить сначала. Так что милости просим к нам. Попрошу Саманту поставить чайник. Доктор прошел мимо них и, низко пригнувшись, забрался в машину. Ему потребовались три попытки, чтобы запустить двигатель, после чего он выехал из усадьбы на дорогу. — Надеюсь, я не забежал вперед вас, мистер Пюнд? — произнес Крол. — Я предположил, что вы захотите побеседовать с Коллинзом. — Вы совершенно правы. Доктор — это определенно еще один атом, который следует принять во внимание, — загадочно ответил Пюнд. Они позвонили в дверь, и в ту же секунду из дома донесся яростный, визгливый лай. Дверь открылась, из нее выкатилась собака, этакий шар рыжего меха на коротких лапах с загнутым колечком пушистым хвостом. Одновременно послышался голос: — Кимба, а ну-ка вернись! Пес подчинился, а вскоре перед Пюндом появился довольно растрепанный мужчина в черном костюме. — Это Эрик Чандлер, — представил его Крол. Пюнд с интересом рассматривал слугу, задаваясь вопросом, уж не видит ли он перед собой человека, который по меньшей мере готов был совершить убийство. И решил, что вряд ли. Эрику уже перевалило за сорок, однако в его облике сохранилось что-то от ребенка, причем не в лучшем смысле. Эрик начал лысеть, но волосы на затылке отросли так, что касались воротника. Стоял он как-то скособочившись, и возникала иллюзия, что одна рука у него длиннее другой. — Доброе утро, старший инспектор, — сказал Чандлер. — Доброе утро, Эрик. Можно войти? — Разумеется, сэр. Простите за собаку. Кимба всегда нервничает, когда чует чужих. Трех гостей проводили в холл с дубовыми панелями на стенах и беспорядочно расстеленными коврами. Лестница с деревянными перилами вела на второй этаж. — Можно без труда определить, кому принадлежал этот дом, — тихо промолвила мисс Кейн. И она была абсолютно права. Очень просторный холл, раскинувшийся от гостиной с одной стороны до кухни с другой, был старательно украшен сувенирами, рассказывающими о карьере кинозвезды Мелиссы Джеймс. Их тут повсюду было великое множество, начиная с застекленного шкафчика, на полках которого разместились дюжины наград, включая два «Золотых глобуса». На складных столиках возлежало собрание диковинных экспонатов, в том числе устрашающего вида турецкий кинжал с отделанной цветными камнями рукояткой. Пюнд взял его и удивился, обнаружив, что это не муляж, а самое настоящее оружие. Аттикус редко ходил в кино, а вот Крол, в отличие от него, смотрел «Ночи в гареме» и любил эту комедию, действие которой разворачивается в Стамбуле. Ему вспомнилось сейчас, что Мелисса играла там туристку из Англии, которой угрожали в финальной сцене этим самым кинжалом. Мэделин Кейн тем временем изучала целую галерею развешанных по стенам плакатов. Все они представляли собой постеры фильмов, включая кадры из «Мунфлауэра» и «Волшебника страны Оз» с подписью: «Самой яркой моей звезде! С любовью, Берт Лар». — Не припомню, чтобы мисс Джеймс снималась в этой картине, — проговорила секретарша как бы сама себе. Однако Эрик услышал это замечание и пояснил: — Мистер Лар играл с мисс Джеймс в «Она — мой ангел», после чего оба стали добрыми друзьями. А «Волшебник страны Оз» — один из самых любимых ее фильмов. — Слуга тяжело вздохнул. — То, что случилось, ужасно. Просто словами не выразить, как нам всем будет ее не хватать. Пес наконец счел, что вновь прибывшим все-таки можно доверять, и скрылся в направлении кухни. — Нам хотелось бы повидать мистера Пендлтона, — заявил Крол. — Да, сэр. Я провожу вас наверх. — Эрик Чандлер пошел к лестнице. Походка его была неровной, плечи слегка раскачивались. — Мистер Пендлтон в гостевой спальне, — сообщил он. — У хозяина нет сил войти в свою собственную с тех пор, как произошел этот кошмар. Вам известно, что его навещал доктор? — Вот почему мы хотим немедленно повидаться с мистером Пендлтоном. Нам нужно поговорить с ним. Затем мистер Пюнд хочет осмотреться, пройтись по дому. И насколько понимаю, побеседует с вами. — Я буду в кухне с мамой. — Как поживает ваша мать, Эрик? — Да все по-старому, сэр. Она приняла случившееся очень близко к сердцу. — Чандлер покачал головой. — Не знаю, что теперь с нами будет. Даже подумать страшно. Он проводил их наверх до коридора, тянувшегося от одной стены дома до другой, с аркой в дальнем конце. Бархатная портьера была отдернута, открывая еще один коридор. Эрик указал на дверной проем за лестницей. — Вот комната мисс Джеймс, — сказал он. — Помещения для слуг находятся по ту сторону арки. К мистеру Пендлтону сюда… Слуга свернул налево и подвел их к двери, находящейся примерно посередине коридора. Он постучал: сначала тихо, потом еще раз, уже громче. — Войдите. — Голос, донесшийся из-за двери, был едва слышным. Эрик отошел в сторону, и Пюнд, сопровождаемый старшим инспектором Кролом и мисс Кейн, вошел в темную комнату. Часы показывали уже половину одиннадцатого утра, но шторы оставались задернуты, не оставляя шансов даже тусклому свету этого пасмурного дня проникнуть внутрь. Фрэнсис Пендлтон являл собой живую картину тяжелобольного: он лежал на кровати, приподнятый на подушках, в халате и пижамных штанах, с бледным и изможденным лицом и беспомощно упавшими вдоль туловища руками. Когда гости вошли, Пюнд заметил в его глазах пустоту: результат одновременно горя и действия наркотического препарата, призванного смягчить оное. Безусловно, горе и раскаяние — двоюродные братья. Весьма возможно, что хозяин дома находился бы в точно таком же состоянии, если бы и в самом деле убил жену. — Мистер Пендлтон… — начал Пюнд. — Простите. Мы, кажется, незнакомы. — Это мистер Аттикус Пюнд, мой коллега, — пояснил Крол, усаживаясь рядом с кроватью. — Сэр, если ваше самочувствие позволяет, ему хотелось бы задать вам несколько вопросов. — Я очень устал. — Разумеется, сэр. Вам через многое пришлось пройти. Мы постараемся не отнять у вас много времени. Мэделин Кейн пристроилась в кресле в углу комнаты, стараясь не держаться на виду. Стоять остался только Пюнд. — Как я понимаю, это оказалось для вас страшным ударом, мистер Пендлтон, — сказал он. — Я любил Мелиссу. Вы не представляете. Она была для меня всем. — Речь его звучала почти несвязно. Обращался Пендлтон не к Пюнду. Возможно, он вообще не осознавал, что вместе с ним в комнате кто-то есть. — Я познакомился с ней на съемках фильма. Был ее помощником. Затеял все чисто ради смеха. Кино меня не интересовало, и фильм я считал дурацким: похищение девушки, банды, заговоры. Я знал, что получится чепуха. Но когда в комнату вошла Мелисса, все переменилось. Словно бы свет включили. Я понял, что хочу жениться на ней. И ни на ком больше. — Как долго вы были женаты, мистер Пендлтон? — Четыре года. Я очень устал. Простите. Можем мы поговорить потом? — Прошу вас, мистер Пендлтон. — Пюнд подошел на шаг ближе. — Я обязан расспросить вас про день, когда случилась трагедия. Крол подумал, что это бесполезно: бедняга слишком одурманен наркотиком и ничего не вспомнит. Но вопрос словно бы оживил Фрэнсиса. Он сел на кровати и воззрился на сыщика испуганными глазами. — День, когда это случилось? Мне никогда его не забыть… — Ваша супруга вернулась домой из «Мунфлауэра»? — Отель становился убыточным. Это все проклятые управляющие виноваты. Я предупреждал жену на их счет, но она не слушала. Такое за Мелиссой водилось: она была склонна думать о людях лучше, чем они есть на самом деле. — Но вы полагаете, что там что-то пошло наперекосяк. — Крол тщательно подбирал слова. Он помнил сказанное Саймоном Коксом. — Наперекосяк. Да… — В тот вечер ваша супруга ездила туда специально, чтобы побеседовать с мистером и миссис Гарднер? — задал вопрос Пюнд. — Верно. Мелисса собиралась продать отель. Она не хотела, но выбора не было. Не было, если мы хотели сохранить этот дом. Но прежде чем продать, ей хотелось разобраться, куда деваются деньги… — Мисс Джеймс считала, что управляющие обкрадывают ее? — Я так считал. А она доверяла моему мнению. — Вы встретились с женой, когда она вернулась домой? — Я ее ждал. Собирался поехать в Барнстепл. У нас были билеты в оперу… «Свадьба Фигаро». Но у Мелиссы разболелась голова, и она отказалась ехать. Так она сказала, но мне кажется, ей просто хотелось остаться одной. На нее давили все эти проблемы. Мне хотелось помочь ей. Я пытался. — Значит, вы поехали в оперу без нее? — Да. В тот вечер давали «Свадьбу Фигаро». Я вам это говорил? — Прежде чем уйти, как долго вы разговаривали с женой? Минут десять? — Наверное, немного дольше. — Вы спорили? — Нет! С Мелиссой нельзя спорить! — Пендлтон слабо улыбнулся. — Можно только исполнять ее желания. Я всегда делал то, что она хочет. Так было проще. — Он зевнул. — Разговор шел про Гарднеров. Она сказала, что видела Нэнси. И того продюсера. Как там его звали? Кокс! Неприятный сюрприз получился. Он приехал за ней сюда и подкараулил в отеле. Пендлтон откинулся назад, опустив голову на подушки. Было очевидно, что он вот-вот уснет. Но Пюнд еще не закончил. — Возможно ли, что мисс Джеймс встретилась с кем-то по пути из отеля домой? — спросил он. — Не знаю. Она мне ничего не говорила… — Вы были счастливы вместе?