Я осматриваю ущерб и протяжно выдыхаю. — Отправлю тебе счет за испорченные туфли. — Но это же не туфли, — вопросительно осматривает мои ноги Миллер. Я внимательнее оглядываю дорожный знак, в который он вцепился. Это щит с названием города, вертикально прикрепленный к передвижной деревянной платформе. Она придавлена двумя огромными мешками с песком. Только после реконструкции дороги все знаки будут зацементированы. Адамс снова вытирает пот со лба и берется за один из мешков. Затем приподнимает его и протягивает мне со словами: — Держи и давай за мной. — За тобой? С этим? Но куда? — ворчу я, пока он передает мне увесистый груз. — Недалеко. Футов на двадцать туда, — кивает Миллер в сторону, откуда я приехала. Затем снова засовывает леденец в рот, поднимает второй мешок и безо всяких усилий вскидывает на плечо. Дорожный знак он волочит за собой. Деревянное основание скребет по плитам, оставляя след из небольших щепок. — Ты что, собираешься украсть название города? — Не-а. Просто хочу немного его передвинуть. И он продолжает идти, я же застываю на месте, наблюдая за ним. Мышцы на руках Миллера напряглись, и я задумалась, как выглядят остальные его мускулы. Хватит, Клара! Из-за тяжести мешка руки уже ноют, но вожделение сильнее самоуважения, поэтому я неохотно преодолеваю оставшееся расстояние. — Я предложила лишь подбросить тебя до дома, а не пособничество непонятно в чем, — пыхчу я, обращаясь к спине парня. Миллер ставит знак вертикально, придавливает своим мешком деревянную панель и забирает у меня второй. Затем сгружает его на основание и разворачивает табличку в правильную сторону. Закончив с перестановками, он снова вытаскивает леденец изо рта и улыбается. — Отлично. Спасибо. — Адамс вытирает руки о джинсы и переспрашивает: — Значит, ты подбросишь меня до дома? Клянусь, стало по крайней мере на десять градусов жарче, пока я сюда добирался. Нужно было взять свой пикап. — Зачем тебе понадобилось передвигать дорожный щит? — интересуюсь я, указывая на надпись. Миллер переворачивает кепку и надвигает козырек на самые глаза, чтобы защититься от солнца. — Я живу примерно в миле отсюда, — отвечает он, указывая большим пальцем через плечо. — А в моей любимой пиццерии нельзя заказать доставку за пределы города. Поэтому каждую неделю я немного переставляю указатель. Пытаюсь сдвинуть его ближе к нашему дому до того, как стройка закончится и его зацементируют. — Ты изменяешь границы города? Ради пиццы? — Всего лишь на милю. — Миллер уже направляется обратно к моей машине. — А вмешиваться в дорожное регулирование разве законно? — Может быть. Я не знаю. — Почему ты двигаешь по чуть-чуть каждый раз? — спрашиваю я, догоняя парня. — Почему бы сразу не поставить знак туда, куда нужно? — Если перемещать понемногу, то гораздо выше вероятность сделать это незаметно, — отвечает Миллер, открывая пассажирскую дверь. В чем-то он прав. Когда мы оба забираемся в машину, я снимаю вымазанные дегтем шлепанцы и включаю кондиционер на максимум. Мои контрольные улетают прямо под ноги Миллеру, пока он застегивает ремень безопасности. Он нагибается, подбирает их и пролистывает, изучая оценки. — Одни пятерки, — комментирует он, перекладывая бумаги на заднее сиденье. — Выходит само собой или зубришь? — Какой ты любопытный. И то, и другое, пожалуй. — Я начинаю выруливать на дорогу, пока мой спутник заглядывает в бардачок. Прямо как неугомонный щенок. — Ты что творишь? Миллер достает дезодорант. — Для экстренных случаев? — Он открывает колпачок и принюхивается. — Вкусно. — Затем возвращает баночку на место и достает пачку жвачки. Берет одну пластинку и предлагает мне. Он предлагает мне мою же жевательную резинку! Я недоверчиво качаю головой, наблюдая, как он обыскивает салон. Жевать он не может из-за леденца, поэтому убирает пачку в карман и начинает переключать песни в плеере. — Ты всегда такой наглый? — Я — единственный ребенок в семье, — заявляет Миллер таким тоном, словно это все объясняет. — Что слушаешь? — Разное, но конкретно эту песню поет Greta Van Fleet. — И как она? — Он делает громче как раз в момент, когда все заканчивается. — Это не она, а название рок-группы. Начинают звучать переборы гитары следующей мелодии, и на лице Миллера появляется широкая улыбка. Он вопит: — Я ждал чего-нибудь повеселее! Я поглядываю на дорогу и размышляю, ведет ли он себя так постоянно. Шумный, наглый, гиперактивный. Наша школа не такая уж и большая, но Миллер учится на класс старше, поэтому общих предметов у нас нет. Но я достаточно хорошо его знаю, чтобы понимать: парень меня избегает. Никогда еще нам не доводилось оказываться в ситуации, когда мы могли бы лично пообщаться. Не знаю, чего я ожидала, но явно не такой бесцеремонности. Адамс протягивает руку, выуживает из-за сиденья стопку бумаг и немедленно начинает их рассматривать. Поняв, что это за листки, я выхватываю их из рук назойливого пассажира и бросаю на заднее кресло. — Что это? В папке собраны заявления во все подходящие университеты, но обсуждать их не хочется, так как эта тема и без того является яблоком моего раздора с родителями. — Просто хлам. — А было похоже на заявления для поступления в театральный университет. Уже начинаешь рассылать? — Ты самый любопытный человек из всех, кого я встречала. И ответ — нет. Просто раздумываю. — Ага, и прячу документы в машине, чтобы не расстроить маму с папой своим желанием стать актрисой. — А ты свои уже отправил? — Ага. В режиссерскую академию, — немедленно ухмыляется Миллер. Ну да, теперь он просто издевается. Затем Адамс начинает постукивать по приборной панели в такт музыке. Я стараюсь смотреть на дорогу, но взгляд то и дело возвращается к парню. Просто не могу удержаться. Отчасти потому, что наблюдать за ним увлекательно, хотя и просто проконтролировать его действия не помешает. Внезапно Миллер выпрямляется и застывает, заставляя меня вздрогнуть, так как непонятно, что его испугало. Он достает телефон из заднего кармана, звонок которого я не услышала из-за громкой музыки. Адамс выключает плеер и вытаскивает изо рта палочку, оставшуюся от леденца. — Привет, детка, — говорит он в трубку. Детка? Стараюсь сдержаться и не закатить презрительно глаза. Должно быть, это Шелби Филипс, его девушка. Они встречаются уже почти год. Раньше она тоже ходила в нашу школу, но в прошлом году поступила в университет, который находится в сорока пяти минутах езды отсюда. Ничего против нее не имею, но и общаться нам раньше тоже не доводилось. Может, у взрослых два года разницы и не имеют значения, но для подростков это целая пропасть. При мысли, что подружка Миллера уже студентка, я начинаю ерзать на кресле. Не знаю, почему этот факт заставляет меня чувствовать ущербность, будто учеба в универе автоматически делает человека умнее и интереснее обычной старшеклассницы. Я пристально слежу за дорогой, хотя сгораю от желания проследить за мимикой Миллера во время разговора. Сама не понимаю почему. — Уже подъезжаю к дому. — Парень делает небольшую паузу, чтобы выслушать ответ, и продолжает: — Думал, что это будет завтра. — Еще одна пауза. — Ты только что проехала нужный поворот. Лишь спустя несколько секунд до меня доходит, что последняя фраза была адресована мне. Я перевожу на Миллера взгляд и замечаю, что он прикрывает телефон рукой: — Поворот был вон там, сзади. — Я резко жму на тормоз. Несносный пассажир едва успевает упереться в приборную панель и бормочет со смешком: — Черт. Я так увлеклась подслушиванием, что пропустила поворот. — Не-а, — продолжает Миллер прерванный разговор, — просто вышел прогуляться в самую жару, поэтому обратно меня подвозят. Почти уверена, что слышу голос Шелби на другом конце, спрашивающей: — А кто тебя подвозит? — Какой-то мужик, — отвечает ей парень, бросив на меня взгляд. — Без понятия. Я перезвоню, ладно? Какой-то мужик? Кто-то не слишком доверяет своей половине. Миллер вешает трубку как раз тогда, когда я выруливаю к его дому. Никогда раньше здесь не была. Знала, в какой стороне он живет, но высокие деревья загораживают то, что находится за дорожкой из белого гравия. Подобного я не ожидала. Деревянный домишко совсем старый, очень маленький и отчаянно нуждается в покраске. На крыльце висят ничем не примечательные качели и стоят два кресла-качалки — единственное, что не выглядит потрепанно. Рядом припаркован старый голубой пикап, позади виднеется еще одна машина. Она в еще более ужасном состоянии: каркас стоит на пеноблоках, по бокам растут сорняки, почти скрывая кузов. Это зрелище застает меня врасплох, сама не знаю почему. Наверное, я представляла жилище Миллера совсем по-другому: огромный особняк с бассейном во дворе и гаражом на четыре автомобиля. В нашей школе твой статус зависит от внешнего вида и богатства родителей. Возможно, обаяние Адамса искупает отсутствие у него денег, потому что он — один из самых популярных парней. Никогда не слышала, чтобы о нем кто-то плохо отзывался. — Ожидала чего-то покруче? Его вопрос неприятно задевает. Я останавливаю машину в конце дорожки и изо всех сил делаю вид, что в его доме нет абсолютно ничего удивительного. Вместо ответа я меняю тему: — Какой-то мужик, значит? — спрашиваю в свою очередь я, возвращаясь к его беседе по телефону. — Не собираюсь рассказывать своей девушке, что меня подвезла ты, — как ни в чем не бывало говорит этот неблагодарный, — иначе все выльется в трехчасовой допрос.