– В двух десятках верст от Чугуева, на островах в болотах, видать, у него есть проводник из местных. Еще сторожа сообщили, к мурзе подошел один десяток всадников. Откель – неведомо. Но теперь у него чуть меньше полусотни ратников, среди них отборные нукеры. Коли пойдет на Чугуев, то может всяко случиться. Ну а коли еще подмога к мурзе придет, совсем худо будет. Посему князь послал за вами. Радному ничего не грозит, а вот мурзу надо давить на месте, на болотах. Как? О том он сам молвит при встрече, но план у него есть. Это все. – Что скажешь, Михайло? – взглянул на Бордака Парфенов. – А что сказать? Коли сторожа нашли стан мурзы, то князь прав, давить его треба на болотах, не дав заполучить помощь, а такая, судя по подошедшему десятку, вполне может объявиться, ведь нам доподлинно неизвестно, сколько крымчаков привел с собой мурза. Княжич. – Тебя как звать, воин? – повернувшись к гонцу, спросил княжич. – Сидор Дуб. – Скрывать настоящее имя тому не было никакой необходимости. – Тогда так, Сидор, сейчас ты отдохнешь маленько, вид у тебя весьма усталый, а затем пойдешь в Чугуев с нами. Тень тревоги легла на чело изменника: – Но, воевода, князь велел мне, передав просьбу, тут же возвращаться. – Вернешься с нами. А князю скажу, что это я оставил тебя при дружине. Нельзя так загонять людей, ты же едва на ногах держишься. – Нет, я… – Все, как я сказал, так и будет, – повысил голос Парфенов. Неподалеку в пыли возилась детвора, и княжич крикнул им: – Эй, ребятня, старшой, поди ко мне! Подошел отрок годов восьми, не более. – Ведаешь, где живет староста? – А как же? – Беги к нему, пусть подойдет сюда. Только быстро, парень! – Угу, я мигом! Дуб знал, что за ним сейчас внимательно смотрят люди мурзы. Икрам предупреждал, что московские воеводы для верности могут придержать гонца при себе, потому и установил условный сигнал. Он снял шапку, ударил о колено, словно сбивая пыль, потрепал волосы на голове, уронил шапку. Поднял, опять отряхнул, водрузил на голову, сдвинув к затылку. Вдали со стороны рощи пропела птица – сигнал его увидели. Вот и добре, а то, что воеводы решили держать его при себе, не страшно. По пути будет много мест, где можно уйти от дружины. След только найти место такое ближе к Чугуеву, дабы мурза успел налететь на село и отойти в леса. К елани, что почти у урочища Бурор. Дуб знал то место. Ведал он и другой путь, по которому может погнать невольников и обоз с награбленным добром мурза. Найдет хозяина. А ныне придется подыграть: – Благодарю за заботу, княжич, но князю не забудь сказать, что не по своей воле я остался с дружиной. – Тому слово мое! – Верю! – Звал, Василий Игнатьевич? – подошел к ним староста. – Да. Вот, – указал на Дуба княжич, – гонец от князя Верейского. Просил срочно привести дружину в крепость. – А мы как же, Василий Игнатьевич? – умело изобразил тревогу и недоумение староста. – А вдруг мурза, собака, где-то рядом сидит и ждет момента, чтобы налететь на село? Сейчас с жителями Песчаной здесь для него ясырь богатый. А мои лучники да десяток всадников не отобьют нападение. Пошто князь отдает нас на погибель? – Ты, Матвей, за село не беспокойся, – вступил в разговор Бордак. – Князь вызывает нас потому, что сторожа крепостные нашли стан мурзы, он недалече от Чугуева. Туда к Икраму еще десяток подошел. Потому и зовет дружину воевода чугуевский, дабы не ждать нападения, а первыми ударить по мурзе с его десятками. – Ну коли так, то конечно, – почесав бороду, проговорил староста. – Ты, Матвей, скажи народу, чтобы подсобили собраться дружине, а гонца пристрой на малый отдых к кому-нибудь. – Да к себе и пристрою, так отдыхать-то ничего не остается. – Ну хоть что-то, а то еле на ногах стоит. – И где только так умаяться успел? Дуб со злобой взглянул на старосту – куда еще этот пень лезет? – Долго ли гонцу умаяться? – ответил Бордак. – Чай, не к нам одним направлял его князь, так, Сидор? – Воистину так. – Ладно, пойдем, Дуб. А людям накажу насчет подмоги. – Коней пусть в первую голову с луга приведут. – Все как надо сделаем, боярин, – кивнул староста и увел гонца. Парфенов отвел Бордака в сторону: – Куда пойдем, Михайло? – А до оврага, по которому от реки уходили, дабы вернуться опять. – Это где обрывистый берег? – Угу. Самое подходящее место. – Ныне сухо, за дружиной поднимется облако пыли. А за оврагом вдруг исчезнет? – Ну почему? Скажи кому-нибудь из десятников, чтобы человек трех подготовил, дабы в овраге срубить молодые деревца, да к коням привязать. Пойдут вперед на версту, того хватит. Дале пыль отсюда видать не будет, да и мы можем уйти на берег, что и сделаем, когда повернем в обрат. Там же в овраге по-настоящему погутарим и с гонцом. Проведаем, что за пес в Чугуеве служит мурзе. Ну, и решим, что делать далее. – Годится. Но треба и выставить людей, дабы смотрели за наблюдателями мурзы. А их еще найти надо. Я попросил старосту подобрать следопытов из охотников. Нам вельми треба знать, что станут делать эти наблюдатели, когда дружина тронется из села. – Будем надеяться, что Матвей Торба подберет мужиков. Здесь охотники есть, найдут наблюдателей мурзы, хотя я считаю, что самым удобным местом для наблюдения является овраг между селом и рощей. Там кусты, по ним можно легко скрыться, как раз к Санге, где должен быть Икрам. – А если его там нет? – Там он, Василий. Иначе не объявился бы «гонец» Дуб. И более, как на село, мурзе идти некуда, Чугуев, худо-бедно, отобьется, в Марево он устроил кровавую забаву и лишился половины сотни, в Белой Балке может случиться то же самое, а в Радном и местные, и отбитые люди из Песчаной. Ясырь богатый. А главное, взять его тут без нашей дружины легко для трех десятков крымчаков. Икрам все продумал. Он хотел только оказаться у Чугуева, бойня у Марево вышла уже по случаю. Главными же его целями были и остаются Песчаная и Радное, здесь он сотню невольников возьмет. А то, что потерял половину своей орды малой, то для него это всего лишь неприятность, потому как семьям погибших придется платить или делиться добычей. Но и своих обманет. Скажет, два или три десятка по глупости зашли в болота и потонули, кто проверит? – Могут проговориться те, кто вернется с ним на Перекоп. – Э-э, Василь, не жил ты среди крымчаков. Те за деньги слова лишнего не скажут, да и без денег тоже, потому как ведают, мурза не простит. Сам-то он выкрутится, заплатит хану и останется при своем. А вот того, кто выдаст, его нукеры на куски порвут. И не одного, а со всем семейством. Такие у крымчаков повадки, княжич. Это тебе не Русь. – Да-да. Ну, что ж, идем до оврага, там поговорим с «гонцом». А что далее с ним делать? – А что делают с изменниками и предателями? Ведь он помогает мурзе разграбить село, убить стариков, детишек самых мелких, остальных увести в рабство страшное. И за это ему мурза платит. Так чего он заслуживает? – Смерти, но, Михайло, без него не прижать более высокого предателя в самом Чугуеве. – Тоже верно. Ну, тогда оставим в живых до возвращения в Чугуев. Казнить этого пса всегда успеем! – Добре, да будет так! Староста обустроил «гонца», приставил к нему смотрителя тайного, а к воеводам привел двух мужиков. – Гнат и Кузьма, самые лучшие охотники на селе. – Вам хорошо известна роща, что недалече от села, – сказал им Парфенов. – Там или в овраге, что между Радным и осинником, должны быть наблюдатели татар. Треба, мужики, скрытно обойти рощу и найти этих наблюдателей, найдя, подать сигнал. Мужик, что постарше, спросил: – Сигнал-то какой? – Да здесь одни могут быть сигналы – пение птиц. Выбирай любую. – Скворцом крикну, он, шельмец, еще тот пройдоха, любой звук подделывать умеет. – Только несколько раз и громко, позже повтори на иной лад, дабы татары подвоха не заметили. – Сделаем, воевода. – Поняли все? Берегом реки… – Ты, воевода, дружиной командуй, а нас учить, как скрытно зверя выискивать, не след, – прервал княжича Гнат. – Так то не зверь, то татары, крымчаки безжалостные. – Они хуже зверей, да повадки те же. Найдем, не сумневайтесь.