— Люблю? — с недоумением переспросил он. — Работа как работа. Я совсем один остался, мне работать надо, иначе есть нечего будет. — А я люблю свою работу. Я учитель в школе. — Почему-то я так и подумал. — На лбу написано? Виталий кивнул, и оба рассмеялись. Потом, как туча находит на солнце, повисло пустое молчание. Хозяин квартиры, насупившись, опустил глаза, Ира тоже ощутила неловкость: может, пора уходить? Но оказалось другое. Виталий помолчал немного, бессмысленно болтая ложечкой в чашке с чаем, и заговорил совсем иным тоном: — Вы, наверно, думаете: чего он ко мне пристал, да? Ира изобразила на лице вежливое «что вы, что вы!». — Но не можете же вы просто общаться с человеком, не зная, кто он и что? Ведь не можете! Ира пожала плечами. — Мне показалось… извините, что я вот так прямо рублю, но мне и впрямь показалось, что мы с вами имеем нечто общее в душе! Я мало хороших людей видел, но вот вас сразу понял. Вы — добрый человек, вы в Бога верите, и еще есть в вас нечто такое, что я в людях ценю. Это — как бы выразить? — нестяжательство, отрешенность… Вы видите во мне не наносное, а то, что я от всех прячу. — Я не хотела лезть вам в душу. — Ну вот… — расстроился Виталий, — что-то не то сказал! Ира не стала его утешать — для будущей монахини душевные разговоры наедине с молодым мужчиной могут превратиться в испытание. — Мне бы только не хотелось, чтобы вы плохо обо мне подумали… Ну, будто я пытаюсь, понимаете, к вам… пристать… Виталий покраснел, ссутулился, отвел взгляд и стал совсем как ребенок. — Я так не думаю, — сказала Ира. — Просто мне пора домой! Кстати, как вы себя чувствуете? Она встала. — Нормально. — Он тоже поднялся со своего места. — Я провожу вас? — Нет, сидите дома. Лучше бы вам не выходить сегодня. Они попрощались в темном коридоре, и Ира вышла на улицу. Весна брала свое: еще прохладный воздух, напитанный ароматом влажной земли, обладал волшебным вкусом. Солнце наполняло собой мир, делая его больше, просторнее, радостнее. «Как все в природе просто! — думалось Ире. — Вот пережили зиму, и слава богу! Теперь будем гнать и раскрывать почки, выводить птенчиков, рожать котят и щенят. Лишь бы нашлась еда и вода и не было заморозков и злых людей!» Она приехала домой, переоделась в домашнее, достала свои книги. Надо поработать, пока светло. Через несколько минут Ира поняла, что никакая работа на ум не идет. Хотелось поговорить, посмеяться, поделиться с кем-нибудь своей нехитрой историей. Ира придвинула телефон и набрала городской номер Светы. Она не пользовалась мобильной связью, потому что не видела в этом смысла. Однако сейчас пожалела об этом, потому что трубку взял Ванечка Фирсов, Светкин муж. Он был обладателем изумительно глубокого, выразительного сильного голоса, а также славился исключительной мерзотностью характера. Как милая и хорошая Светка Клюшкина попала в его лапы, Ира до сих пор понять не могла. Не могла же она польститься на его хорошенькое личико и папу-ректора! Светка не такая. Тем не менее реальность была такова: хочешь слышать подругу — поговори сначала с ее мужем. Скороговоркой представившись, Ира попросила Свету. Ванечка понес трубку жене, по дороге прокомментировав звонок таким образом, чтобы Ира расслышала: «Твоя святоша звонит. С того света, наверное!» — Привет, Ирка! Ты куда пропала? У Светки тоже был очень красивый голос, только он вполне соответствовал красоте ее души и тела. Ира считала, что ее подруга — самая красивая женщина из всех, кого ей приходилось встречать в жизни. — А ты? Ты куда пропала? — Один — один! Хрипловатый смех Светки разбудил память: их общее прошлое быстрой красочной змейкой проскользнуло в сознании Иры и снова где-то спряталось. — Как ты? — спросила Ира. — Как Маришка? Она ведь в Лондоне? — Маришка звонит раз в неделю. — Голос Светы потускнел. — Говорит, что скучает, хочет скорее приехать домой. Но каникулы будут только летом. Сейчас, на маленьких каникулах, поедет во Францию, в Диснейленд. А в общем, все нормально. Как ты? — Я… Живу потихоньку, работаю… В школе всегда суета, сама понимаешь. На прошлой неделе была на кладбище у Виталия. Потом к маме поехала. — Понятно… Сейчас, иду! — сказала Света в сторону. Можно было не сомневаться, что Ване неприятен звонок нищей подруги жены, а Света слишком зависела от мужа, чтобы игнорировать его недовольство. — Ты не можешь говорить? — Да нет, все в порядке, — быстро ответила Света, но Ира уже знала, что разговор окончен. Она попрощалась, хлопнула трубкой по рычагу старенького аппарата. Разговаривать и делиться событиями своей жизни расхотелось. День прошел за бездельем, тщательно замаскированным под ежесекундную занятость. Вечером Ира снова подумала о Виталии. О своем новом знакомом Виталии. Как он там? Ведь он болен! А вдруг ему хуже? Если бы речь шла не о Виталии с его стройной фигурой, иконописным лицом и милой улыбкой, а о какой-нибудь старушенции, Ира бросилась бы помогать не рассуждая. Ну и какая она после этого христианка? Не помочь человеку, только потому что он молодой и симпатичный, — это же сплошное ханжество! Надо быть выше. Ира глянула на часы: половина седьмого. Виталий распахнул дверь сразу после ее звонка, будто ждал в прихожей. Увидев Иру, широко открыл глаза и спросил: — Вы что-то забыли? — Я беспокоюсь за вас. Она уже перестроилась на миссионерский лад, забыв о робости и смущении. — Ой, — сказал он смущенно. — Да я ничего уже… Это утром… А сейчас… — Вы впустите меня? Виталий посторонился, и она вошла. — У вас есть холодильник? — Да, в кухне. Ира прошла в кухню. Ее дизайн был лаконичным до убогости: стол у окна, двухконфорочная грязная плита, холодильник «Москва» — ровесник оттепели 60-х, оббитая эмалированная мойка, шкафчики в жирных пятнах. Все это на фоне крашенных голубой краской плинтусов. В холодильнике пахло затхлостью. На полках лежали пакетики с китайской лапшой, дешевые консервированные овощи, незаменимая кабачковая икра. Виталий постился и экономил одновременно. На таком рационе, поняла Ира, выздороветь невозможно. Хорошо, что она это предусмотрела! Ира поставила на стол хозяйственную сумку и выгрузила из нее пакет молока, десяток яиц, баночку сметаны и ингредиенты для задуманного ею постного борща. — Я не буду это есть в пост! — возмутился Виталий. — Вы больны, вам надо нормально питаться! У вас ведь туберкулез? Она прищурилась в ожидании ответа, как стрелок, присматривающийся, попал ли он в цель. Виталий испуганно посмотрел на нее, понял, что разоблачен, и опустил голову. — Чего вы стесняетесь? Я заразиться не боюсь. — Я другого стесняюсь. — Чего это? — Сядьте хотя бы… Ира села на табуретку у стола. Виталий опустился напротив. — Ну? — А как вас зовут? — Я не говорила? Ира меня зовут. — Ирина… Чудесное имя! Решительное и мягкое, как вы. Правда все хотите знать? — Конечно! — Я в тюрьме сидел, — произнес он с вызовом. — Испугались? Да, я — урка, самый настоящий. В тюрьме я заразился туберкулезом и там начал читать Библию.