Встала девушка в яркой блузке, с ярко накрашенными губами, с красными бусами на шее. «Сорока», — обозначил ее Крюков. — Палий Олеся. Высокая угловатая девушка не стала вставать и даже руку не подняла — просто кивнула головой. «Баскетболистка», — написал капитан. — Суворова Кристина. Стройная черноволосая девушка встала, и сразу стало видно, как она хорошо сложена, как стильно одета и какой классный у нее макияж. «Взрослая», — обозначил ее Крюков. — Худяков Руслан. Вскочил парень, весь словно на шарнирах. Крюков дал ему прозвище «Придурок». — Шорина Ирина. Угловатая девушка приподнялась и села, не отрывая взгляда от Барковского. «Джульетта», — записал участковый. — Юров Максим. На задней парте лениво поднялась рука. Во всем облике Юрова было что-то криминальное. «Хулиган», — решил капитан. Потом взглянул на распечатку и произнес: — Так, десять человек. Но тут значится еще одна девушка — Русанова Алина. О ней написано, что она выбыла. Куда выбыла, когда? Одиннадцатиклассники, словно по команде, посмотрели на Барковского. Тот встал. — Она погибла, Игорь Андреевич. Не так давно, поэтому мы… немного в шоке. Но мы готовы ответить на любые вопросы. И вопрос последовал. Но не про Русанову. — Директор сказала, что ты недавно здесь учишься, Миша? Барковский молча кивнул. …Это случилось в сентябре, в самом начале учебного года. В этом самом кабинете за учительским столом находилась Людмила Михайловна Царева — тогда еще не директор, а завуч школы. Перекрывая стоявший в классе шум, она игриво произнесла: — Господа одиннадцатиклассники, пожалуйста, закройте свои взрослые ротики и послушайте старую училку! Подростки, хихикая, расселись по местам, и Царева продолжила: — Ваша классная руководительница задержалась по очень печальному поводу. В Костроме скоропостижно скончались ее родители. И у нее возникли чисто бытовые проблемы. Как только она их решит, она вернется и продолжит осуществлять свою нелегкую миссию по воспитанию вас, редких, по-моему, оболтусов. А пока английский у вас буду вести я. На эту речь тут же отозвался Худяков: — Людмил Михална, мы вас страшно любим, хоть вы и завуч! Мы-то без английского как-нибудь обойдемся, а вот обойдется ли школа без вас? Стоит ли тратить ваше драгоценное время на оболтусов вроде нас? Царева хотела ответить, но тут в кабинет заглянул директор школы Русанов. — Людмилочка Михайловна, позволите вас прервать? — осведомился он сладким голосом. — Прошу, Юрий Васильевич! — ответила Царева. Русанов открыл дверь шире и пропустил вперед Барковского. — О, новенький! — отозвался Худяков. Директор согласно кивнул: — Дамы и господа, представляю вам вашего нового товарища Михаила Барковского, юношу, надеюсь, приятного во всех отношениях. Прошу поскорее ввести его во все дела класса, не обижать, ну и… принять поскорее в нашу школьную семью! После такой речи должны были послышаться аплодисменты, но послышалась только реплика Суворовой: — Шведскую. — А? — отозвался растерянный директор. Завуч Царева быстрее оценила ситуацию и отреагировала: — Суворова, не перебивай директора школы и не оперируй понятиями, о которых не имеешь представления. — Ладно, — отозвалась Суворова. У нее не было желания спорить с этой теткой. — А я все уже сказал, — сообщил директор. — Поздравляю всех еще раз с новым учебным годом! Привет! Он подмигнул своей дочери Алине (она сидела рядом с Суворовой) и удалился, прижав руку к сердцу в знак извинения. Алина поморщилась и наклонилась к подруге: — Папа, блин, в своем репертуаре. Однако у красавицы Суворовой не было желания обсуждать директора. — Але, у нас новенький! — напомнила она. — Да ну, ботан какой-то… — Алина снова сморщилась. Тем временем новенький нерешительно озирался в поисках места. — Смелее, Миша! — ободряюще произнесла Царева. — Места в классе есть, выбирай. Барковский оглядел класс. Одна лишь Ира Шорина, явная замухрышка, смотрела на него без иронии или насмешки. Просто смотрела, и все. — Можно я с тобой сяду? — спросил новенький. Ира пожала плечами. Барковский сел рядом с ней. Тут же на этот факт отреагировал Худяков: — Ну все, отбил у меня нашу принцессу. Пойду убью себя. И тут Царева показала, что не зря является завучем. Уже без всякой игривости она произнесла: — Худяков, выход вон там находится. А кабинет директора — вторая дверь налево. Если хочешь что-то сказать — по-английски, пожалуйста. — Don’t worry, Людмила Михайловна! — смиренно отозвался Худяков. В затылок новенькому ударил скомканный бумажный шарик. Барковский обернулся. Ему ухмылялся Довженко. — Welcome! — издевательски пропел он. …Крюков внимательно наблюдал за лицами одиннадцатиклассников. Больше всех его занимало поведение Довженко — кажется, он нервничал сильнее всех. — Хорошо, а кто у вас в классе старожил? — спросил капитан. — Вот прямо чтоб с первого класса и до одиннадцатого? На его вопрос отозвалась Суворова: — Шорина. Она одна эту школу так долго терпит. Еще Алинка с первого класса тут училась, но она… Участковый повернулся к Шориной: — Вы дружили? Девочка промолчала; ее лицо скривилось, словно от боли. И тут заговорил Барковский: — Игорь Андреевич, они десять лет за одной партой просидели. У Ирки вообще нервный срыв был, когда Алина погибла. Может, не надо ее сейчас мучить? Капитан прижал руку к груди: — Прости, Ира. Вернемся к сегодняшнему дню. Мальчики были на физкультуре, девочки здесь, в классе. Почему? — Мы отпросились, — ответила за всех Мелкова. — Мы выступление на «Последний звонок» делаем. Времени не хватает, и нас Владимир Ованесович отпустил. — А где была Анастасия Николаевна? — Здесь, с нами. Мы там по-английски поем. Она собиралась помочь… — И что было дальше? Мелкова промолчала. Вместо нее заговорила Белодедова. — Она вдруг встала и вышла. Молча. — Она плакала?