– Перехватить и уничтожить! – коротко приказал Гисандр. Две крайние триеры, получив сигнал, совершили резкий разворот и устремились в погоню, в то время как остальные спартанские корабли продолжили атаку. Теперь ветер дул уже с берега и, опустив паруса, триеры перешли на весла, с каждым взмахом которых Прасии становились все ближе. К тому моменту как половина расстояния до побережья была пройдена, а Гисандр жадно вглядывался сквозь быстро темнеющий воздух в прибрежные силуэты, стараясь заметить там малейшие передвижения неприятеля, две крайние триеры настигли «торговцев». Они догнали их почти у самого выхода из бухты, где уже виднелось спасительное открытое море. И хотя торговцы шли под парусами, небольшие «круглые» корабли, предназначенные для доставки зерна и других товаров, были тихоходными. У них почти не имелось шансов против более массивных, но вытянутых и остроносых триер. Быстроходных кораблей, построенных специально для битвы на море. Набравшие ход спартанские триеры набросились на торговые суденышки, как акулы на стаю тюленей. Одна из них с ходу протаранила «торговца», рассекая крепким тараном хрупкий корпус на части и подмяв под себя обломки вместе с несколькими членами команды. Не останавливаясь она устремилась в погоню за следующей жертвой, которая находилась буквально на расстоянии трех корпусов от первой. Другому торговому кораблю «повезло» чуть больше. Удар триеры пришелся в корму, отсекая ее словно мечом, но кораблик из Прасий оказался довольно крепким. Он не развалился сразу, а просто стал тонуть, задрав нос. Моряки с него сиганули в воду, пытаясь уплыть от надвигавшейся смерти, но им это не удалось. С борта подошедшей триеры их быстро добили из луков и гастрафетов. Вторая триера, к удивлению наварха, даже пустила в ход баллисты. Легко расправившись с первой и второй жертвой, спартанцы немного отпустили от себя последний корабль, который почти вышел из гавани в открытое море. Выстрелив этому кораблю вслед, спартанцы угодили в носовую часть, проделав в нем огромную дыру. А затем срубили точным попаданием мачту, обездвижив суденышко. «Торговцы» не имели весел и теперь, потеряв ход, им оставалось только ждать своей судьбы. Гисандр знал, что на этой триере находился бывший пиратский экипаж, которому не было равных в морском сражении. Развязка должна была наступить просто молниеносно. Но капитан триеры, к удивлению наварха, решил поглумиться над своей обездвиженной жертвой, раздавив «торговца» не сразу. Спартанская триера неожиданно сбавила ход. И теперь медленно, но неотвратимо приближалась к обреченному кораблю. Хищная триера не торопясь описала рядом со своей обездвиженной жертвой полный круг, словно в каком-то ритуальном танце. Моряки на торговом судне еще могли бы попытаться вернуться к спасительному берегу вплавь, но все вдруг оцепенели, словно посмотрели в глаза медузы Горгоны. Они молча ждали свою смерть, которая неотвратимо приближалась к ним на веслах спартанской триеры. Наконец, насладившись страхом своей жертвы, капитан триеры направил на нее таран и расколол утлый кораблик, как гнилой орех. А тех, кто умудрился выжить после тарана, тут же добили лучники. И хотя Гисандр не одобрял затягивания расправы над жертвой, дело было сделано. Беглецов догнали и уничтожили. Две освободившиеся триеры направились в сторону берега, догонять основной строй, который уже почти достиг побережья. Успокоившись насчет беглецов, которые теперь находились на дне моря, наварх вновь обратил свой взор к Прасиям. К счастью, этот город, хоть и был почти вдвое крупнее Кифанты, оборонительных стен тоже не имел, как и все спартанские поселения. Однако, заметив вскоре какие-то мерцавшие в лучах заходящего солнца ручейки, быстро стекавшие с вершины холма по улицам и дорогам к побережью, Гисандр, к своему удивлению, разглядел в них сотни спартанских гоплитов, стремившихся к ним навстречу. – На этот раз нам, похоже, решили подготовить теплый прием, – негромко пробормотал он, усмехнувшись себе под нос. Невооруженным глазом уже можно было разглядеть первые шеренги хорошо обученных пехотинцев со щитами и копьями, выстраивавшиеся вдоль пирса. – Спартанцы! – воскликнул с удивлением Гисандр. – Впрочем, чего я ждал. Нас было заметно издалека. А у здешних берегов ни один подобный флот еще никогда не приставал. Особенно с добрыми намерениями. Тем более – военный флот. Спартанцев на берегу все прибывало. Они уже выстроились на пирсе в несколько шеренг. – Эй, на баллистах, – крикнул наварх, решив навести ужас на противника еще задолго до своего появления, – зарядить орудия! Ваша цель – пехотинцы врага. Проредите-ка мне этот частокол. Пока обслуга баллист натягивала торсионы и вкладывала ядра, весь берег уже оказался усыпанным солдатами противника. На вид это были такие же спартиаты, как и те, кто находился на кораблях. Как ни пытался наварх убедить себя, что ошибся и перед ним просто периеки в спартанских доспехах и плащах, но их отточенные движения даже издалека выдавали в них закаленных бойцов. Шеренга, выстроившаяся вдоль пирса в ожидании кораблей неизвестного противника, насчитывала человек сто пятьдесят. Еще сотни две, не меньше, выстроились в фалангу из нескольких рядов чуть выше по склону, на выходе из порта, перегородив единственный путь в город. – Эта битва будет жаркой, – сказал Гисандр, пересчитав солдат неприятеля и поймав взгляд Архона. – С ходу в город не пробиться и арсенал уже не захватить так легко, как в Кифанте. Когда мы взяли их полусонными. Только в порту человек триста закаленных спартанцев. Остается надеяться, что в городе их почти не осталось. Иначе нам придется туго. На всех кораблях у наварха насчитывалось не более шестисот бойцов. Гисандр надеялся, что Архелон со своими воинами в бой еще не вступал, себя не обнаружил и находится где-то неподалеку с тремя сотнями гоплитов. Это войско было хорошим подкреплением на случай, если царь Леонид задержится, а в самом городе обнаружится еще несколько сотен спартанцев, верных эфорам и Леотихиду. – Скоро стемнеет, – не то напомнил, не то выразил опасение командир морпехов. – Да, стемнеет, – кивнул в задумчивости наварх, словно от него ускользала какая-то мысль. В этот момент триеры подошли на расстояние выстрела, и первые ядра со свистом унеслись в сторону берега. О попаданиях наварх узнал очень быстро. Стоявших в полном облачении гоплитов, с копьями и щитами, украшенными изображением лямбды, по несколько человек сразу стало просто сметать с пирса, превращая в кровавую кашу. Стоны и предсмертные хрипы еще не доносились до его слуха, но нанесенный урон был очевиден. Пара залпов с двенадцати триер, только из носовых орудий, превратила в кашу почти четверть солдат противника, а остальных привела в недоумение. Они гибли от невидимого оружия, еще не вступив в бой. Впору уже было задуматься о гневе богов. Но спартанцы не были бы спартанцами, если бы побежали, даже если перед ними возник сам Аполлон со сверкающим мечом в руке. Они умирали, не сходя с места, что вполне устраивало наварха. И тут Гисандр, наконец, осознал, что хотел сделать. – Темпей, – подозвал он алхимика-врачевателя, – а ну-ка тащи зажигательные горшки. Устроим настоящее зарево. Внезапным нападение не получилось, так что пусть оно будет заметным и как можно дальше отсюда. Придется положиться на наше секретное оружие. Гисандр решил поджечь порт и тем самым подать знак наблюдателям Леонида, которых здесь просто не могло не быть, о своем прибытии. А заодно и наблюдателям Архелона. Не говоря уже о том, что в порту было множество хибар и складов. Загоревшись, они могли разжечь такой пожар, в котором сгорели бы если не все спартанцы, то половина гарнизона, защищавшего сейчас порт. После нового залпа каменными ядрами, скосившего еще человек двадцать, в сторону складов с триеры наварха полетел первый горшок. Прочертив огненную дугу, он врезался в скопление гоплитов и раскололся, обдав их огненным дождем. На берегу мгновенно заполыхал факел, поджарив с десяток солдат. Строй в этом месте рассыпался, гоплиты в ужасе отбегали от огня, летевшего на них прямо с небес. Теперь триера находилась уже буквально в половине стадии от берега, и дикие крики доносились до наварха вполне отчетливо. – Цель выше, по крышам амбаров, а не прямо в гоплитов! – приказал наварх своим стрелкам. – Мне нужен пожар. Наводчик внял приказу наварха, и следующий горшок угодил прямиком в крытую соломой крышу длинного амбара, в котором хранились лодки и всякие рыбацкие приспособления. Огненная лава расплескалась по сухой соломе, просачиваясь внутрь, и крыша мгновенно занялась. В этой части гавани стало светло как днем, хотя за время боя сумерки уже успели довольно сильно сгуститься. С других триер также выпустили несколько горшков по сгрудившимся на пирсе спартанцам. Два из них поразили арсенал и еще один амбар, из которого потянулся едкий черный дым. Третий ушел в перелет и рухнул на фалангу гоплитов, охранявшую выход в город. Там тут же заметались тени в дикой пляске, а воздух вновь огласился душераздирающими воплями. – Вот это уже похоже на внезапное нападение, – довольно ухмыльнулся наварх, глядя, как закаленные в боях гоплиты отступают и разбегаются под натиском всепожирающего огня, который уже начал перекидываться с крыши на крышу. – Теперь нам можно и на берег сойти, – наварх подозвал ближе Архона. – Приготовиться к наступлению. Твоя цель – пробить выход в город. – Я пробью его, – кивнул атлет, – не сомневайтесь. Сколько бы воинов ни встало на моем пути. – Благодаря метким залпам наших баллист теперь тебя встречает гораздо меньше гоплитов, – кивнул на это наварх, – не меньше сотни мы уже сожгли или превратили в кровавые мешки с костями. Иди и добей остальных. В этот момент триера, заторможенная опущенными в воду веслами, мягко притерлась к пирсу правым бортом. Вниз тотчас посыпались морские пехотинцы под командой Архона, атаковавшие разрозненные группы спартанцев из Прасий, все еще находившихся на пирсе. Бойцам Архона удалось довольно быстро пробить брешь между горевшими амбарами, в которую устремились остальные морпехи. Вскоре еще четыре корабля нападавших оказались у берега, и количество морпехов стало расти на глазах. Весь первый эшелон защитников города был смят и уничтожен превосходящими силами. Наступление стало развиваться стремительно. Бои шли уже за арсенал и выход с территории объятого пламенем порта. Здесь завязалась жестокая драка, в которой защитники поначалу отчаянно сражались, не двигаясь с места, несмотря на мощный натиск солдат Гисандра. Морпехи стали нести ощутимые потери. Наварху даже пришлось применить гастрафеты, которыми с бортов кораблей были уничтожены несколько десятков солдат у выхода из порта. Но и это помогло лишь отчасти. Оборонявшиеся чуть попятились, но все еще держали строй и не выпускали морпехов Гисандра на дорогу, ведущую в город. А других путей наверх к городу не было. Во всяком случае, в сумерках уже было не разглядеть обходные пути вокруг холма, даже если они имелись. Неожиданно прогоревшая крыша амбара рухнула на головы сражавшихся под ней солдат, погребая под собой всех, кто там был – и нападавших и гоплитов из Прасий. Лодки под ней давно уже горели, а теперь обрушилась крыша вместе с остатками ветхих стен. Истошные вопли умирающих быстро потонули в криках атакующих. Но это не были крики морпехов под командой Архона. Внезапно сверху на помощь к осажденным, которых оставалось в живых не больше сотни, подошло подкрепление, еще человек сто гоплитов, которые с ходу вступили в бой. Блестя щитами, на которых играли языки пламени, колонна свежих спартиатов перешла в контратаку и отбросила морпехов в зону огня у самого пирса. – Просто новые Фермопилы, – криво усмехнулся Гисандр, видя, как затянулось сражение за выход в город, – чувствую себя Ксерксом. Сотня спартанцев удерживает узкий проход против нескольких сотен атакующих… персов. – У меня еще остались зажигательные горшки, – подал голос Темпей. – Значит, готовь их, – кивнул наварх, кладя руку на рукоять меча, – придется пожертвовать последними, чтобы сжечь этих непокорных бойцов. Я слишком здесь задержался. Неизвестно, что там творится в городе и отчего нас встретили так жестко. Похоже, в Прасии уже просочились сведения о начале гражданской войны. Темпей позвал на помощь нескольких человек из прислуги баллист – триера сейчас стреляла всем правым бортом, на котором было установлено сразу три метательных орудия – и скрылся в трюме. А наварх, сжимая рукоять меча, наблюдал за боем, который перестал походить на наступление. Сражение шло опять в непосредственной близости от кораблей. Среди полыхавших строений с обеих сторон насмерть дрались спартанцы. К счастью, к берегу подошли еще три корабля и высадили морпехов. Их баллисты также добавили суматохи, усилив обстрел фаланги у выхода в город. Но наварх понимал, что нужны более решительные действия. «Где же царь? И почему он до сих пор не напал на этот город, хотя находился поблизости? – размышлял Гисандр, у которого не было пока никаких вестей от Леонида. – Похоже, что-то уже происходит на других театрах военных действий, просто это мне пока неизвестно. Ладно, чего гадать. Сначала надо захватить этот город, пусть даже и в одиночку, а уже потом искать встречи с царем Леонидом. Тем более что у меня для него новости точно есть». – Этокл и Бриант! – подозвал он своих верных гастрафетчиков. – Готовьте отряд. Сейчас пойдем на прорыв. Только… Он увидел Темпея с горшками, который вынырнул из трюма, как демон огня из преисподней. – Только дадим пару залпов для острастки по этим несгибаемым бойцам. Вскоре за спиной наварха выстроился десяток воинов с гастрафетами и человек двадцать морпехов, из тех, кто оставался на корабле по его приказу. Тем временем баллисты успели зарядить огненными горшками и дать первый залп в сторону изрядно поредевшей фаланги гоплитов противника, которая все еще удерживала единственный выход из порта. Три огненные линии прочертили небо и достигли цели. Зарево полыхнуло под ногами спартиатов сразу в нескольких местах, заставив их плясать дикие танцы. Обгоревшие бойцы бросали копья и щиты, катались по земле, несколько человек добежали до пирса, чтобы броситься в воду и потушить пожиравшее их пламя, но были убиты по дороге из гастрафетов. Получив по стреле в грудь, они рухнули замертво на доски, нелепо раскинув руки. Их мертвые тела все еще продолжали гореть. С других кораблей прилетело еще несколько горшков, добавив жара в общий костер. Строй фаланги защитников города был почти разрушен, но спартанцы могли отступить назад и перегруппироваться, вновь заблокировав проход, а этого нельзя было допустить. Гисандр заметил, как к берегу подошли еще две триеры, на которых морпехами служили недавние пираты. Они тотчас посыпались вниз, даже не дожидаясь, пока триера полностью пристанет к пирсу. – Вот теперь пора, – решил Гисандр и, выхватив меч, прокричал, перекрывая шум сражения: – За мной, за Спарту, за царя Леонида! И повел своих гастрафетчиков и морпехов в бой, а следом за ним устремились воины «пиратских» экипажей. По приказу наварха гастрафетчики, передвигавшиеся сразу за командиром, дали залп по преградившим путь еще на краю пирса спартанцам из Прасий, уложив наповал не меньше десятка. В образовавшуюся брешь прорвался сам наварх и еще пятеро морпехов. Яростно работая клинками, они отправили на встречу с богами еще нескольких спартиатов, воевавших на стороне эфоров, расширив проход, куда устремились подоспевшие «пираты». В пылу сражения Гисандр все же успел заметить рослую фигуру Архона, клинок которого сверкал у входа в арсенал, где до сих пор шла жестокая драка. «Ладно, – решил наварх, отбивая направленное в грудь копье, – в бою бывает всякое. Сам пробью проход в город. Арсенал тоже нужно взять». Выбравшись с пирса, где они уничтожили большую группу гоплитов, атакующие порядки Гисандра вскоре приблизились к остаткам сожженной фаланги. Защитники успели немного прийти в себя, отступить выше по склону и вновь выстроить подобие ровной шеренги, хотя там оставалось не более четырех десятков воинов. Прикрывшись щитом, наварх обернулся назад. За его спиной шло около сотни бойцов. Остальные добивали очаги сопротивления в полыхавшей гавани. К пирсу приставали последние корабли, высаживая десант. «Мы у цели, – усмехнулся Гисандр, мгновенно посчитав соотношение сил, – горшки и ядра сделали свое дело. Остался последний удар». – Гастрафетчики, дать новый залп! – приказал наварх, прежде чем ринуться на прорыв. Оставаясь невидимыми за спинами пехотинцев, гастрафетчики зарядили свое оружие и быстро прицелились в недвижимо стоявших гоплитов, которые не спешили идти в контратаку. Увидев в последний момент целившихся в них из странных луков воинов, защитники дороги тут же присели на одно колено, прикрывшись щитами. То же самое попытался сделать и второй ряд фаланги. Но не успел. Короткие мощные стрелы с тяжелыми наконечниками били с такой скоростью и силой, что пробивали даже спартанские щиты, но застревали в них. А доспехи для них вообще не были преградой. Залп поразил в грудь, шею и голову сразу семерых спартиатов. Еще двоим стрелы угодили в бедро, лишив их возможности быстро передвигаться. Раздалось несколько сдавленных криков, после которых мертвые воины, отбросив щиты и копья, скатились почти к ногам Гисандра. – За Спарту, за царя Леонида! – вновь выкрикнул боевой клич Гисандр, первым бросившись вверх по дороге. Добежав до того места, где только что была брешь, он заметил, что на место убитого спартанца встал другой, который попытался сразить его копьем. Удар был точным, но наварх успел увернуться, и копье лишь скользнуло по краю щита. Сам Гисандр оказался точнее. Он пригнулся и рубанул противника по ногам, которые не спасли даже медные поножи. Хлесткий удар рассек икру на правой ноге. Воин взвыл от боли, покачнулся и отвел в сторону щит, одновременно ударив наварха копьем еще раз. Гисандру этого хватило. Отразив отчаянный, но не точный удар копьем, наварх сделал лишь один быстрый выпад в раскрывшуюся грудь и проколол сердце. Воин охнул, выронив оружие, и упал на колени. Гисандр не стал ждать, пока тот уткнется лицом в землю, и бросился вперед, оттолкнув мертвое тело с пути. Сделав новый шаг вверх, он всадил в открытый бок другому воину свой клинок. Этот спартанец был занят схваткой с морпехом и не успел среагировать. Через три прыжка Гисандр вдруг оказался на открытом месте, бегло осмотрелся и понял, что прорвался за спины оборонявшихся. Рядом с ним возник кто-то из морпехов его команды. Брешь в обороне защитников Прасий, которых оставалось уже не больше двух десятков, быстро расширялась. В открытый проход проникло еще несколько морпехов, и строй оборонявшихся окончательно разделился на две части, а затем и вовсе рассыпался. Распался на отдельные схватки. Подоспевшие снизу «пираты» довершили разгром. Пока они добивали последние очаги сопротивления, наварх осмотрел порт со своего места, которое находилось сейчас выше всех по склону. Амбары догорали. Судя по тому, что Архон спешил к нему с сотней морпехов, арсенал тоже был взят. Все корабли благополучно причалили к берегу и высадили десант. – Оставь здесь пятьдесят воинов рядом с кораблями, – приказал Гисандр, когда Архон приблизился к нему с докладом о захвате арсенала, – остальные пойдут с нами наверх. Одним богам известно, что нас ждет там. – Похоже, мы перебили здесь не меньше трех сотен спартанцев Леотихида, – поделился соображениями Архон, устало вытирая пот со лба. – А сколько потеряли? – спросил наварх, осматривая поле боя, усеянное трупами сплошь спартиатов в алых плащах. Среди них было много сгоревших заживо и убитых по ошибке своими. Выглядело это все еще странно даже для привыкшего к смерти наварха. Он вновь задумался о том, что нужно обязательно ввести отличительные знаки для спартанцев Леонида. – Точно еще не знаю, но не меньше сотни, – ответил Архон, – а может, и больше. – Сил вполне достаточно. Идем дальше, – кивнул Гисандр, сжимая меч покрепче, – наступает ночь. Но не позднее утра этот город должен быть нашим. А осмотрев изгибы свободной дороги, исчезавшей среди растительности холма, добавил: – Надо бы отыскать людей Архелона. Хотя, уверен, они сами уже ищут с нами встречи. Вперед. Построившись и сомкнув ряды, с поднятыми щитам, армия вторжения, в которой насчитывалось после схватки чуть больше четырех сотен бойцов, не считая оставшихся в порту, начала втягиваться на дорогу, ведущую к вершине холма. Туда, где уже не различимый во мраке раскинулся город Прасии. Передвигались они почти в кромешной темноте, и чем выше поднимались, тем темнее становилось вокруг, поскольку свет от пожарища оставался далеко внизу, а дорога петляла меж поросших лесом отрогов холма. На всякий случай Гисандр выслал на разведку несколько воинов, среди которых была пара гастрафетчиков. Мало ли какие засады могли их поджидать впереди. Оставшимися людьми Гисандр не хотел рисковать без особой необходимости. То и дело по бокам возникали какие-то белесые пятна, оказавшиеся после приближения домами или амбарами. Но никаких признаков жизни в них не было, скорее наоборот – открытые настежь двери и калитки походили на следы поспешного бегства. Пока что марш в сторону города проходил беспрепятственно, однако Гисандр не торопился расслабляться. Они вполне могли перемолоть там внизу весь гарнизон, но кого-то же он защищал. Где-то должны были прятаться жители, не говоря уже о чиновниках и старейшинах. Слишком упорным было сопротивление. А это могло означать, что впереди их также могли ждать засады или новые силы противника. Осторожно ступавшего со щитом и мечом впереди строя наварха, чьи глаза уже давно привыкли к темноте, не преставала мучить мысль, откуда здесь столько настоящих спартанцев и куда подевались все периеки. Прасии были почти вдвое больше захваченной Кифанты, а значит, и людей здесь должно было находиться значительно больше. Однако пока что они не встретили ни одного периека, пусть и переодетого в спартанские доспехи. Разница между первым нападением и вторым была также в том, что стояли Прасии не на полуострове, а на холме, за которым возвышались уже настоящие горы. Там впереди, за городом, тонула сейчас во тьме самая высокая часть отрогов хребта Парнон. Вскоре потянулись первые городские кварталы, состоявшие из хибар и все тех же амбаров. У изгороди ближайшего дома их поджидал не таясь один из гастрафетчиков, отправленных в разведку. Разглядев знакомый силуэт, Гисандр сделал знак остановиться всем, кто шел позади него. Но сам с места не двинулся. – На две стадии впереди никаких солдат нет, – доложил разведчик, приблизившись, после того как вся армия замерла по приказу наварха. – А где остальные? – шепотом спросил Гисандр. – Ушли вперед, – сообщил боец, – за поворотом уже начинаются первые улицы. Мне приказали дожидаться вас. – Ладно, – кивнул Гисандр, озираясь по сторонам, – идем. Отряд двинулся дальше. Идти стало легче, поскольку они уже преодолели самую крутую часть подъема в гору, а здесь холм выполаживался. Кустарник раздвинулся, начались небольшие поля, на которых мирно дремали козы. Отсюда вновь стало видно гавань, вернее, зарево в гавани у самой кромки воды. Оно уже не казалось таким ярким, но все же еще было заметно. С этой точки Гисандр даже смог разглядеть пару своих кораблей, стоявших у самого края причала. Остальных было не видно из-за разросшихся по склону холма деревьев. Вскоре они уже вступили в город, и зарево опять пропало. Домов по мере продвижения колонны спартанцев становилось все больше, хотя людей не прибавилось. Гисандр был почти уверен, что они вовсе не спят мирно на своих подстилках, а удирают что есть мочи от его армии.