Мередит осторожно перевернула его и проверила пульс. Рой перевернулся податливо, мертвым грузом, его горло было разорвано и кровоточило. Как могло вторжение Соломона в ее тело превратить Тринити в вампира? Мередит не понимала, но доказательства были прямо здесь, перед ней. Тринити была вампиром — и как все первородные, одной из тех, кто не боится дневного света. Бедный Рой, подумала Мередит. Как он был рад найти Тринити, до того, как она повернулась к нему? Она положила руки ему на грудь и начала делать искусственное дыхание, надавливая в устойчивом ритме, опуская свой рот к его чтоб направить кислород в его легкие. Хотя она была уверена, что это бессмысленно, она должна была попытаться. Когда Стефан и Елена обсуждали ранее судьбу Тринити, Мередит не знала, что думать. Но сейчас она знала, Стефан был прав. Тринити не знала кто такой был Рой, не помнила по настоящему Мередит. Они оба были только охотниками для нее, мишенями Соломона желающего быть в курсе всего. Девушка, которая была их другом, которая охотилась рядом с ними, исчезла. Глава 24 «Не важно, что происходит, мы должны попытаться держаться в норме», сказала Елена. Мэтт кивнул. Лично для него, это было последнее, что он хотел бы делать. Но это была типичная Елена: когда дела шли наихудшим образом, она проявляла показной оптимизм. Он просто хотел, чтобы способ показного оптимизма Елены не включал принуждение Мэтта примерять рубашки. «Эта выглядит хорошо», продолжала она, давая ему дружескую поверхностную оценку. «Я знаю, Жасмин нравится зеленый». Мэтт застыл. Он еще никому не рассказал о случившемся с Жасмин. Слишком много происходило для него, чтобы испытывать желание выносить на обсуждение свою личную жизнь, и он не был уверен, что он готов говорить об этом. «Мы расстались», сказал он, его голос звучал так же грубо и несчастно, как он себя чувствовал. «О, нет», вздохнула Елена. «Что произошло?» Ее лицо потемнело, когда она ответила на вопрос за него. «Это потому, что она наконец-то узнала всю правду обо всем, не так ли?» «Да,» тихо сказал Мэтт. «Она не хотела, чтобы всё это было частью ее жизни.» «Я не виню ее.» Елена поморщилась. Она склонила голову и рассеянно откинула еще несколько рубашек. «Это ужасно. Помнишь, как ты чувствовал себя, когда узнал, что все это — вампиры, охотники и жуткие монстры в темноте — реально? «Она вопросительно посмотрела на Мэтта. «Если бы ты мог вернуть все это снова, вернуться к тому, как все было раньше, ты бы сделал это?» Мэтт вздрогнул. Мы могли бы начать все заново, он бы снова услышал голос Жасмин, вспоминая, какими широкими и умоляющими были ее прекрасные глаза, и как они потемнели при разочаровании. «Я никогда не смог бы оставить вас, ребята, в опасности», сказал он Елене, и это было правдой. Елена посмотрела на это. «Я знаю это», сказала она, ее рот скривился в грустной улыбке. «Но иногда я беспокоюсь о тебе.» Она вытащила еще две рубашки с вешалки и сунула их ему в руки. «Примерь сначала синюю и покажи мне.» В раздевалке, Мэтт тщательно застегнул синюю рубашку и пригладил ее. Елена не должна беспокоиться обо мне, подумал он. Но как он смог бы когда-нибудь отвернуться от своих друзей? Это бы шло вразрез со всем, во что он верил. «Великолепно!», сказала Елена, когда он вышел в новой рубашке. Ее голос был веселый, но ее улыбка выглядела наклеенной, слишком широкая и зубастая. «Как насчет тебя и Стефана?» осторожно спросил Мэтт. «Сегодня вы двое казались…» Раздраженными.»… не в ладах.» Улыбка Елены спала. «Он с Джеком пытаются разыскать Тринити», сказала она, ее голос был ровным. «Они спросили, могу ли я проследить ее ауру, но я отказалась. Нет, если они не собираются пытаться спасти ее прежде чем убить Соломона». Она издала долгий, разочарованный вздох. «Стефан просто не послушает. Он думает, что защищает меня, но я не беспомощна». «Я знаю», мягко сказал Мэтт. «Еще до того, как ты стала Стражником, ты была довольно упрямой.» Елена наградила его более искренней улыбкой, и он пошел снова переодевать рубашку. Когда он вышел, она накручивала прядь своих шелковистых светлых волос вокруг пальца, ее лицо было задумчивым. Передавая вешалку с рубашками, она сказала: «Разве Стефан не видит, что существует мир помимо меня?» Мэтт не мог сдержать поток смеха, который поднялся к горлу при этом. «Прости,» сказал он в ответ на недовольный взгляд Елены, «но когда мы были в школе, это последнее, что ты бы сказала.» Елена посмеялась немного над этим для приличия. «Я не так уж плоха», ответила она, защищаясь. «Ну, ты мне всегда нравилась.» Мэтт пожал плечами. Она ему больше, чем нравилась — красивая, эгоистичная, решительная Елена. Она по-прежнему нравилась ему сейчас, но где-то по пути, он, наконец, перестал ее любить. «Я изменилась», сказала Елена. «Как и все мы. Мы выросли. Я горжусь тем, кем я стала сейчас». Она нахмурилась, упрямо выпячивая подбородок. «И я не могу позволить Джеку и Стефану убить Тринити, даже не попытавшись ее спасти.» «Я знаю, и я помогу, если смогу». Мэтт колебался, не уверенный, говорить ли остальную часть того, о чем он подумал, и Елена вопросительно приподняла бровь. «Просто…» Он не знал, какие слова подобрать. «Только не отказывайся от Стефана, ладно? Вы любите друг друга, и это… трудно потерять. Мне не нравится, когда вы боретесь. «Он снова подумал о глазах Жасмин, когда она попрощалась, и в груди стало жарко и напряженно. Какие-то из его слов должно быть достигли цели, потому что Елена посмотрела на него понимающе, ужасно грустно, ее губы были сжаты и глубокая линия залегла между бровями. Чтобы заставить ее снова улыбнуться, он поднял синюю рубашку. «И я покупаю рубашку.» На самом деле ему не была нужна новая рубашка, но это стоило того, чтобы увидеть, как ее лицо светлеет. Когда он последовал за Еленой к очереди в кассу, тем не менее, он не мог отогнать мучительное беспокойство, которое теперь всегда жило в глубине его души, которое жило там в течение многих лет. Худшее все еще впереди. Когда Елена вернулась домой, Стефан рылся в шкафу в прихожей. «Я ищу свой топор», пояснил он, немного неловко, не глядя на нее. «Ты его видела?» Елена покачала головой, и он оттолкнула кучу верхней одежды в сторону. «Нашел,» сказал он, вытянув его и отворачиваясь. «Мне нужно идти. Я опаздываю на встречу с Джеком». «Стефан-" Елена протянулась, чтобы остановить его. Он повернулся к ней, как бы неохотно. На его лице было так много боли, линии напряжения вокруг этого идеального чувственного рта и болезненное потемнение его глаз, это заставило болеть сердце Елены. Всю дорогу домой, она думала о том, что сказал Мэтт: Вы любите друг друга, и это трудно потерять. «Стефан», сказала она, беспомощно. «Я не хочу причинять тебе боль. Я никогда, никогда не хочу причинять тебе боль. Я так тебя люблю». Лицо Стефана смягчилось и он шагнул к ней. «Я тоже тебя люблю, Елена. Все, что я делаю, для тебя». «Я знаю это,» сказала Елена, ее голос был спокойным и ровным. Она улыбнулась ему и протянула руку, чувствуя себя так, будто она уговаривала маленькое животное выйти из своего укрытия. Он взял ее, нерешительно, и она сжала, ее теплые ладони прижались к его. «Мне жаль, что мы поругались. Но я беспокоюсь о тебе. Боюсь, что желание защитить меня не даст тебе увидеть, насколько кто-то невинный, как Тринити — настоящая Тринити — нуждается в том, чтобы мы дали ей шанс.» Стефан открыл рот, чтобы возразить, и Елена быстро поспешила. «Я боюсь, что твои нравы пребывают в неисправном состоянии, Стефан, потому что ты так беспокоишься обо мне, что не прекращаешь об этом думать. Это то, чем я всегда больше всего восхищалась в тебе, твое чувство правильного и неправильного,» закончила она тихо, и встала, чтобы задеть его рот своим. Но Стефан отстранился. «Я тоже тебя люблю, Елена,» сказал он. Он нахмурился, его эмоции было трудно определить.» Но мы должны остановить Соломона прежде, чем он убьет снова. Если это означает потерять Тринити, это цена, которую мы должны заплатить. Если бы у нас было доказательства, вообще любой знак, что Тринити еще там, я был бы согласен с тобой по этому вопросу. Но все, что я там вижу — это Соломон». «Мы должны дать ей шанс,» сказала Елена, повысив голос. «Это не справедливо. Я знаю, что у меня нет доказательств, но мы не уверены. Даже если есть малейший шанс, что Тринити там в ловушке, мы должны сделать все, что от нас зависит, чтобы спасти ее». Она пыталась поговорить со Стефаном в трезвом уме, но вот они были прямо там, откуда начали. Стефан отвернулся и направился к двери, его топор легко раскачивался в руке. «Мне очень жаль, Елена, но я не могу обещать тебе, что, " сказал он холодно через плечо. «Я должен сделать то, что правильно, что лучше для всех. Даже если ты не видишь это». Он спокойно закрыл дверь квартиры за собой. Елена смотрела ему вслед, ее сердце болело. Он не должен так закрываться от нее. Она теряла Стефана — а он терял себя. Глава 25 «Готовы», спросила Бонни, дотягиваясь до Мерилиз и Рика. Каждый из них присоединился к их с Поппи свободным рукам, формируя круг четырех. Поппи быстро моргала, явно нервничая и Бонни усмехнулась ей успокаивающе. Все они могли чувствовать что Алисия наблюдает за ними с другой стороны крыши, и позади нее другие группы с их наставниками. Бонни сглотнула и собралась с духом, закрывая все, кроме ее трех друзей и холодного камня ее сокола, покоящегося во впадине на ее горле. Она использовала его чтобы сконцентрироваться, глубоко дыша и закрыла глаза. Ее сознание мерцало вдоль их соединенных рук, идя по кругу, вытягивая основательность Мередит, энергию Поппи, спокойствие Рика. Для каждого из них, она сказала, молча, «могу ли я?», «могу ли я?», «Позвольте мне», и почувствовала, из бессловесный ответ да. Их руки потеплели в ее, и она ждала. А потом Бонни почувствовала легкий трепет вдоль позвоночника как что-то скользнуло на место между ними, все их грани аккуратно совместились. С толчком, они были связаны. Сила начала вливаться в Бонни от всех троих, наполняя ее, заставляя ее задыхаться. Она была воздушным шариком, раздувающимся от Силы других, растягивающимся настолько сильно, что это было слишком много для нее, чтобы обуздать. Бонни открыла глаза, вернее, открыла несколько пар глаз, каждая в другом месте. Она видела далекие звезды слабо светящиеся над горизонтом с четырех разных точек зрения. Она могла видеть свой профиль их глазами, ее голова наклонена назад, ее щеки круглые и мягкие. Бонни чувствовала себя, как провод под напряжением, напевая с энергией четырех человек, горя и шипя с этим. Она взяла всю эту Силу, ее собственную и ее троих партнеров, и придала ей направление. Это яростно ревело через нее и поднималось вверх к покрытому облаками, тускло сияющими звездами городскому небу. Разливаясь через ее тело и расширяясь все дальше и дальше, Сила рассеяла облака, придала блеск звездам. Бонни задыхалась и продолжала выталкивать энергию. Сила постоянно пульсировала через нее когда она сконцентрировалась на лете, возвращаясь домой, пикниках ниже Ворм Спрингс, когда она еще училась в старшей школе, солнце, согревающем ее спину и запахе свежескошенной травы под ногами. Смешиваясь с воспоминаниями Поппи о ее днях в летнем лагере, скачущей верхом по лесным тропам; ручей из детства Рика, холодная вода плещущаяся вокруг его ног, острая речная галька под ногами и липкое влажное тепло обернутое вокруг него как одеяло; и Мерилиз, копающаяся в своем саду, ароматные растения и крошащаяся земля под ее руками. Все эти лета объединились в одно. Бонни чувствовала, как это обретает форму — горячее, и длинное, и великолепное, совершенное лето — и затем она направила это в ночь. Медленно, яркий белый свет начал расти и расти на крыше, Бонни в его центре. Зазвучало несколько ворчливых птичьих щебетаний, затем переросших в какофонию из птичьих песен, как будто птицы проснулись и решили, что они каким-то образом проспали рассвет. Всюду еще была ночь, но здесь на крыше, вокруг их объединенной Силы, был день. Бонни удерживала солнце на месте в течении нескольких минут, запертое в цепи их Силы, которая походила через нее в небо и возвращалась к ним снова. Она была замкнутой цепью. Она чувствовала себя сильнее и с одинаковым уровнем Силы каждый момент. Она могла удерживать ложный день всю ночь, поняла она, пока не взойдет настоящее солнце. Но тогда она отстранилась, разрывая цепь. Это была только демонстрация того, чему они научились; ей не нужно было удерживать это всю ночь. Этого было достаточно, чтобы знать что она может. Сила вытекала из нее, оставляя ее одну в ее голове. Она моргнула, когда ее зрение снизилось до одной точки зрения, одной парой глаз. Свет медленно угасал, и снова опускалась ночь. Бонни отпустила руки друзей и резко разорвала связь между ними, выпуская свою Силу. Тяжело дыша, они улыбались друг другу. Был взрыв аплодисментов и несколько одобрительных шепотов, от группы за ними когда они приблизились. Бонни почти забыла о своей аудитории. «Очень хорошо, действительно, очень хорошо», пожилой, бородатый мужчина твердил, похлопывая их по спинам. Алисия утащила Бонни на угол крыши, усмехаясь. «Это было потрясающе!» воскликнула она. «Мне понравилось то, что вы выбрали, как вы все вытащили энергию из личных воспоминаний. Этот путь действительно намного сильнее. Вы реально хороши в этом». «Спасибо», сказала Бонни. «Это чувство… это было здорово, я чувствовала, как будто я была всеми ними, вроде. И собой тоже». Она была одна в своей голове теперь, но она все еще могла чувствовать отголоски их: дух Поппи, напряженное внимание Рика, тепло Мерилиз. Алисия подняла руку и оттолкнула один из диких завитков Бонни от ее лица. «Я знаю, вы ждете возвращения домой, и я думаю, что теперь вы готовы», сказала она. «Вы многому научились. Может быть настало время использовать свою Силу где это действительно необходимо».