— Я не хочу сбегать и присоединяться к какой-нибудь группировке или типа того, но я горжусь тем, кто я есть. Я могу придерживаться правил, не выдавать себя людям. У меня нет проблем с правилами, но я не хочу скрывать от всех часть самого себя. — Я тебя не виню, — сказала она, подумав тоже, что смогла бы скрываться. Но не теперь. — На самом деле я на них не жалуюсь, — сказал он, — я имею ввиду, если мы не видимся достаточно долго, то забываем, что разочарованы друг другом. Она все знала об этом ощущении, когда ты разочаровываешь родителей. Вздохнув, она посмотрела на наволочку, в которую были завернуты пять кусочков льда. Он принес их с собой за стол, но не использовал. — Тебе следует это использовать. Это весь лед, который у нас есть. Он приложил ее к одному глазу, и уставился на нее другим. — А какая у тебя история? — Нет никакой истории, — соврала она. Он откинулся на своем стуле. Половина его лица была скрыта за наволочкой, он осуждающе посмотрел на нее здоровым глазом. — Врунишка. Она сглотнула и поднялась, поднимая кружку. Но это его не остановило от продолжения разговора. — Думаешь, я не видел тебя на родительском дне? Ты выглядишь совершенно несчастной, когда они заходят, — сказал он, убрав лед от глаза, — еще более несчастной ты выглядишь только, когда они уходят. Она нахмурилась, ей не нравилось, что ее чувства по отношению к родителям были настолько очевидными. — Ты не фея, ты не можешь прочесть мои эмоции. Так что и не пытайся, — сказала он, отойдя на пару шагов и оглянулась, — уже ночь. Он подвинулся на стуле. — Все же, еще рано, — их взгляды встретились, — извини за то, что я сказал. Я просто подумал… я рассказал тебе о своих родителях, и … нам не обязательно говорить об этом. Выбери любую тему, поговорим о чем-нибудь другом. Она проигнорировала мягкие нотки в его голосе, и пошла к пакету из «Волмарт», который оставила на диване. Из пакета она достала одну простынь, одно одеяло и наволочку. — Нам вставать в три тридцать. Не буди меня. *** Она трижды продезинфицировала кровать, заправила ее, и использовала старое покрывало, чтобы сделать вид, что под одеялом кто-то есть. Если он заглянет, то возможно решит, что она пытается согреться. Делла подумала, что это была как раз одна из самых ненавистных ей вещей в вампирской сущности. Она могла смириться с тем, что надо пить кровь, но когда кто-то случайно касается ее и ощущает температуру ее тела, она чувствовала себя … монстром. Она знала, почему так происходит. Именно это и оттолкнуло Ли, когда он впервые, после обращения коснулся ее. Ты просто какая-то не такая, — сказал он ей, — ты холодная. Я думаю, что ты больна. Сумасшедшая мысль проскользнула у нее в голове. А Стиву не понравилось бы прикосновение? Она отбросила эту мысль сразу же, серьезно, такому было вообще не место у нее в голове. Повернув голову, она прислушалась к вервольфу. Когда она застилала постель, она слышала, как он делает то же самое с диваном. Должно быть, он спит, потому что теперь она слышала лишь чье-то размеренное дыхание. Разговор о родителях, который у них состоялся до этого, крутился у нее в голове, вызывая в душе бурю эмоций. Казалось, он смирился с тем, что отношения с родителями не ладились. Или он просто притворялся, как часто делала она сама. Осознав, что позволила-таки Стиву завладеть своими мыслями, она протяжно вздохнула. Затем она подошла к окну, и тихонько его открыла. Она застыла всего на секунду, прислушиваясь к звукам в ночи, прежде, чем выбралась наружу. Она немного задержалась на карнизе, прежде чем взлететь. Ночной сентябрьский воздух был прохладным, холоднее, чем ее кожа. Ее волосы обмотались вокруг головы и рассыпались по лицу, закрывая ей обзор. Слева она заметила негромкий звук, легкий порыв ветра. Неужели ее кто-то преследовал? Она подняла голову, чтобы уловить какой-нибудь запах. Она не учуяла ни одного существа рядом, но с таким потоком воздуха вокруг нее, она не могла положиться на свое обоняние. Она обернулась, даже не замедляясь. Вокруг была только ночь. Она пыталась прикинуть насколько близко она была к логову банды вампиров- изгоев. Страх мурашками прошелся по коже, но она отогнала его прочь. Если это и были они, у нее было готово объяснение. Они должны были задать вопросы прежде, чем атаковать. Она на это надеялась. Через несколько минут она заметила озеро, которое было рядом с домом ее родителей, и начала снижаться. Ее сердце переключилось с чувства страха на что-то другое, еще более некомфортное. На печаль. Она приземлилась за квартал от своего дома, по соседству, в парке. Ее черные джинсы и черная безрукавка помогли ей раствориться в темноте. Двигаясь в тени, чтобы ее никто не заметил, она увидела свет в столовой родительского дома. Либо ее семья задержалась с ужином, либо они играли в настольные игры. Ее мама любила настольные игры. Отдыхавшая в кустах около дома, соседская собака по кличке «Чемпион», залаяла. А затем Делла услышала смех. Смеялся ее отец. Ее сердце сжалось, а горло стянуло. С того момента, как она уехала в «Тенистый водопад», она ни разу не видела, чтобы он хотя бы улыбнулся. Аккуратно подойдя ближе, она заглянула в окно. Сцена будто была вырезана из фильма на семейном канале, семья, которая проводит время вместе. Семья, к которой она больше не принадлежала. Ее глаза наполнились слезами, когда она увидела их. Ее мама, ее сестра и ее отец играли в скрэбл. Они выглядели такими счастливыми, такими… полноценными. Неужели они не скучали по ней, даже совсем немного? Ветка сломалась позади нее и ее сердце подскочило к самому горлу. Делла резко развернулась. Чемпион, помесь лабрадора и немецкой овчарки, смотрел на нее или может он смотрел в окно? Он медленно замахал хвостом. — Как ты выбрался? — прошептала она собаке, почувствовав, как по щеке катится слеза. Он опустил голову, заскулил и потерся мордой об ее колени. — Что? Не станешь меня обнюхивать сегодня? Даже обидно. Пес смотрел на нее так, будто и, правда, соскучился. Как такое может быть, соседская собака скучает по ней больше, чем ее собственная семья? Делла еще раз почесала собаку за ухом, и пошла обратно под прикрытием кустов. Она вытерла слезы, застилавшие ей глаза и взлетела. Меньше, чем через пять минут, она приземлилась у дома Ли. Когда гаражные ворота открылись, она скользнула к стене дома. Из ворот выехала машина, она увидела Ли на водительском сиденье. Куда он собрался? На свидание? Сердцем она знала это. Также сердце подсказывало ей, что нужно просто вернуться в домик. Ей не стоило это видеть. Но она хотела. Кайли сотню раз говорила Делле, что ей нужно оставить Ли в прошлом. Может быть, это ей поможет. Возможно, если она увидит Ли с другой, то сможет его отпустить. Она смогла бы перестать надеяться, что он образумится и вернется к ней, моля о втором шансе. Она проследила за ним до дома на другом конце квартала. Пару минут она ждала в тени, с надеждой, что все-таки ошиблась. Может он просто заехал к другу. Когда он вышел на улицу за руку с девушкой азиатской внешности, в груди Деллы снова появилась тяжесть. Это была его невеста. Та самая девушка, на которой его заставляли жениться его родители. Этого зрелища для нее должно было быть достаточно. Видеть то, как она цепляется за его руку. Она должна была уйти сразу же, но нет. Когда они сели в машину, она проследила за ними до ресторана. Красный дракон. Этот ресторан принадлежал каким-то друзьям родителей Ли. Его мама пыталась заставить Деллу и Ли сходить туда несколько раз. Но Ли всегда говорил, что не хочет есть китайскую еду. Ему и дома ее хватало. Почему же теперь он хотел китайскую еду? Она приземлилась напротив ресторана, пока Ли парковал свою машину. Она спряталась за большой статуей дракона, ожидая, когда они пройдут мимо. Голодный на вид котенок вышел из-за угла здания. — У меня ничего нет. Но на заднем дворе есть помойка, я чую ее отсюда. — Прошептала она ему, услышав шаги. Они держались за руки. Девушка, невеста Ли, широко улыбалась, ее глаза лучились от смеха. Когда они входили в дверь, до нее донесся запах одеколона Ли. Ярость разрывала ее грудь. Она купила ему этот одеколон на прошлое Рождество. Разве он не помнит? А может ему было все равно? Как он мог пользоваться им с этой девушкой, когда это был подарок от Деллы? Целых десять минут она стояла и уговаривала себя уйти. Говорила себе снова и снова, что всему пришел конец. Но когда она попыталась взлететь, то внезапно развернулась и вошла внутрь. Она сказала администратору, что ищет кое-кого и прошла в зал, наполненный пряным запахом соевого соуса. Она прошла мимо огромного аквариума с цветной рыбкой, которая плавала кругами в поисках выхода. Дальше она прошла мимо пары и услышала звук открываемого печенья удачи. Может и ей взять одно, чтобы узнать свое будущее. Потому что только одному Богу было известно, что она собиралась сделать, когда увидит Ли. Часть ее хотела вырвать его сердце из груди за то, что она пытался ее подарком впечатлить другую девушку. Другая часть хотела броситься перед ним на колени и умолять, чтобы он признался, что скучает по ней. Все это время, она верила, что Ли обручился только потому, что его заставили родители. Теперь она не знала чему верить. Это не выглядело как принуждение. Он действительно выглядел… счастливым. Уходи. Уходи. Уходи. Здравый смысл вопил в ее голове. Но потом она увидела их за дальним столиком. Столик со свечами. Романтический ужин. Она слышала их разговор. Не на английском, а на мандаринском наречии (северокитайский язык — прим ред.). Делла говорила на мандаринском. Ее отец проследил, чтобы она знала этот язык. Но Ли никогда не говорил с ней на этом языке. В тот момент Делла полностью уверилась, что ее оттолкнули не потому, что она превратилась в вампира. Ее бросили потому, что она наполовину была белой. Она слышала, как девушка говорит об именах. Выбирали имя для их первого ребенка. Ли наклонился и поцеловал ее. Романтический поцелуй, который был для Деллы как удар под дых. Судя по счастливому голосу Ли, и по тому, как он целовал девушку, Делла поняла, что этот выбор сделали не только родители, но и сам Ли. Наверное, официант уронил поднос, потому что громкий звук раздался позади Деллы. Она знала, что должна развернуться и смыться под звуки разгрома, но было слишком поздно. Она в ужасе наблюдала, как Ли оторвался от невесты и посмотрел наверх. Она увидела как расширились его глаза, когда он заметил ее. Была это радость или сожаление? Она не знала. Уходи! Не стой здесь и не выгляди настолько жалко. Но ее ноги будто прилипли к полу ресторана, а унижение было единственным, что она ощущала. Ее взгляд был прикован к нему, пока она наблюдала, как он встал и направился к ней. Прямо к ней. И она знала, что выглядит даже, хуже чем просто жалко.