На одном из снимков он узнал Ларивьера – тот стоял рядом с палаткой, установленной экспертами-криминалистами. Пресса также заинтересовалась транспортной компанией, которой принадлежал автобус. Тогдашний директор не смог предоставить документов о продолжительности рабочего дня своих водителей. Кроме того, его автобусы несколько раз перевозили из Испании во Францию большое количество мигрантов без проверки наличия у них виз. После трагедии число расследований увеличилось, и компания в конце концов прекратила свою деятельность. Один местный журнал посвятил большую статью лагерю Мастоя в Каталонии, крупнейшему в Европе. Расположенный у подножия Пиренеев, в двадцати километрах от Сент-Альбана, этот лагерь, неудачно названный «гуманитарным убежищем», принимал прибывающих в Испанию мигрантов, которым не находилось места в центрах временного содержания. Некоторые из них ждали годами, когда испанские власти примут решение относительно их участи. Преступные группировки быстро научились извлекать выгоду из этого людского потока. Самая известная легенда гласила, что существует некая карта, позволяющая благополучно добраться до Арьежа без полицейских проверок. Рассказывали также, что проводники сами выбирали себе «клиентов» – исключительно по физическим параметрам. Важны были возраст (до тридцати лет) и готовность выполнять специфические задания. Внимание Алексиса привлек текст в рамке, помещенный к конце статьи. В нем объяснялось, как испанские власти справляются с наплывом мигрантов. Его взгляд остановился на заголовке, который он перечитал несколько раз: «Всем прошедшим через лагерь в Мастое был вживлен чип». «Чип?» Да, писал журналист. Чип размером с рисовое зернышко содержал электронную копию всех документов, выданных испанскими властями. То есть, где бы ни находился человек, его можно было идентифицировать. Подняв голову от газеты, Алексис протер глаза. Начала сказываться усталость. Ему на телефон пришло сообщение. Клара или Клеманс? Может, Кост? Не угадал. Оказалось, Сабина спрашивала, ждать ли его к ужину. Глава сорок восьмая Поставив машину, Алексис увидел большой плакат, который напоминал, что расположенный в парке особняк 1890 года постройки и несколько прилегающих к нему зданий ранее принадлежали Юберу Маршу – бизнесмену франко-американского происхождения, сделавшему состояние на разведке полезных ископаемых. Во Вторую мировую войну комплекс был реквизирован, но затем возвращен владельцу. Позже он продал его, и новые владельцы открыли в этом месте клинику Сен-Совёр. Здесь лечили больных туберкулезом, раком легких, фиброзом и – по особому настоянию коммуны – тех, кто расплатился здоровьем при добыче вольфрама. Около десяти лет назад особняк в готическом стиле был преобразован в дом престарелых, предназначенный для работников рудника и членов их семей. В глубине парка находилось кладбище. Здесь царило запустение, захоронения были обозначены бетонными плитами, положенными на землю. Могил было много, и кладбище занимало склон холма, поросшего стелющимися кустарниками и ежевикой. В непролазных зарослях крапивы стоял небольшой каменный мавзолей. Дорожка, которая вела к нему, была закрыта цепью, закрепленной на двух ржавых столбах. Табличка гласила: «Осторожно, гадюки!» На повороте Алексис увидел памятник. На нем было написано: В ПАМЯТЬ О ЖЕРТВАХ ДТП, ПРОИЗОШЕДШЕГО НА ТРАССЕ RD 637 11 АВГУСТА 2013 ГОДА Золотыми буквами на темном камне были написаны фамилии погибших, личности которых удалось установить. Всего четыре из двенадцати. Фамилия Оливии Василеску значилась первой. Остальные были похоронены безымянными. У подножия памятника лежал букет свежих цветов, обернутый в пергаментную бумагу, а рядом с ним карточка. Алексис поднял ее и с трудом разобрал написанные на ней слова: «Прости меня». Он долго стоял молча. От размышлений его оторвало чье-то присутствие за спиной. Алексис обернулся и увидел перед собой красивую женщину с умными глазами, в белом халате. На приколотой к левой стороне груди табличке было указано: «Доктор Маэль Жорди». – Кто-то из ваших близких был в этом автобусе? – мягко спросила она. – Дочь… Женщина прищурилась, чтобы прочесть фамилии. – Кажется, я не видела вас здесь раньше? Алексис кивнул и в свою очередь спросил: – Вы тут работаете? – Да, в гериатрическом отделении. Чтобы было понятнее, в пансионате для стариков. Он секунду поколебался. – Я здесь впервые. Может быть, вы встречались с матерью Оливии? Она приезжала сюда из Канады после ДТП. Маэль Жорди повернулась к нему, словно удивившись, и мотнула головой: – Я не работала здесь, когда установили памятник. Она стала расспрашивать Алексиса об Оливии, из-за чего тот чувствовал себя неловко. Не зная толком, что сказать, он отвечал уклончиво и нерешительно и в конце концов подумал: это выглядит так, будто ты принимаешь ее за дуру! Он попытался сменить тему: – Вы не знаете, кто принес этот букет цветов? – Нет. Я не охраняю кладбище, – сухо ответила Маэль и, развернувшись, быстро пошла прочь. «Странно…» Он сунул карточку в карман, взял смартфон и запустил «Психею». Клара тут же поприветствовала его. Алексис, ты здесь? Искусственный интеллект, способный реагировать молниеносно и ежесекундно, – это все, что осталось от Клары. Тем не менее когда он читал сообщения, что-то шевелилось в его душе, а что именно – он и сам не мог понять. Внутренний голос тихо говорил ему: в конце концов, все очень просто. Кто тебе нравится больше? Клеманс, которая живет рядом с тобой, или Клара, которая навсегда будет соткана лишь из твоих воспоминаний? Отогнав от себя тяжелые мысли, Алексис постарался сосредоточиться. Клара, это ты попросила возложить цветы к памятнику погибшим в ДТП? В Тулузе есть такой памятник? Нет, я имею в виду памятник на кладбище в Сент-Альбане. Это место мне незнакомо. Еще одна зацепка? Отвечать было бессмысленно, но он все-таки это сделал: Не знаю, возможно. Покидая кладбище, Алексис пообещал себе, что вернется сюда позже с красивым букетом. * * *