Он вышел из лифта, двери закрылись. В потемках он присел и попробовал все обдумать, Поскольку все перевернулось с ног на голову. До отправления автобуса восемь минут. Пока есть время принять решение. — Я пробую рассмотреть кой-какие снимки, — задумчиво сказал Харри. Халворсен поднял голову, он сидел за столом напротив. — Да пожалуйста. — Может, кончишь щелкать? Что это такое? — Вот ты о чем! — Халворсен посмотрел на свои пальцы, быстро выдохнул и слегка смущенно сказал: — Дурацкая привычка. — Откуда она? — Мой отец был фанатом Льва Яшина, русского вратаря шестидесятых. Харри ждал продолжения. — И ему хотелось, чтобы я стал вратарем в команде Стейнхьера. Когда я был маленький, он вечно щелкал меня меж глаз. Вот так. Закаливал, чтобы я не боялся мяча. Отец Яшина наверняка поступал так же. Если я не моргал, получал сахарок. После этих слов в комнате воцарилась полная тишина. — Фуфло травишь, — сказал Харри. — Не-а. Коричневый такой, вкусный. — Я про щелчки. Это правда? — Само собой. Он постоянно раздавал мне щелбаны. За обедом, и у телевизора, и даже когда ко мне приходили ребята. В конце концов я начал сам себя щелкать. Написал «Яшин» на всех своих школьных сумках, вырезал на парте. До сих пор, если на компьютере или еще где нужен пароль, я использую слово «Яшин». Хотя знаю, что отец мной манипулировал. Понимаешь? — Нет. Помогли щелбаны-то? — Мяча я не боюсь. — Значит, ты… — Нет. Как выяснилось, футбольным талантом я не обладаю. Харри прищемил пальцами верхнюю губу. — Что-нибудь нашел на снимках? — спросил Халворсен. — Нет, пока ты щелкаешь да разглагольствуешь. Халворсен медленно покачал головой. — Мы вроде собирались в штаб-квартиру Армии спасения? — Вот закончу, тогда и поедем! Халворсен? — Да? — Тебе непременно надо так… пыхтеть? Халворсен захлопнул рот и задержал дыхание. Харри быстро взглянул на него и опять уткнулся в снимки. Халворсену почудилось, что он слегка улыбнулся. Хотя он бы не поручился. Улыбка вмиг исчезла, меж бровей инспектора залегла глубокая складка. — Поди-ка сюда, взгляни, Халворсен. Халворсен подошел. Перед Харри лежало два снимка, на обоих — публика на Эгерторг. — Видишь вот тут, сбоку, парня в шапке, с шейным платком? — Харри показал на зернистое лицо. — Как бы там ни было, он стоит прямо перед Робертом Карлсеном, сбоку от музыкантов, так? — Ну… — А теперь смотри сюда. Вот. Та же шапка, та же косынка, но стоит он посередине, прямо напротив музыкантов. — И что тут особенного? Протолкался в середину, чтоб лучше видеть и слышать. — А если все было в обратном порядке? Халворсен не ответил, и Харри продолжил: — Никто не станет менять место в центре на боковое, чтоб динамик орал в ухо, а группу было не видно. Разве только для этого есть причина. — Ты имеешь в виду — выстрел? — Прекрати треп. — Ладно. Но ведь ты не знаешь, какой снимок сделан раньше. Спорим, он продвинулся в середину. — На сколько спорим? — На две сотни. — Идет. Взгляни на свет под фонарем на обеих фотографиях. — Харри протянул Халворсену лупу. — Замечаешь разницу? Халворсен медленно кивнул. — Снег, — сказал Харри. — На снимке, где он сбоку, идет снег. А кончился снегопад только ночью. Значит, этот снимок сделан последним. Надо позвонить Ведлогу в «Дагбладет». Если камера была цифровая, с часами, возможно, мы узнаем точное время, когда был сделан снимок. Ханс Ведлог из «Дагбладет» по-прежнему предпочитал зеркалки и кассеты с пленкой. Поэтому, к разочарованию инспектора Холе, точное время съемки он назвать не мог. — Ладно, — сказал Харри. — А позавчера вы снимали во время концерта? — Да, мы с Рёдбергом, вся музыка — наша. — Раз вы пользуетесь пленкой, кадры с публикой у вас, наверно, сохранились? — Конечно. Снимай я цифровой камерой, давно бы их стер. — Так я и думал. А еще думал попросить вас об одной услуге. — Да? — Можете просмотреть позавчерашние кадры, нет ли там парня в вязаной островерхой шапке и черной штормовке. С косынкой на шее. У нас есть одна ваша фотография, где он присутствует. Халворсен отсканирует и перешлет вам, если у вас компьютер под рукой. Харри услышал, что Ведлог медлит в нерешительности. — Снимки я, разумеется, прислать могу, но проверять вообще-то задача полиции, а мне, репортеру, не больно-то охота с этим валандаться. — Мы в цейтноте, понимаете? Ну так как? Переслать вам фото, где указан человек, которого ищет полиция, или нет? — Это что же, означает, нам позволено использовать сей факт? — Угу Голос у Ведлога здорово оживился: — Я сейчас в лаборатории, так что могу сразу же и проверить. Кадров с публикой полно, стало быть, надежда есть. Пять минут. Халворсен отсканировал и отправил снимок, а Харри сидел, в ожидании барабаня пальцами по столу. — Почему ты уверен, что он был там накануне вечером? — спросил Халворсен. — Ни в чем я не уверен. Но если Беата права и он профи, то наверняка предпринял рекогносцировку, причем в такое время, когда условия примерно совпадают с запланированным моментом убийства. А накануне вечером тоже был концерт. Пять минут миновали. Но телефон зазвонил только через одиннадцать. — Ведлог. Извините. Ни шерстяной шапки, ни черной штормовки, ни косынки на шее. — Черт! — громко и отчетливо воскликнул Харри. — Сожалею. Переслать вам, чтоб вы сами посмотрели? В тот вечер я направил один софит на публику, там лица видны лучше. Харри колебался. Время надо использовать с предельной эффективностью, особенно сейчас, в критические первые сутки.