Рикард не пытался поцеловать ее, когда она вышла из автомобиля. Только смотрел собачьим взглядом и сказал, что станет новым главным управляющим. Все признаки налицо. Позитивные признаки. Выберут его. Во взгляде читалась странная твердость. А она тоже так думает? Она сказала, что он наверняка будет хорошим главным управляющим, и взялась за ручку дверцы, ожидая прикосновения. Но ничего не произошло. И через секунду она уже стояла на тротуаре. Мартина вздохнула, достала мобильник, набрала номер, который он ей дал. — Слушаю. — Голос Харри Холе звучал по телефону совсем иначе. А может, он просто был дома и говорил домашним голосом. — Это Мартина. — Привет. Не поймешь, рад он или нет. — Вы просили подумать, — сказала она. — Не спрашивал ли кто о графике дежурств. О дежурстве Юна. — Да? — Я подумала. — И? — Никто не спрашивал. Долгая пауза. — Вы позвонили, чтобы сообщить об этом? — Голос был теплый, хрипловатый. Словно со сна. — Да. А что, не надо было? — Надо. Конечно, надо. Спасибо за помощь. — Не за что. Она закрыла глаза, подождала и снова услышала его голос: — Доехали… хорошо? — Угу. Света нет. — Здесь тоже. Скоро дадут, наверно. — А вдруг нет? — В смысле? — Начнется неразбериха? — Вам часто приходят такие мысли? — Бывает. Мне кажется, инфраструктура цивилизации куда уязвимее, чем мы привыкли думать. А каково ваше мнение? Он долго молчал, потом ответил: — Ну, я думаю, все системы, на какие мы опираемся, в любую минуту может закоротить, и тогда нас вышвырнет во мрак, где нас не защитят ни законы, ни правила, где правят бал стужа и хищное зверье и каждый должен сам спасать свою шкуру. — Н-да, — сказала она, — не очень-то подходящая фраза для девочек на сон грядущий. По-моему, вы, Харри, порядочный дистопик. — Конечно. Я полицейский. Доброй ночи. Он повесил трубку прежде, чем она успела ответить. Харри съежился под одеялом, глядя в стену. Температура в квартире резко упала. Размышлял Харри о небе за окном. Об Ондалснесе. О дедушке. И о матери. О похоронах. И о вечерней молитве, которую она шептала мягким-премягким голосом: «Господь — наша крепость». Но в мимолетное, невесомое мгновение на грани сна подумал о Мартине, о ее голосе, до сих пор звучащем в ушах. Телевизор в гостиной со стоном пробудился, загудел. В коридоре зажглась лампочка, сквозь открытую дверь спальни свет упал Харри на лицо. Но он уже спал. Через двадцать минут зазвонил телефон. Он открыл глаза и чертыхнулся. Дрожа от холода, побрел в прихожую, снял трубку: — Говорите. Только тихо. — Харри? — А то кто же? Что там у тебя, Халворсен? — Кое-что произошло. — Кое-что или много чего? — Много чего. — Черт. Глава 15 Ночь на пятницу, 18 декабря. Покушение Сайл трясся от холода, стоя на дорожке, ведущей по берегу Акера. Черт бы побрал этого гада албанца! Невзирая на мороз, река была свободна от льда, и черная вода делала мрак под чугунным мостом еще гуще. Двенадцатилетним мальчишкой — сейчас ему уже сравнялось шестнадцать — Сайл вместе с матерью приехал сюда из Сомали. В четырнадцать он начал торговать гашишем, а с прошлой весны — героином. Хукс опять его надул, и скорей всего он проторчит тут целую ночь, ничего не продав. Десять чеков. Будь ему восемнадцать, пошел бы на Плату и толкнул их там. Но на Плате дилерам-малолеткам не место, легавые мигом повяжут. Их территория здесь, у реки. В общем и целом, именно мальчишки-сомалийцы продавали герыч клиентам, которые либо сами были малолетками, либо имели другие причины не соваться на Плату. Черт бы побрал Хукса, и ведь, как назло, деньги нужны позарез! На дорожке появился прохожий. Не Хукс, тот еще хромает, его здорово тогда отметелили за разбавленный амфетамин. Будто есть какой-то другой. Н-да, на легавого не похож. И на наркомана тоже, хоть и одет в такую же, как у них, синюю куртку. Сайл огляделся. Кроме их двоих, никого. Когда человек приблизился, Сайл вышел из тени под мостом. — Дозу? Прохожий коротко улыбнулся, покачал головой, собираясь продолжить путь. Но Сайл заступил дорогу. Он был крупный для своих лет. Вдобавок с ножом. Точь-в-точь таким, как в кино «Рэмбо. Первая кровь», — с гнездом для компаса и рыбачьей лески. Без малого тысяча крон в армейском магазине, а он купил за три сотни, у кореша. — Купишь или только заплатишь? — спросил Сайл. Зазубренное лезвие поблескивало в тусклом свете уличного фонаря. — Excuse me? По-иностранному шпарит. Тут Сайл слабоват. — Money. — Сайл услышал, как собственный голос срывается на крик. Когда грабил людей, он всегда злился, сам не зная почему. — Now![32] Иностранец кивнул, поднял левую руку — дескать, спокойно! — а правую сунул за пазуху. И мгновенно вытащил. Сайл не успел среагировать, только прошептал «черт!», сообразив, что на него направлен ствол пистолета. Ему хотелось убежать, но черное дуло словно оцепенило его. — Я… — начал он. — Run, — сказал иностранец. — Now![33] И Сайл побежал. Холодный сырой воздух с реки обжигал легкие, огни гостиницы «Плаза» и банка «Постжиро» метались по сетчатке вверх-вниз. Он добежал до того места, где река впадала во фьорд, дальше бежать некуда, и крикнул ограде контейнерного склада, что в один прекрасный день всех убьет. Через четверть часа после звонка Халворсена, который поднял Харри на ноги, у тротуара на Софиес-гате затормозила патрульная машина, Харри сел на заднее сиденье, рядом с коллегой, и буркнул «добрый вечер» полицейским впереди. Шофер, рослый мужчина с бесстрастной физиономией полицейского, спокойно тронул с места. — Прибавь газу, — сказал ему бледный и прыщавый молодой напарник. — Сколько нас? — Харри глянул на часы. — Две машины плюс эта, — ответил Халворсен. — Значит, шестеро плюс нас двое. Мигалок не включать, попробуем провернуть все тихо-спокойно. Захват произведем втроем — ты, я и один из вооруженных патрульных; пятеро остальных перекроют возможные пути бегства. Ты сам-то с оружием?