Тот покачал головой, показал на одного из других, как бы говоря, что на очереди тот. — Тут не комната отдыха, — сказал Матиас. — Спать тут нельзя. Уходите. Сейчас же. — Idon'tunderstand,[34] — сказал парень. — Leave. Or I'll call the police.[35] К собственному изумлению, Матиас едва сдержался, так ему хотелось сдернуть вонючего наркомана со стула. Остальные ожидающие смотрели на них. Парень кивнул и медленно встал. Матиас провожал его взглядом, пока стеклянная дверь не закрылась. — Хорошо, что вы вышвыриваете эту публику, — сказал кто-то за спиной. Матиас рассеянно кивнул. Наверно, он недостаточно часто говорил, что любит ее. Наверно, все дело в этом. Половина восьмого, и по-прежнему темно — за окнами неврологического отделения и палаты № 19, где полицейский Странден смотрел на пустую, уже застланную кровать Юна Карлсена. Скоро сюда поместят другого пациента. Странно думать об этом. Но сейчас он найдет кровать себе и ляжет. Надолго. Странден зевнул, проверил, не оставил ли чего на тумбочке, взял со стула газету и повернулся к двери. На пороге стоял человек. Инспектор. Холе. — Где он? — Забрали его, — ответил Странден. — Четверть часа назад. Увезли. — Да? Кто распорядился? — Главврач. Незачем ему тут лежать. — Я имел в виду, кто его увез. И куда. — Новый начальник убойного звонил. — Хаген? Лично? — Ага. Они отвезли Юна Карлсена на квартиру его брата. Холе медленно покачал головой. И ушел. Небо на востоке светлело, когда Харри топал вверх по лестнице красного кирпичного дома на Гёрбиц-гате, ухабистой асфальтированной улочке между Хиркегата и Фагерборггата. Поднялся он на второй этаж, как ему сказали по домофону. На голубой пластиковой табличке, прикрепленной к приоткрытой двери, белое тиснение: Роберт Карлсен. Харри вошел, огляделся. Маленькая однокомнатная квартира, где царил жуткий тарарам, подтверждавший впечатление, которое оставляла Робертова контора. Конечно, не исключено, что беспорядка тут добавили Ли и Ли, когда искали письма и другие бумаги, какие могли бы помочь следствию. Одна стена украшена цветной литографией Иисуса, и Харри вдруг подумал, что, если заменить терновый венец беретом, получится вылитый Че Гевара. — Значит, это Гуннар Хаген велел отвезти вас сюда? — спросил Харри, глядя в спину человека, сидевшего за секретером у окна. — Да. — Юн Карлсен обернулся к нему. — Поскольку киллер знает адрес моей квартиры, он сказал, что здесь будет безопаснее. Харри хмыкнул. — Спали хорошо? — Не особенно. — Юн Карлсен смущенно улыбнулся. — Лежал, прислушиваясь к звукам, которых не было. А когда наконец уснул, пришел Странден, ну, охранник, и до смерти меня напугал. Харри снял со стула стопку комиксов, сел. — Я понимаю, Юн, вам страшно. Вы не прикинули, кто все-таки может желать вашей смерти? Юн вздохнул: — Последние сутки я думал о другом. Но ответ тот же: я правда понятия не имею. — Вы бывали в Загребе? — спросил Харри. — В Хорватии? Юн покачал головой. — За пределами Норвегии я бывал только в Швеции и Дании. И то мальчишкой. — А знакомые хорваты у вас есть? — Беженцы, которых мы опекаем, и всё. — Хм… Полицейские ничего не говорили о том, почему привезли вас именно сюда? Юн пожал плечами. — Я сказал, что у меня есть ключ от этой квартиры. Она стоит пустая, ну и… Харри провел рукой по лицу. — Здесь был компьютер. — Юн показал на секретер. — Мы его забрали. — Харри встал. — Уже уходите? — Надо успеть на бергенский рейс. — А-а, — протянул Юн, устремив в пространство пустой взгляд. Харри захотелось положить руку на узкое плечо долговязого, неуклюжего парня. Электричка на аэродром опаздывала. Третий раз кряду. «По причине задержек» — коротко и невразумительно объявлял громкоговоритель. Эйстейн Эйкеланн, таксист, единственный приятель Харри с детских лет, говорил, что на поездах установлены простейшие электродвигатели, с ними даже ребенок справится, а если технические штабы САС и Норвежских железных дорог на один день поменяются местами, поезда будут ходить точно по расписанию, а самолеты нет. Харри предпочитал, чтобы все оставалось как есть. Он позвонил Гуннару Хагену по прямому телефону, когда электричка вышла из туннеля возле Лиллестрёма. — Это Холе. — Слышу. — Я распорядился, чтобы Юна Карлсена взяли под круглосуточную охрану. И не говорил, чтобы его увозили из больницы. — Насчет последнего решает больница, — ответил Хаген. — А первое — моя прерогатива. Харри насчитал три дома в белом пространстве за окном, потом сказал: — Вы сами назначили меня руководить следствием, Хаген. — Да, но не забывайте о нашем бюджете на сверхурочные. Он давным-давно перерасходован, и вам бы следовало это знать. — Парень до смерти напуган. А вы помещаете его в квартиру предыдущей жертвы, его родного брата. Чтоб сэкономить сотню-другую на гостинице. Динамик объявил следующую остановку. — Лиллестрём? — удивился Хаген. — Вы в поезде, едете в аэропорт? Харри мысленно выругал себя. — Срочный визит в Берген. — Именно сейчас? Харри сглотнул. — После обеда вернусь. — Вы что, с ума сошли? Это дело в центре внимания. Пресса… — Мы въезжаем в туннель, — быстро сказал Харри и отключил телефон. Рагнхильд Гильструп медленно проснулась. В комнате царила темнота. Она поняла, что уже утро, но не могла взять в толк, что это за звук. Будто тикают большие механические часы. Хотя в спальне никаких часов нет. Она повернулась в постели и испуганно вздрогнула. В полумраке проступила обнаженная фигура — стояла у изножия кровати и смотрела на нее. — Доброе утро, радость моя, — сказал он.