— Спасибо, — сказал он. Они обнялись. — Я поставил их на две минуты вперед, чтобы ты не опаздывал, — шепнул Мёллер. — Больше никаких увещеваний, поступай, как считаешь нужным. — Спасибо, — повторил Харри. Ему показалось, что Мёллер обнимал его слишком крепко и долго. Он напомнил себе выложить на стол собственный подарок, прихваченный из дома. К счастью, он не вскрыл пластиковую обертку с диском «Все о Еве». Глава 5 Понедельник, 14 декабря. «Маяк» Юн отыскал Роберта на Хиркевейен, на заднем дворе «Фретекса». Прислонясь к дверному косяку и скрестив руки на груди, Роберт наблюдал за грузчиками, которые таскали из машины на склад черные пластиковые мешки. Грузчики выпускали изо рта белые облака пара и брань на разных языках и диалектах. — Хороший улов? — спросил Юн. Роберт пожал плечами. — Народ рад расстаться со всем летним гардеробом, чтобы на будущий год закупить новый. А нам-то сейчас нужны зимние вещи. — Парни у тебя сущие варвары на язык. Что, параграф двенадцатый? — Я вчера прикинул. Тех, кто отбывает тут наказание, вдвое больше, чем таких, что приняли Иисуса. Юн улыбнулся: — Целина для миссионера. Надо бы ее поднять. Роберт окликнул одного из грузчиков, который поднес ему пачку сигарет. Роберт сунул в зубы гвоздик без фильтра. — Вынь сигарету, — сказал Юн. — Солдатский обет. Нагоняй ведь заработаешь. — А я закуривать не собирался, братишка. Ты чего пришел-то? Юн пожал плечами: — Да так, поболтать. — О чем? Юн коротко хохотнул: — По-моему, обычное дело для братьев иной раз поговорить. Роберт кивнул, выплюнул табачную крошку. — Твое «поговорить», как правило, сводится к наставлениям о том, как мне жить. — Да ладно тебе. — А что же тогда? — Ничего! Просто узнать хотел, как твои дела. Роберт вынул сигарету изо рта, сплюнул в снег. Потом поднял голову, прищурясь взглянул на облачную пелену, белую и высокую. — Мне до чертиков надоела эта работа. До чертиков надоела квартира. До чертиков надоела эта сухарь и ханжа, капрал, которая тут заправляет. Не будь она такая противная, я бы… — Роберт ехидно ухмыльнулся, — трахнул эту каргу в наказание. — Холодно, — сказал Юн. — Может, зайдем внутрь? Роберт провел брата в крохотную контору, сел в жесткое кресло, кое-как поместившееся между заваленным бумагами столом, узеньким окошком с видом на задний двор и красно-желтым флагом с эмблемой Армии спасения и девизом «Огонь и кровь». Юн снял со стула кипу бумаг, частью пожелтевших от старости; стул этот, как он знал, Роберт умыкнул в студенческой корпорации «Майорстюа», расположенной за стеной. — Она говорит, ты прогуливаешь, — заметил Юн. — Кто? — Капрал Руэ. — Юн кисло усмехнулся. — Карга. — Господи, она, стало быть, звонила тебе, да? — Роберт поковырял складным ножом стол, потом воскликнул: — Ой, я же совсем забыл, ты ведь у нас новый управляющий, шеф всей лавочки! — Пока никого не выбрали. С тем же успехом могут назначить Рикарда. — Whatever.[3] — Роберт прокорябал на столе два полукружья, изобразив подобие сердечка. — Все, что хотел, ты сказал. Но, прежде чем уйдешь, может, заплатишь мне пять сотен за послезавтрашнее дежурство? Юн достал бумажник, отсчитал деньги, положил перед братом на стол. Роберт провел ножом по подбородку. Черная щетина зашуршала. — И еще хочу напомнить тебе одну вещь. Юн сглотнул, зная, что сейчас последует. — Какую же? В окне за спиной Роберта он видел, что пошел снег, но в тепле, поднимающемся от строений вокруг заднего двора, легкие белые снежинки как бы замерли в воздухе, словно прислушиваясь. Роберт воткнул острие ножа в центр сердечка. — Если я замечу, что ты крутишься поблизости от той девчонки… — Он обхватил ладонью рукоять, наклонился вперед. Под его тяжестью лезвие с треском вошло в глубь сухой древесины. — Я тебя уничтожу, Юн. Клянусь. — Не помешаю? — послышалось от двери. — Нет, конечно, госпожа Руэ, — приторным голосом сказал Роберт. — Брат как раз собирается уходить. Начальник уголовной полиции и новый комиссар полиции Гуннар Хаген умолкли, когда Бьярне Мёллер вошел в свой кабинет. То есть уже не свой. — Ну, как тебе вид? — спросил Мёллер, надеясь, что произнес эту фразу бодрым тоном. И добавил: — Гуннар. — Странное ощущение — выговаривать это имя. — Н-да, в декабре Осло всегда выглядит уныло, — сказал Гуннар Хаген. — Посмотрим, может, и это поправимо. Мёллер хотел спросить, что еще он имеет в виду, но осекся, увидев, что начальник уголовной полиции согласно кивнул. — Я как раз сообщил Гуннару кой-какие подробности насчет наших сотрудников. Конфиденциально, так сказать между нами. — Да, вы ведь давно знаете друг друга. — Конечно, — сказал начальник. — Мы с Гуннаром знакомы еще по Полицейской школе. — В резюме написано, ты каждый год участвуешь в Гонке биркебейнеров,[4] — сказал Мёллер Гуннару Хагену. — А известно тебе, что начальник наш тоже всегда участвует? — Разумеется. — Хаген с улыбкой покосился на начальника уголовной полиции. — Иной раз мы вместе участвуем. И пытаемся одолеть друг друга на финишном рывке. — Вон как, — весело заметил Мёллер. — Выходит, если б шеф заседал в кадровой комиссии, можно было бы заподозрить, что ты попал сюда по знакомству. Начальник уголовной полиции сухо хохотнул, бросив на Бьярне Мёллера предостерегающий взгляд. — Я как раз говорил Гуннару о человеке, которому ты сделал весьма щедрый подарок. — О Харри Холе? — Да, — кивнул Гуннар Хаген. — Помнится, он отправил на тот свет некоего полицейского инспектора в связи с неприятным делом о контрабанде. Как я слыхал, в лифте оторвал ему руку. А кроме того, позднее подозревали, что именно через него информация об этом деле просочилась в прессу. Нехорошо. — Во-первых, в «неприятном деле о контрабанде» речь идет о профессиональной преступной организации, которая пустила корни и в полиции и не один год заваливала Осло дешевым стрелковым оружием, — сказал Бьярне Мёллер, тщетно стараясь скрыть раздражение. — И вопреки сопротивлению здесь, в управлении, Харри Холе в одиночку раскрыл это дело после нескольких лет кропотливой полицейской работы. Во-вторых, он убил Волера, защищая свою жизнь, а руку Волеру оторвало лифтом. И в-третьих, мы вообще понятия не имеем, кто и о чем проболтался прессе. Гуннар Хаген и начальник уголовной полиции переглянулись. — Тем не менее, — сказал начальник, — держи с ним ухо востро, Гуннар. Насколько я знаю, недавно от него ушла подруга. А нам известно, что у людей вроде Харри такие истории нередко приводят к рецидивам скверных привычек. С этим мы, понятно, мириться не станем, хоть он и раскрыл множество серьезных дел. — Что ж, постараюсь держать его в узде, — сказал Хаген. — Он инспектор. — Мёллер зажмурил глаза. — Не рядовой. И в узде ходить не любит.