— Ваше Высокопревосходительство, значит, теперь эти корабли будут присоединены к моему отряду крейсеров? — Нет, Николай Карлович, не будет… принятие в состав флота даже одного боевого корабля процедура сложная и требующая большого количества времени. Кроме того возникают некоторые бюрократические сложности с оформлением бумаг, которые даже я не в силах ускорить. Мною принято решение поддерживать с господами потомками отношения союзнические, пользоваться их помощью и советами, но решения принимать исходя из своего разумения. — Алексеев натужно улыбнулся, — И Степан Осипович со мной согласен. База же их будет здесь, на этих островах подальше от лишних глаз. А эти корабли уже оформлены как вспомогательные крейсера, что, и это немаловажно, выводит их из-под влияния умников под Шпицем. А теперь, господа офицеры, давайте на некоторое время забудем о делах и отдадим должное мастерству кока и тонкости букета вин, весьма своеобразных кстати… — Господа офицеры! — Наместник Алексеев встал, призывая к вниманию, — Мы собрали вас не только для того чтобы отпраздновать победу, но и для того чтобы спланировать еще одну операцию. Мы с адмиралом Макаровым решили… — офицеры ошарашено переглянулись, — ввести в постоянную практику рейды наших крейсеров на японские морские коммуникации. Корабли, прибывшие из будущего, показали нам пример. Для выполнения этой задачи создаются два смешанных отряда. Первый отряд это «Трибуц», «Аскольд» и «Новик». Второй отряд это «Быстрый», «Баян» и «Диана». Указанные отряды будут попеременно патрулировать японские коммуникации в Восточно-Китайском море. — Ваше высокопревосходительство, — встал капитан второго ранга фон Эссен, — я бы посоветовал вместо Дианы вытащить из Владивостока «Богатыря». В конце концов, Владивостокская эскадра может крейсировать у берегов острова Хоккайдо, а «Богатырь» пока внимание японцев отвлечено на «Россию», «Рюрик» и «Громобой», может пойти вокруг Японии на соединение с первым рейдовым отрядом. Уж, какого-никакого угольщика господин Карпенко для него в тех водах поймает. — Разумно, Николай Оттович, — кивнул Алексеев, но, впрочем, это детали. Кто еще хочет сказать по этому вопросу? — Ваше высокопревосходительство, — поднялся капитан первого ранга Вирен, — а почему бы нам не навязать Камимуре бой на уничтожение? Тогда наше господство в этих водах станет окончательным. — Ваше высокопревосходительство, — встал Карпенко, — позвольте мне ответить на этот вопрос Роберта Николаевича? — Алексеев кивнул, и Карпенко начал выводить сведения о японском флоте на плазменную панель, — Господа офицеры, второй по мощи эскадрой объединенного флота Японии являлась вторая эскадра вице-адмирала Камимуры. В настоящий момент она включает в себя четыре броненосных крейсера однотипных с крейсером «Асама», английской постройки, и четыре бронепалубных крейсера «Нанива», «Акаси», «Такачихо» и «Нийитака», а также два отряда истребителей и два отряда миноносцев. — Карпенко по очереди выводил основные ТТД японских крейсеров. — Базируется эскадра на базу Сасебо. В нашем прошлом Владивостокский отряд крейсеров пытался прорваться в Порт-Артур на соединение с основными силами, но в бою в Крейском проливе потерпел от японцев поражение. Крейсер «Рюрик» погиб в бою, «Громобой» и «Россия» вернулись во Владивосток… Встал капитан первого ранга Рейценштейн. — «Рюрик», «Громобой», «Россия», а где в это время был «Богатырь»? — А «Богатырь», Николай Карлович, еще до похода, из-за ошибки штурмана, в тумане выскочил на камни. — ответил Карпенко, — Крейсер простоял в доке до конца войны. Продолжим. Мы сейчас не будем разбирать тот бой. Причина неудач кроется как в численном перевесе противника, недостаточной подготовке команд русских крейсеров, так и в их конструкционных недостатках. Мы пойдем другим путем… Во первых одновременно с крейсерскими операциями будем вести интенсивную учебу команд. Все что из-за господина Коковцева было упущено в мирное время, придется экстренно наверстывать в военное. А вот месяца через два, когда квалификация наших моряков сравняется с японской, а может и превзойдет ее, тогда милости просим господина Камимуру на ковер — поборемся. А в настоящее время, сражение даже объединенного Владивостоко-Артурского отряда крейсеров с японской эскадрой, при непредсказуемом результате, приведет к неоправданным потерям в личном составе и повреждениям в материальной части. Или же основную работу должны будут сделать «Трибуц» с «Быстрым» за счет невосполнимых здесь боеприпасов, а русский флот так и не обретет опыта, необходимого для отражения угроз в бурном и кровавом двадцатом веке. Да и то оружие, которым мы уничтожили броненосцы Того, лучше приберечь на черный день. А вдруг в войну на стороне Японии ввяжется Британия, или даже вместе с Францией. — офицеры зашумели… Я встал со своего места. — Тихо, господа, лучше вспомните что было четверть века назад, после русско-турецкой войны тысяча восемьсот семьдесят восьмого года. — шум утих, — Вспомнили? Когда джентльмен не может выиграть, он меняет правила. Что в таких случаях положено иметь под рукой? Правильно, тяжелый медный подсвечник! Так, в случае необходимости, можно будет врезать джентльмену в лоб так, чтоб он с вами в жизни больше в карты играть не стал… — я сел. — Господа, — продолжил Карпенко, — Если какому-то из русских кораблей будет грозить гибель, или тяжелые повреждения, я ни секунды не колеблясь пущу в ход самое тяжелое вооружение, не взирая ни на какую экономию. Это принципиально. Ну и, кроме того, не забывайте психологию. У нашего корабля уже есть определенная репутация. Японцы знают, что неважно один их корабль оказался в одном с «пятнистым демоном» квадрате моря, или целая эскадра, все они пропали бесследно… Наличие в крейсирующих отрядах таких «пятнистых демонов» приведет их в ужас. А еще если таковой демон будет не один? Если ваше командование будет не против, я предлагаю перекрасить по аналогичной схеме все крейсера, но начать с «Новика». Что не отберет у них ни узла скорости, и ни грамма огневой мощи, но зато затруднит противнику расчет дистанции до них и прицеливание. Для достижения полного эффекта их котлы можно было бы перевести на отопление нефтью, но это можно сделать только после войны… кстати в нашей истории таким путем пойдут британцы. Смешанное угольно-нефтяное отопление когда в походе на экономичном ходу корабль жжет уголь, а в бою нефть. Но это уже ненужные сейчас детали. — Господа офицеры, — снова встал Наместник Алексеев, — все ясно? Теперь насчет перекраски «Новика»… Господин Карпенко, а почему начинать с «Новика»? — У него три преимущества… Малый размер, высокая скорость и лихой командир. Камуфляжная окраска только усилит три этих качества. Именно, исходя из этих соображений, «Новик» идеально подходит для непосредственного взаимодействия с нашим «Трибуцем». — Слышали, Николай Оттович, вы создаете кораблю отдельное преимущество… — усмехнулся Наместник, — Кажется, у Степана Осиповича было намерение перевести вас командиром на броненосец… Я пожалуй поддержу господина Карпенко и задержу ваш перевод до конца войны. В качестве командира корабля, на котором будут опробоваться некоторые новинки будущих времен, вы гораздо ценнее. На лице Эссена друг друга сменял калейдоскоп эмоций: гордость, обида, разочарование, любопытство… — Ваше Высокопревосходительство, — добавил Карпенко, — если «Новик» не вернется в Порт-Артур вместе с Баяном, Аскольдом и миноносцами, а останется здесь, то мы попробуем снять с «Вилкова» станцию артиллерийской наводки и установить ее на «Новик». По идее тогда он должен почти сравняться с нами по контрминоносной борьбе в ночное время и при плохих погодных условиях, а «Вилков» теперь все равно не более чем плавбаза… — Разумно, Сергей Сергеевич, — одобрительно кивнул Наместник, — так и сделаем. И вот еще что, господа. Я тут с утра наслушался рассказов как, в ночное время рота морской пехоты, под командованием майора Новикова, буквально вымела японский гарнизон с островов Элиота… И поскольку этому полезному умению можно научить, то приказываю всем кораблям первого и второго классов направить свои десантные роты, вместе с штатными пушками Барановского, в распоряжение майора Новикова для формирования бригады морской пехоты. Майора Новикова представляю к званию подполковника морской пехоты со старшинством в сем чине с сего дня. Всех кадровых офицеров роты морской пехоты повысить в звании на два чина, также со старшинством с сего дня… всех прибывших ОТТУДА морских пехотинцев представляю к званиям прапорщиков по адмиралтейству с правом входа в кают-компанию… Господин подполковник, в какие сроки вы сможете подготовить людей и что вам для этого надо? Новиков, теперь уже подполковник, встал. — Поскольку на обучение поступают не новобранцы, это несколько ускорит учебный процесс, правда минусом будет то, что учебный центр еще предстоит построить… Месяца в два, я думаю, мы уложимся, к середине мая, ваше высокопревосходительство, сможете принимать бригаду. — Господин Новиков, экзамен будете сдавать японцам, та скорость, которую задали нам господа Карпенко с Одинцовым, не терпит пауз. Вы лучше скажите, чем лучше вооружить новых бойцов. Мосинские трехлинейки наверное будут не совсем подходящими… — В Дании уже выпускается ручной пулемет Мадсена, необходим один ствол из расчета пяти человек. Еще двое из этой пятерки должны быть вооружены германскими пистолетами Маузера образца тысяча девятисотого года. Еще троих из пяти нужно вооружить трофейными винтовками «Арисака», если трофеев не хватит, то тогда винтовками Мосина. Общее количество потребного вооружения я представлю после составления полных списков личного состава. Кстати, за два месяца можно было бы наладить выпуск запалов к ручным гранатам. Очень полезное оружие, особенно при нашей специфике. — Хорошо! — Алексеев кивнул Эбергарду и тот записал что то в свой блокнот, — Кроме того, я жду от вас списки особо отличившихся офицеров и как там у вас говорят «бойцов». По такому поводу как сегодня орденов жалеть не стоит. Господин Карпенко, вас это тоже касается, все кто принимал участие в уничтожении эскадры Того, обеспечивал переход из центра Тихого океана к Порт-Артуру, захватывал призы и вступал в бой, все должны быть представлены к наградам, никто не должен быть забыт. Все звания всех офицеров вашего корабля приводятся к соответствующим званиям в Российском императорском флоте. Капитаны третьего ранга и капитан-лейтенанты станут капитанами второго ранга. Старшие лейтенанты и лейтенанты останутся в лейтенантских званиях. Мичмана останутся мичманами, но у нас это офицерский чин. Также считаю необходимым в связи с ценностью и уникальностью вашего корабля всем кондукторам и матросам присвоить звания подпоручиков и прапорщиков по адмиралтейству. Всем офицерам, и прапорщикам с сего дня будет начисляться соответствующее их званию жалование. Господа, с моей стороны это аванс, надеюсь, вы не подведете ни меня, ни Государя. 16 марта 1904 года 09–00 по местному времени Острова Элиот, остров Да-Чан-Шан Дао. Павел Павлович Одинцов. Прямо сцена из исторического боевика. Вытоптанный пыльный плац перед флагштоком, только позавчера ночью ребята майора, а теперь подполковника Новикова сорвали отсюда японское «солнце с лучами». Теперь на этом плацу коробками выстроены команды «Трибуца», «Новика», «Аскольда», «Баяна». Точнее от местных выстроены «лучшие из лучших», которые заслужили эту честь. Ведь крейсер первого класса это 700–800 человек команды, второго — пятьсот. У нас на «Трибуце», при том же водоизмещении, всего двести восемьдесят пять человек, включая тридцать офицеров и шестнадцать мичманов, а на «Быстром» двести девяносто шесть при двадцати пяти офицерах и сорока восьми мичманах. А на следующем поколении кораблей при возросшей боевой мощи команда должна уменьшиться до сотни человек. Что же, автоматизация рулит. Напротив строя установлена трибуна, да-да обычная фанерная переносная трибунка, как неотъемлемый атрибут корабельного хозяйства. Но в лабазах наших замвоспитов не только эта трибунка… Каждый уважающий себя политработник еще с советских времен стремится иметь микрофон, усилитель, флеш-плеер, колонки… короче можно было бы открывать дискотеку. А так как здесь верх сервиса это танцы под гарнизонный оркестр, то на этой установке можно было бы заколотить немалые деньги, или немалую популярность в народе. Но, не для того это, не для того… Вот два офицера с «Трибуца» и два с «Быстрого», при полной парадной форме, подносят к флагштоку свернутый флаг. Это капитаны третьего ранга Бондарь и Шурыгин, два Андрея, командиры боевых частей два и три с «Трибуца», а так же капитан-лейтенант Гаранян и капитан третьего ранга Шульц соответственно с «Быстрого». Вот, в полной тишине, полотнище зацеплено, кап три Шурыгин берется за фал. Именно он рассчитал и выпустил по японской эскадре смертоносный веер из гидрореактивных торпед «Шквал-М». И в этом момент над замершим плацем, над головами моряков из прошлого и будущего, поплыли разрывающие душу звуки «Прощанья славянки». Внутри все защипало, захотелось вытянуться в нитку, и чтоб душа развернулась широко-широко. Так это мы, люди привычные, а местные вообще на грани транса. Вон у Степана Осиповича слеза по щеке побежала. Над плацем разнесся зычный голос капитана первого ранга Вирена: — «Шапки долой!» — и все, в том числе и наши современники, обнажили головы. На какое то время этот плац как бы превратился в храм под открытым небом. Да, это сильное оружие, не слабее ракет и торпед. Только ракеты и торпеды бьют по врагам, а музыка по своим, чтоб стали друзьями. Стихли последние аккорды, белое полотнище с косым синим крестом развевается на фоне бледно-голубого весеннего неба. — Павел Павлович, — шепотом спрашивает Макаров, утирая непрошенную слезу, — что это было? — «Прощанье славянки», — так же шепотом отвечаю я, — сильнейшая вещь на все времена. Один молодой офицер, перед уходом на фронт, написал эту мелодию за одну ночь. Он не написал ни одной музыкальной строчки ни до ни после. Только «Прощанье славянки». Вы верующий человек, делайте выводы сами. Макаров замолчал, задумавшись. После «Прощанья славянки» «Боже царя храни» откровенно не впечатлял… — Скажите, — тихонько спросил меня Наместник Алексеев, — а эта музыка, это гимн России в ваше время? — Нет, ваше Высокопревосходительство, это гимн тех, кто идет сражаться за Россию и понимает что может вернуться «на щите». — Понятно, — кивнул Наместник, тогда тем более… — что «тем более» я так и не узнал, потому что Наместник поднялся на трибуну. — Господа, сегодня мы собрались здесь, что бы поднять наш военно-морской флаг над этим маленьким кусочком земли, в знак того что мы отсюда никуда не уйдем. А также для того что бы вручить награды тем, кто в трудный для Отечества час пришел ему на помощь и нанес врагу сокрушительное поражение… А дальше была приятная, но нудная процедура вручения крестов, анненских темляков, новых погон… Оказывается по приказу Наместника «Страшный» ночью на полном двадцати пяти узловом ходу обернулся до Артура и доставил все необходимое, а так же двадцать пять тысяч рублей золотом, как аванс в счет премиальных за захваченные призы. Ибо стоимость контрабандных грузов на всех шести пароходах перевалила за астрономическую сумму в полтора миллиона золотых рублей. И это, не считая самих судов, которые тоже подлежали конфискации и продаже с аукциона. Краем глаза замечаю, что среди фанз начинают собираться кучки Дашиных подопечных. Теперь они умыты, одеты в новенькие робы японских матросов, кое-как пригнанные по фигурам, и вообще стали похожи на людей, а не на персонажей фильмов ужасов. Стоят и смотрят, очевидно понимая, что на их глазах творится что то важное. А уже после конца церемонии случилось нечто. Когда все уже расходились, к Новикову подошла кореянка средних лет и с поклоном протянула цветок. Скромный полевой цветок, один из тех, что во множестве распустился среди холмов с приходом весны. А Новиков почему то перекрестил ее и вставил цветок в нагрудный карман кителя. Вот так, значит, может у нас что-то из этого получится. И тут я понял, что скорее всего, мир уже не будет прежним, будет он лучше или хуже, но теперь это наш мир и мы за него отвечаем.