– Доброе утро. – Доброе. – Я убираю волосы с ее лица. Хотя ее глаза все еще немного припухшие, она выглядит отдохнувшей. – Как ты себя чувствуешь? – В порядке. – Ее улыбка становится шире, что не вполне соответствует взгляду. – Ты хочешь по… – Предлагаю на завтрак яйца пашот с беконом. Хорошо звучит? – перебивает она, сбрасывая одеяло и вскакивая. Я принимаю ее намек, не хочу давить и следую ее примеру, несмотря на то что мне больно оставаться в неведении. – Звучит прекрасно. Нужна помощь? – Нет. Можешь принять душ, пока я готовлю. – Это вежливый способ сказать мне, что я воняю? – шучу я. Ее ноздри трепещут. – Теперь, когда ты заговорил об этом… – Не испытывай свою удачу, Рыженькая, если не хочешь поговорить на интимную тему о запахах тела. – Я откидываю одеяло и встаю. Ее щеки краснеют, когда взгляд падает на заметную выпуклость на боксерах. Черт, я и забыл, что на мне больше ничего не было, когда я ворвался в ее комнату минувшей ночью. Она позволяет волосам упасть на лицо, скрыв его выражение. – Определенно не готова к подобным разговорам в ранние часы субботнего утра. Иди в душ. У тебя десять минут. – Да, босс, – хитро подмигиваю ей, а она качает головой, прежде чем выйти из комнаты. За завтраком я спрашиваю, какие у нее планы на сегодня. Она пожимает плечами. – Ничего особенного. Я, вероятно, немного позанимаюсь и, возможно, встречусь с Фэй и Лорен на ланч. – Круто, – убираю наши тарелки и несу их к раковине, – а я собираюсь провести пару часов в тренажерном зале и немного поучиться, прежде чем отправлюсь в Уэлсли, чтобы посмотреть еще несколько домов с мамой. И планирую остаться там сегодня на ночь. Хочешь поехать со мной? На ее лице мелькает привычное выражение паники. Я замечаю одно и то же выражение каждый раз, когда покидаю квартиру. Рэйчел боится оставаться одна, и после вчерашней ночи мне нужно знать причину. Если она не захочет или не сможет рассказать, значит, я знаю кое-кого, кто мог бы это сделать. Я подхожу к ней, нежно касаясь ее лица, полный решимости облегчить ей задачу. – Поехали со мной. Пожалуйста. На ее лице появляется заметное облегчение. – Хорошо, уговорил. Во сколько выезжаем? – Около двух? – Прекрасно. Буду готова. Предложив ей позвонить Лорен, чтобы та приехала и позанималась вместе с ней, я выхожу из квартиры, довольный осознанием того, что Рэйчел не одна. По дороге я пишу Кеву, чтобы убедиться, что он на месте. Через двадцать минут стучу в его дверь. – Привет, чувак. – Он кивает мне и отходит в сторону, впуская меня внутрь. – Что случилось? – Мне нужно поговорить с тобой о Рэйчел. Он скрещивает руки на груди, прислонившись к стене. – Это начинает надоедать, недомерок. – Не называй меня так, – рявкаю я, проводя рукой по волосам. – Я больше не тот маленький ребенок, которого можно дразнить и колотить. – Я тебя никогда не бил. – Разве ты не помнишь, как мы с Каем последовали за тобой и Кейдом на ту вечеринку? Кажется, я припоминаю, как получил несколько ударов. Он смеется. – Чувак, вы двое были слишком заметны. А несколько подзатыльников вряд ли считаются. – Как бы мне ни нравилось ностальгировать, – невозмутимо говорю я, – но я здесь, чтобы поговорить о Рэйчел. Я знаю, что кто-то причинил ей боль и что она чертовски боится чего-то. Полагаю, эти два факта связаны. Каждый раз, когда я думаю, что она собирается мне довериться, она отступает, и я возвращаюсь к исходной точке. Я знаю, что ты ей в чем-то помогаешь, и хочу знать то же, что знаешь ты. Он вздыхает, потирая рукой челюсть. – Я не могу предать ее доверие, братишка. Я по таким правилам не играю. – Даже если это в ее интересах? Я хочу помочь защитить ее, но это трудно, когда я не знаю, с чем борюсь. – Я рад, что тебе не все равно и что она теперь живет с тобой. Я тоже не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось, но я не вправе рассказывать. Все, что я могу сказать, – это кто-то из ее прошлого, за кем она попросила меня следить, и я обеспокоен тем, что этот человек следит за ней здесь. Я так же, как и ты, не в курсе, что именно произошло. Она мне тоже не говорит, но, похоже, это какое-то дерьмо. – Не сомневаюсь. Она разрыдалась у меня на руках сегодня ночью. Ей так больно, что я ужасно хочу убить ублюдка, виновного в этом. – Для усиления эффекта я щелкаю костяшками пальцев, сжимая челюсти. Он внимательно изучает мое лицо. – Я тоже. Смотри, а как насчет такого плана? Мы поддерживаем связь, и если появляются какие-то подозрения, о которых следует сообщить, мы объединяем наши усилия? Мы можем так поступить, не нарушая конфиденциальности секрета Рэйчел. – Да, давай так. Все, о чем я забочусь, – это ее безопасность. – Держись с ней рядом, и если заметишь, как кто-то подозрительный слоняется поблизости, дайте мне знать. Я открываю дверь и выхожу наружу. – Хорошо. – И последнее. – Он вытягивает руки над головой, упираясь в дверной косяк. – Если ты обидишь Рэйчел, я буду первым в очереди, чтобы надрать тебе задницу. Я киваю. – Понятно. Этого не случится. – Не трахай ее. Я серьезно. – Черт возьми, Кев, не обязательно вдаваться в подробности. Я понял и не причиню ей вреда. Я забочусь о ней и хочу защитить. Какого хрена, ты думаешь, я пришел сюда? – Успокойся, братишка. Просто уточняю. Я тоже забочусь о ней. – До скорого! Я ухожу до того, как скажу что-то, о чем пожалею. * * * Когда я возвращаюсь в квартиру, Рэйчел уже в куртке, а собранная сумка стоит у ее ног. – Я приготовила тебе обед, – говорит она, протягивая мне квадратную коробку. Я открываю крышку, и у меня слюнки текут при виде домашнего ролла и печенья с шоколадной стружкой. – На случай, если у тебя не было времени перекусить. – Не было. Спасибо. Не задумываясь, я наклоняюсь и целую ее в щеку, и этот жест кажется самым естественным в мире. Я иду в свою комнату, чтобы взять кое-что из вещей, и замечаю, что она поставила розу, которую я ей подарил, в изящную стеклянную вазу с длинным горлышком, занимающую центральное место на маленьком журнальном столике. Почему-то это улучшает мое меланхолическое настроение, в котором я пребывал после визита к Кеву. Я жую ролл, пока веду машину, а Рэйчел просматривает музыкальную коллекцию в моем айфоне. Она включает что-то из Кэти Перри, и я улыбаюсь. Что бы ни говорила моя сестра Кейтлин, каждый раз, когда я слышу эту песню, я все еще думаю о ней как о неугомонной двенадцатилетней девочке, знающей все слова наизусть и подпевающей. Меня злит, что я пропустил так много времени, которое можно было провести с сестрами. Что я упустил важную часть подросткового возраста Кейтлин. Что меня не было рядом, чтобы помочь ей разобраться со всей лажей. Чем чаще я оглядываюсь назад, тем более эгоистичным себя чувствую. Я не хотел отказываться от своей мечты поступить в Гарвард и играть в американский футбол, но мне следовало пожертвовать этим ради своих сестер. Им нужен был брат, а я бросил их. Не знаю, как, и смогу ли я вообще когда-нибудь это исправить, но я не перестану пытаться. – Скучаешь по своей семье? – Я на мгновение перевожу взгляд на Рэйчел. Она смотрит в окно, похлопывая по колену в такт музыке. – Честно? Не особенно. – Она не смотрит на меня, сосредоточенно изучая вид за окном. Рыженькая вообще мало рассказывает о своей семье, и я чувствую, что у нее нет близости с ними. Мне трудно это понять, исходя из собственного опыта.