Мы просидели в трубе несколько часов. Ну не часов… Вероятно, около двадцати минут, ожидая, что Вессон найдёт нас. Я понимала, что при её появлении нам не останется ничего другого, как только бежать в противоположном направлении. Я думала, что у Вессон, вероятно, есть оружие, хотя в машине мы ничего не видели. Она могла застрелить нас и оставить здесь, в дренажной трубе. Я была готова увидеть её в любую секунду. В конце туннеля опустился дрозд, внимательно рассмотрев нас, он улетел. Через несколько минут он появился снова, запрыгнул в туннель, клюнул микроскопического жучка и упрыгал обратно. Может быть, машина Вессон действительно тихо ездит… Может быть, мы не слышали, как она отъехала… Прошло много времени, прежде чем я поняла, что мой пульс нормализовался, что с меня перестал капать пот, что я снова дышу и что мне больше не кажется, что меня скоро убьют. Убьют? Я вспомнила, как Пинхед, прислонившийся спиной к кухонному столу, не стал пить папино шампанское из крыжовника. Возможно, он не способен на убийство? Способен ли он? София копошилась за моей спиной. Я обернулась. Она изучала содержимое рюкзака Неда. – Проверяю, нет ли у Неда карты или чего-нибудь вроде неё, – пояснила она. – Есть? Она покачала головой. – Это могло бы помочь нам, – сказала она, вручая мне инструкцию спецназа по выживанию. Я пожала плечами. – Он случайно не оставил часы с компасом? – Они были у него на запястье, я видела. Но он оставил нам улиток. – Она подняла в руке пластмассовую коробку. Внутри довольно чётко просматривались очертания обеих улиток. – Потрясающе. Теперь нам нужно кормить четыре рта, если только мы не отпустим их. – Мы не можем их отпустить, – сказала София, щёлкая крышкой и открывая коробку. – Это питомцы Неда. – Это также источник пищи, – сказала я, листая инструкцию спецназа и остановив взгляд на заголовке «Добудь еду там, где можешь найти её». Мы могли бы съесть их. – Ты ведь так не думаешь? – сказала София. – Правда? Я вгляделась в улиток Неда: у них были серые усики, которые, казалось, смотрели назад. То, что это были улитки Неда, вызывало у меня желание съесть их, но они выглядели очень любопытными и невинными, и в любом случае единственный раз я ела улиток вместе с папой, и это было почти то же самое, что жевать резинку. – Может быть, и нет. Смотри, в этой книге есть глава о том, как определить направление, ориентируясь по солнцу и мху на деревьях. Здесь написано: «Мох растёт на деревьях с северной стороны». Сидя в туннеле, я огляделась вокруг. Тут всё было покрыто мхом, значит, здесь повсюду был север. – В «Длинном дне смерти» был человек, который собрал компас из магнита и железных стружек. – У тебя они есть? – сказал София. – У меня… хм… нет, – ответила я. Она тяжело вздохнула. – Я так и думала. Как бы то ни было, мы не можем остаться здесь навечно, Лотти. Я попробовала вспомнить сюжет, в котором был бы ещё какой-нибудь намёк на то, как определить направление. И не смогла. Не смогла вспомнить ни одного. Я удивилась, как же Айрин прошла через всю Шотландию. – Хорошо, мы просто будем читать дорожные знаки. Несколько часов спустя, когда у нас уже давно закончились все припасы, София сказала: – Мне хотелось проводить так время вместе с мамой. – Потеряться в юго-западной части Англии? – Нет – пережить приключение, среди дикой природы, без мобильного телефона, без машины, только мы и стихия. – Мы с трудом перелезли через ворота. – Однажды летом мы проехали через всю Сибирь. – Правда? – спросила я. Я думала, что в Сибири очень холодно, но не хотела показывать своего невежества, поэтому ничего не сказала. – И мы провели несколько недель в малонаселённых районах Австралии. Мама убила змею, и потом мы съели её. – Здорово, – сказала я, удивляясь, что папа никогда не кормил нас змеями. Я продолжила прокладывать нам путь, минуя участок, где велись дорожные работы. Бетоновоз как раз заливал в большую яму жидкий бетон. – София, – сказала я, – когда исчез брат Пинхеда, строилась автострада? Только я думала, что её построили в 70-х годах. Наступило долгое молчание, нарушаемое только лаем собаки. – Да, – тихо сказала она. – Или же это, возможно, было новая взлётно-посадочная полоса в аэропорту Станстед. – А, – только и сказала я. Чайки На следующий день мы перестали идти просто прямо. Вместо этого мы слонялись по пустырям, заглядывая в мусорные контейнеры и выискивая еду на задворках магазинов. Мы были не лучше чаек. На детской площадке мы нашли остатки обильного пикника и мокрый мешок от аквагрима. София набила рот остатками солёного печенья и протянула мне пакетик с крохотными кусочками сыра. Я стала сосать зачерствевший сыр. Я крутила его языком по меньшей мере секунд пятнадцать. Меня затошнило. Потом мы шли в лёгком тумане по пешеходной дорожке. Обширные поля перешли в более мелкие, а дороги стали шире. На горизонте показались дома, ангары, гаражи и подстриженные живые изгороди. Это был городок. А может быть, большой город, может быть, Бристоль, но поскольку мы шли не по шоссе, то у нас не было возможности узнать, какой именно это город. Я поймала себя на том, что ищу телефонные будки. В рюкзаке Неда лежали две пятидесятипенсовые монеты, которые дал нам папа. Я надеялась, что этого хватит на то, чтобы позвонить. Я представила, как мама и папа сидят у телефона, в пустом, тихом без нашего с Недом ора доме, и мне стало стыдно. Наконец, мы свернули за угол какого-то бара, и я увидела телефонную будку. Но она не принимала монеты. Как и следующая. И ещё одна, которая превратилась в буккроссинг, где можно было обмениваться книгами. Это был Бристоль. Но мы, должно быть, находились очень далеко от центра, потому что здесь ничто не напоминало о большом городе. Скорее всего, пригород. Мы, дрожа, сели на влажную скамейку. Мне очень хотелось есть, я очень устала, и мне отчаянно хотелось принять ванну, пусть даже в нашем душе, где воду в унитаз приходилось наливать из ведра. Я была уверена, что София чувствует то же самое. Если бы я могла, я, рискуя быть убитой Пинхедом, точно попросила бы маму приехать и забрать нас. Мой умирающий без сахара мозг вдруг сообразил, что никто из героев книг Айрин не испытывал голода, и, кажется, у них также не было никакой необходимости во сне. Хотя… – В романе «Следы, ведущие в Тимбукту» Антеа Суитлинг бредёт в пустыне и преодолевает много миль, прежде чем выпросить еду у старухи из деревенской прачечной, – сказала я. – Надеюсь, мы найдём здесь что-нибудь вроде этого. София вздохнула. – В Бристоле есть прачечные? Сначала я ощутила покалывание в шее, а затем на лице – это румянец, как чернила, разлился по моей коже. – Прости, – пробормотала я, обращаясь скорее к самой себе. Мы, спотыкаясь, брели по задворкам и садам, карабкались по недавно расчищенным под строительство домов участкам земли, потом вышли к домам из жёлтого искусственного камня. Вскоре мы с трудом понимали, откуда и куда идём.