– Ш-ш-ш, послушайте все. Я держала Бастера за лапу в качестве моральной поддержки. – Я не знаю, поверите ли вы мне… – Попробуй убедить нас, – сказал полицейский, с помощью наручников вынимавший чайный пакетик из кружки. – Её зовут Мария Вессон, и она работает на человека по имени Тревор Пинхед. – Пинхед? Я где-то слышал это имя… – Дети… Дети, которые пропали в Девоншире, это вы? Она похитила вас? София кивнула, я покачала головой. – Да, – сказала она. – Нет, – сказала я. – Нет, мы… – Я огляделась вокруг. Пять полицейских и одна женщина, все они слушали меня. – Мы сбежали из Брим-Лодж. – Похоже на правду, – сказал один из полицейских, шурша стопкой старых газет. – Вот и вы. – Он держал в руках фотографию. Она была не очень похожа на меня. София же выглядела великолепно. – Это мы, и мы добрались до Бристоля. – Шарлотта Грин, – сказал полицейский с газетами. – Точно, Бэтсон, пойди, поищи дело, позвони в Эксетер и дай номер телефона для родителей. – Что вы делали в Бристоле? – спросила женщина-полицейский. Её слова надолго повисли в воздухе, и я раздумывала, стоит ли попытаться рассказать им правду. Они слушали меня, лучшей возможности никогда не представилось бы. Но София, пнув меня ногой, прошептала: – Они не поверят нам. – Это её телохранитель, он опасен, он – убийца, – сказала я, произнеся слово убийца совсем тихо. – Он убивал людей, сидел в тюрьме. – Правда? – сказал полицейский с газетами. – Не знаю… Уверен, я бы запомнил, если бы о таком сообщили по телевизору. – Возможно, он на самом деле не сидел в тюрьме, – сказала София. – Но я уверена, что он убивал людей. – Давай говорить прямо. Ты говоришь, что твой телохранитель – убийца? – Да, то есть нет, то есть я не знаю, – сказала София. – Давай проверим, – сказала женщина-полицейский. Повернувшись лицом к компьютеру, она напечатала фамилию Пинхеда. Мы все ждали. Полицейские столпились у экрана. – Ничего, ничего, кроме штрафов за нарушение правил парковки. – Но это не может быть правдой, – сказала я, поворачиваясь к Софии. – Ты сказала… – Ну я думала, что он убийца… – сказала София. – Я уверена, что он убивал людей, возможно, он никогда не попадался, вот и всё. – Хмм, – промычал первый полицейский, глядя на меня. София уставилась в пол. У меня в голове собиралась тёмная туча сомнения. Потом я вспомнила о кабельных стяжках. – Он пристегнул нас наручниками к машине, – сказала я. – Это ненормально! Женщина-полицейский кивнула. – Мы занимаемся той женщиной, но на этом этапе нет ничего, что связывало бы её с мистером Пинхедом. – Но он был там, именно он надел на нас кабельные стяжки. Он поймал нас, когда мы выходили из отеля, – сказала я. София подняла на меня глаза. – Это правда, и у него был мобильный телефон с кучей телефонных номеров, и ещё у него есть склад и всё такое. И у него куча денег неизвестно откуда. Женщина-полицейский склонила голову набок. – Я всё понимаю, но нет никаких доказательств. На данный момент мы можем сказать только одно: мистер Пинхед – обычный человек. – Но он не такой! Если бы вы только слышали, что он говорил по телефону! – сказала я. – Ты записала разговор? – Нет. – Подобрав Бастера, я посадила его себе на колени. Если они не верят нам, тогда лучше уж вообще уходят. Мне хотелось поговорить с Софией наедине, я хотела узнать правду. А потом я вспомнила о флешке. – В задней части машины, в щели между сиденьем и спинкой, лежит компьютерный накопитель, мы скопировали всё в офисе Пинхеда. Не могли бы вы послать кого-нибудь поискать флешку? Женщина-полицейский смахнула крошки с подбородка. – Не думаю, что это поможет, – сказала она. – Прошу вас, там должно быть что-то. Иначе зачем ему было приковывать нас? – Затем, что вы всё время сбегали? – предположил полицейский с газетами. – Посмотрим, – сказала женщина-полицейский точно так же, как говорит мама, когда я просила её о чём-то, чего она не намерена была позволять мне. София отряхивала с брюк собачью шерсть. Мной овладело столько противоречивых чувств сразу, что я не могла решить, о чём я думаю. Я только знала, что мне ужасно хочется домой, что я очень скучаю по своей семье, еде, дому и даже трещине на потолке. И я скучаю по Неду. – Что случилось с Недом? – спросила я, вспомнив о нём впервые за целую вечность. – С Недом? – сказал полицейский с газетами. – С каким Недом? – С моим братом? – произнесла я дрожащими губами. Если им ничего не известно, может быть, он так и не добрался до дома? Полицейский просмотрел в газету. – Прости, я ничего не знаю ни о каком Неде. Я вытерла слезу с уха Бастера. Посмотрев на меня, пёс лизнул меня в щёку. * * * Мы просидели в участке несколько часов. Я выводила Бастера на улицу пописать и приводила обратно. Мы очень долго сидели. Полицейские были поглощены кофе и тостами, намазывая их то пряной пастой, то джемом и снова пастой. Казалось, они забыли о нас. Зазвонил телефон, и женщина-полицейский ответила: – Да, сэр, мы заставим их сделать заявление, да, мы ожидаем, когда с нами свяжутся родственники. О, приятно узнать об этом, да. Я передам. Кажется, Мария Вессон пришла в сознание и хочет говорить. Все они глубокомысленно кивнули, как будто добились значительного прорыва. – Что же, это хорошо, – радостно повторила женщина-полицейский, протягивая мне ещё один тост. Я гадала, что скажет Мария Вессон, когда в коридоре раздался громкий шум, и в комнату ворвалась моя мама. По её опухшему лицу бежали слёзы. За ней, тоже весь в слезах, шёл Нед. – Лотти, – сказала она, обхватывая меня руками, при этом я уткнулась лицом в её старую телогрейку, пропахшую морскими свинками. – Лотти. Я думала, мы потеряли тебя! Долгий путь назад – Это не наша собака, – сказала мама, выйдя из комнаты для допросов. Теперь от слёз не осталось и следа, и она выглядела очень сердитой.