Часть 3 из 6 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Хорошо, забирайте и матери парня о его гибели как-то поосторожнее сообщите. Лучше пошлите кого-нибудь потолковее, который умеет не только казённым языком молоть!
– А со свидетелем мы сейчас можем поработать? Нам для окончательного составления протокола его необходимо допросить.
– Завтра с ним поговорите. Ничего от этого не изменится! Этот товарищ от вас скрываться не будет. Идите, майор, уже поздно! Вам пора отдыхать.
– Слушаюсь, товарищ подполковник! Разрешите идти?
– Идите!
Подполковник сопроводил взглядом удаляющегося следователя. Затем посмотрел на Петра и почти-что в форме приказа произнёс:
– Ну, а мы с тобой – поедем ко мне! Не бойся. Не засечёт тебя челядь мусорного короля. Окна у меня в машине тонированные, а внутрь они не сунутся. Душ у меня примешь, переоденешься во что-нибудь поприличнее, да вкусненьким мы тебя с моей Варюхой накормим. А потом, уже за рюмкой чаю о жизни поболтаем! Моя жена, уже небось, совсем заждалась меня с ужином! Тебя увидит – сюрприз будет! Ты ведь помнишь, как она отменно готовит? Как вы вместе с твоей женой к нам в гости заезжали? Как хорошо мы проводили тогда время! Вот, и дочки наши вместе тогда играли…
Подполковник понял, что его не туда понесло и резко замолчал. Опустил глаза, и стал натужно откашливаться в кулак.
– Ничего, Василий, не тушуйся. Ты уж извини, но в другой раз мы с тобой обязательно посидим. Устал я чего-то сегодня. Замаялся за день мусорные баки ворочать. Если не трудно, до дома меня подбрось. Думал сходить в зал, душу там отвести, да видно не судьба мне сегодня.
– Ну, к тебе – так к тебе! – добродушно ответил подполковник. – Тогда пошли к машине?
Повезло, пробок по объездной почти-что не было. Хоть у подполковника на служебной машине был проблесковый маячок, но он старался пользоваться им как можно реже. Можно было и водителя брать, но предпочитал всё делать сам, как, впрочем, и по хозяйству у себя дома. Почти вся мебель у него была сделана собственными руками. Машина въехала в узкий проходной двор и остановилась посреди «колодца» из четырёх, примыкающих друг к другу домов. Старый, питерский двор. Стены домов, которые помнят ещё царских городовых, красных комиссаров и вражеские авианалёты, и артиллерийские обстрелы. Помнят крыши немецкие зажигательные бомбы, и как жильцы сбрасывали их горящие головешки наземь, а потом засыпали песком. Помнят крыши и неугомонных пацанов, которые носились по ним взад-вперёд. Ведь с крыши одного дома можно было легко попасть на крышу другого, а через «слуховое» окно – легко уйти от любой погони. Ленинградские проходные дворы, подъезды, которые ни днём, ни ночью не закрывались. Всё это помогало пацанам не только во время игры с, но и от осерчавших отцов, а когда и от милиции.
Подполковник вышел из машины, потянулся и с любопытством оглядел все четыре дома, которые стояли бок о бок, образуя таким образом один большой «колодец». Под одним из них темнела арка, ведущая на центральную улицу. Почти все окна квартир уже были тёмными. Он посмотрел на светящийся дисплей часов и произнёс:
– Ты смотри, как мы с тобой припозднились, уже почти полночь! А ты так и живёшь в квартире своего деда?
– Привык я к нашей старой квартире. Здесь мне уютно. До сих пор кажется, что пирогами в доме пахнет, хотя моей матери уже давно нет, – снова закуривая сигарету, ответил Пётр.
– Так тебе и не удалось разузнать – как пропал твой дед? – задумчиво спросил подполковник.
– Сколько не пытались мы с матерью, но ничего не получилось. Единственное, что точно известно по рассказам матери – это то, что дед весьма серьёзно сцепился с какой-то бандой. Ему даже пришлось на время мою мать спрятать в детдоме, чтобы они его не шантажировали. Но потом, что-то такое непонятное произошло, что дед сам с главарём банды связался. Уехал в Москву и бесследно пропал. Дело даже на него поначалу завели за связь с бандитами. Подумали, что он наводчиком у них был. Потом реабилитировали и записали его в список без вести пропавших. Моя мама осталась одна в большом, голодном городе, но сумела всё-таки тогда выжить. Повезло ещё, что тётка после войны моей матери сильно помогла. Она на заводе работала. Ей было положено семьсот грамм хлеба в день, да плюс зарплата триста пятьдесят рублей. Против трёхсот грамм хлеба в день для сироты, – это был настоящий рай. А мою мать после пропажи отца даже сиротой признавать-то не хотели. Нет свидетелей смерти отца – значит и не сирота вовсе. Вот и живи как хочешь! Если бы не тётка, то моя мать бы, наверное, и не выжила, а значит, и меня тогда бы тоже на свете не было. Просто не родился бы я на свет Божий. Вот такая вот история.
– У тебя ведь дед командиром взвода во фронтовой разведке служил, а когда вернулся с фронта, то пошёл в уголовный розыск, в убойный?
– Так и было, – глубоко затягиваясь сигаретой, вздохнул Пётр. – Старлеем вернулся. Дед очень мало рассказывал моей матери о себе и о войне. Не любил он её вспоминать, но меня всегда распирала гордость перед мальчишками, что мой дед был настоящим разведчиком. Тайком от матери его награды примерял. Вот тогда я и дал себе зарок, что, когда вырасту, тоже буду разведчиком! А вот как вышло с моими ребятами! Хреновый я оказался руководитель разведгруппы, если не смог своих сберечь!
Пётр резко вынул изо рта зажжённую сигарету и тут же смял её, прямо горящей, – в кулаке. Подполковник удивлённо посмотрел на друга – тот даже не поморщился от боли.
– У тебя сигарета ещё не потухла в руке, – осторожно произнёс он.
Пётр посмотрел на него, потом разжал кулак и небрежно стряхнул с ладони ошмётки потухшей сигареты.
– Ладно, пойду я! Жене своей привет передавай!
– Передам, а может всё-таки поедем ко мне?
– Василий, ты не обижайся, но я лучше в другой раз!
– Ну, бывай! Звони, если что нового разузнаешь!
– Обязательно!
Чёрный «Мерседес» с трудом развернулся в небольшом дворе. На прощанье полоснул ярким светом фар по старым стенам домов, заодно и по их окнам, да скрылся в узкой арке. Вскоре звук его мотора затих и теперь уже лишь изредка было слышен шум редкой машины, да характерное жужжание, видимо, последнего на сегодня троллейбуса. Город плавно погружался в сон.
Пётр приложил чип к домофону. Дверь открылась. На лестнице сработал датчик и зажегся свет. Он осветил местами облупившиеся, давно не знавшие ремонта стены. На одной из них красовалась свежая надпись: «Валька позвони мне, а то убью! Я ведь тебя люблю, дура!». Пётр усмехнулся. Он знал и адресата, и автора письма. Времена меняются, а люди остаются всё такими же.
Повернул ключ, открыл замок. В квартире было темно и тихо. Вошёл, закрыл дверь и стал привычно шарить рукой в потёмках в поисках выключателя, но вдруг – яркая вспышка света промелькнула в голове и наступил мрак. Пётр отключился.
Не известно сколько прошло времени, но сознание медленно возвращалось к нему. Вначале, он услышал где-то очень далеко – чей-то давно знакомый, но с возрастом огрубевший голос:
– Ты его не слишком сильно битой приложил-то?
– Да нет, как обычно. Посмотри на этого бугая! Что ему сделается от моей биты?
– Смотри у меня, а то заставлю тебя сожрать твою биту!
– Да ладно тебе, Веня! Что я – меры не знаю? Смотри, по-моему, оживает твой мусорщик! Видишь, ничего с ним не случилось!
Пётр с трудом открыл глаза. Вначале, картинка расплывалась и никак не удавалось сфокусировать взгляд, но внезапно сознание прояснилось, и он увидел перед собой, сидящего на стуле, Веньку. Тот, явно не узнавал своего бывшего соседа, с которым в детстве не раз играл во дворе. После восьмого класса их дороги как-то сами собой разбежались в разные стороны. Венька ушёл в профтехучилище, Пётр продолжил учёбу. Он хотел поступить в университет на юридический факультет – пойти по стопам деда. Когда они иногда виделись, то перебрасываясь лишь ничего не значащими, дежурными фразами. Потом Венька исчез. Пётр так и не поинтересовался судьбой друг друга, а зря. Вот как неожиданно им вновь пришлось свидеться. Теперь Венька был одет по самой последней моде, в шикарный, белый костюм. Только вот зачем ему поздней осенью наряжаться во всё белое? Может пытался всем показать, что он действительно белый и пушистый, а все слухи, которые ходили по городу о его чёрных делах, лишь злобный навет завистников?
– Ну, привет, фраерок? Ты, хоть, знаешь – кто я такой?
– Догадываюсь, – морщась от боли, ответил Пётр.
– Вот и хорошо, что объяснять не нужно! – усмехаясь, положив ногу на ногу, и аккуратно распрямив штанину, сказал Венька. – Как тебе сегодня работалось? Свою зарплату уже успел пропить?
– Да что с ним базарить?! Кончать его надо! – истерично крикнул один из охранников «барина» и бросился к Петру.
– Ша, Малыш, не кипяшись! Мне побазарить с ним охота. Имею право!
– Ну, как знаешь! Вольному – воля!
– Вот именно! Иди пока, попей кофейку!
– Ты думаешь, что у этого специалиста по дерьму в доме найдётся нормальный кофе? Хотя, ты ему бабки за три месяца недавно отвалил – может хоть растворимого найду, а то глаза чего-то слипаются! – расхохотался охранник и ушёл на кухню. – Во дела, прикинь, у этого чувырлы даже фирменный кофейный аппарат есть! Не хило у нас живут мусорщики! Я его потом себе домой возьму. Хорошо, Веня? А ты сам-то кофе будешь?
– Я с мусорскими подстилками кофий не пью! – недовольно проворчал Венька и пристально посмотрел на Петра. – Ты сам-то, кто такой будешь, и откуда у нас в Питере взялся?
– Работаю я у тебя! – ответил Пётр, втихаря проверяя крепость наручников. – Из деревни я. Там работы нет, вот в город и подался.
– Почему живёшь на хате у моего бывшего кореша детства? Ты что, его знаешь?
– Понятия не имею. Мне в агентстве сказали, что эта квартира сдаётся и недорого. Вот снял на время. Самый центр Ленинграда – всё рядом.
– Проверю, а почему ко мне в мусорщики пошёл? Мог и чего почище найти.
– Работа по зарез была нужна. Ведь, с моей рожей на работу никто и брать-то не хотел, а дерьму всё равно – какая у меня рожа!
– Ну, допустим, а тогда зачем скурвился, с мусорами связался? Тебя кто просил им докладывать о своей находке на свалке? Ты у меня должен разрешения спрашивать, а не к мусорам бегать, как сучке на случку! И с какой такой радости тебя сам подполковник ФСБ к дому подвозил? Ты что, на их контору работаешь? Так мы уже одного такого ихнего человека успокоили! Хочешь теперь его место занять? Так это я тебе мигом могу устроить! – перешёл на визг толстый Венька, да так, что его обвисшие щёки аж затряслись от гнева.
– Это он меня из благодарности подвёз, за то, что я помог найти его человека, – ответил Пётр, нисколько не обращая внимания на истерику Веньки.
– А кто тебя просил докладывать им – что ты нашёл часики мусорские? Думал, что я не узнаю?! Да?! Дурачок! Ну, точно засланный! И чему только этих придурков в их фэ-эс-бэшных школах учат? Не утерпел значит, бедолага, что своего кореша с дырой во лбу увидал! Начальству побежал докладывать! – натужно засмеялся Венька.
Двое, стоящих рядом с ним его амбалов-телохранителей, разом затряслись от смеха. Даже кофеман из кухни пару раз хихикнул. Затем один из них, утирая выступившие слёзы, произнёс:
– Не, Веня, я его точно грохну! Что с этой глупой гнидой базар вести? Порешим его здесь на месте, а хошь – так на свалку отвезём и там башку ему свернём! Можем даже на то же самое место отвести – для прикола! Грохнем падлу, и одной гадиной на свете меньше будет! Пусть их подполкан очередного жмурика забирает!
Охранник подошёл к лежащему на полу Петру, и со всей силы пнул его кованным полуботинком в живот. Руки у Петра, с одетыми на них наручниками, были заведены назад, поэтому он только успел сгруппироваться, отводя из-под удара голову. Охранник хотел нанести ещё один удар, но, предыдущий, подействовал весьма отрезвляюще. Слабость внезапно куда-то исчезла. Сознание прояснилось и организм начал работать на выработанных годами упорных тренировок рефлексах. Пётр крутанулся на месте и мощным ударом ноги пнул каблуком охраннику под коленную чашечку. Тот взвыл от боли и присел, а пленник подкатился к нему поближе и, встав чуть ли не в стойку на голове, сделал ногами мельницу и нанёс удар носком ботинка сбоку по подбородку. Раздался негромкий хруст. Охранник от болевого шока потерял сознание и с грохотом рухнув на пол. Всё произошло так быстро, что никто, из двоих оставшихся в боевом состоянии подельников, так и не успел среагировать. В следующее мгновение Пётр подсёк стул, на котором сидел Венька, и тот с грохотом повалился на пол. Больно ударился головой, а его толстое горло тут же сомкнули ноги Петра. Венькина объёмная, рыхлая туша теперь могла служить Петру неплохой гарантией от необдуманных действий охранников. Они совершили ошибку, нарушив основное правило охранника – быть в шаговой доступности с охраняемым объектом и теперь за неё расплачивались. Один из них только и успел сделать, что вскочить с подоконника, на котором он до этого безмятежно сидел и поглядывал в окошко. А второй, в то время на кухне, удобно устроившись на табуретке в проёме двери, пил кофе. Его руки были заняты кружкой с горячим напитком и пока он от него освободился, – были потеряны бесценные мгновения. Когда они всё-таки среагировали, то уже было поздно. Пётр громко, так, чтобы его хорошо было всем слышно, скомандовал:
– Не дёргайся, Веня, а то я буду вынужден тебя придушить, а это, поверь мне, не самый лучший способ, как покинуть наш мир. Будь уверен, что у меня есть весьма серьёзный повод придушить тебя именно сейчас! А пока, попроси своих псов бросить на пол стволы и отойти к окну.
Мусорный «король» мелко дрожал от страха и лишь согласно тряс головой. Из-за ноги Петра он с ужасом глядел в дула двух пистолетов охранников, которые теперь были направлены в его сторону. Ему казалось, что смертоносные жерла смотрят прямо ему в глаза и вот-вот должен произойти выстрел. Он всегда целился сам и убивал сам, но ещё ему никогда не приходилось находиться в положении мишени. Он почему-то был уверен, что первая же пуля попадёт именно в него.
– Не-ет, не стрелять! Уберите оружие! – закричал он. – Делайте, что он вам говорит!
– Прислушайтесь к дельному совету, а не то ваш работодатель сейчас умрёт неприятной смертью и вам придётся искать нового хозяина! – рявкнул Пётр, мощно зажимая в захвате ног горло Веньки.
Тот посинел и начал что-то хрипло сипеть, одновременно пытаясь руками разжать смертельный захват, но у него ничего не получалось. Его горло всё сильнее и сильнее сжимали ноги Петра. Охранники хотели выстрелить, но боялись промахнуться и ранить своего босса. Они понимали, что ещё немного – и тот будет мёртв и синхронно бросили свои пистолеты на пол. Пётр слегка освободил шею «барина».
– Оба, быстро отошли к окну; сели на пол и приковали себя наручниками к батарее! Ну, живо! Повторять дважды не буду! Одно неверное движение, и я исполню своё огромное желание удавить этого толстого хряка.
Венька поверил, что его действительно могут удавить и ему впервые в его жизни стало по-настоящему страшно. У него даже выступили слёзы от жалости к самому себе. Он нервно замахал рукой, и охранники повиновались. Они сидели рядышком на пол и приковали себя к трубе батареи. Теперь они на пару сверлили свою бывшую жертву злобными взглядами.
– Ключи от наручников, быстро, кинули мне! – приказал Пётр.
Когда сразу два ключа упали у его ног, он изловчился и взял один из них. Через короткое время его руки были свободны. Отпустив захват на шее «короля» мусора, бывший пленный встал с пола, а Венька ещё долго лежал и беспомощно хватал ртом воздух. Пока он очухивался Пётр успел застегнуть на его руках наручники; прислонить спиной к стене.
– Вот теперь и поговорить можно! – добродушно произнёс Пётр, подняв с пола пистолеты.
Он выпрямился во весь свой немалый рост и теперь угрожающе нависал над Венькой. Мусорный «король» затравленно посмотрел на Петра и с вызовом произнёс:
– А нам не о чем с тобой разговаривать мусорная подстилка!
– Вот здесь ты, Веня, глубоко ошибаешься! Ты ведь хочешь выйти из моей квартиры живым? А значит, в твоих интересах
– Твоей? – резко спросил Веня. – Ты что её уже успел купить? За какие такие шиши, мусорщик?
– А до тебя до сих пор так и не дошло – кто я такой на самом деле?