Я поймала взгляд бармена. – Еще один «Хайнекен». И порцию «Джеймсона». На сей раз я выпила виски не сразу. Оставила его на стойке, а сама, попивая пиво, уставилась на ее обшарпанную поверхность. Кто-то вырезал на дереве надпись: «РС и КД навсегда». Интересно, РС и КД все еще вместе? Я поставила бы свои деньги на то, что они разошлись. – Говорят, что пить в одиночку – это дурной тон. Я повернулась к нему. И впервые за то время, которое прошло с тех пор, как он вошел в бар, посмотрела ему прямо в лицо. – Хотелось бы узнать, кто именно это говорит… Он рассмеялся. – А на хрена это знать? Я лично понятия не имею, кто это сказал. – Ну так закажите себе что-нибудь и вы. – Думаю, так я и сделаю. – Он кивнул бармену: – Налей мне того же виски, которое налил даме, Тедди. Плачу за двоих. – Нет, – поправила его я. – Я плачу за свою выпивку сама. Он посмотрел на меня с удивлением. – Никогда еще не видел женщины, которая отказалась бы от бесплатной выпивки. – Все когда-нибудь случается в первый раз. – Думаю, вы можете себе это позволить – после того, как столько выиграли за бильярдным столом… – Я могла себе это позволить и тогда, когда только что вошла в этот бар. Могу и сейчас. Он снова рассмеялся. – Да вы просто огонь! – Вы меня совсем не знаете, – сказала я. – А мог бы. – Что могли бы? – Узнать вас. Узнать получше. – Если бы что? Он пожал плечами: – Ну, наверное, если бы мы продолжили это разговор. Я подняла свой бокал с виски: – Ваше здоровье. Мы чокнулись и выпили. – Раньше я вас здесь не видел, – заметил он. – Это потому, что раньше я сюда не заходила. – А почему зашли сегодня? Я провела ногтем, накрашенным красным лаком, по надписи на столешнице стойки, опять подумав о РС и КД. – Вам действительно хочется это знать? – Да, в общем, нет. – Вот именно. Я сейчас здесь. Вы тоже. Зачем доискиваться до первопричины? – Вопрос снят. – Он посмотрел на бармена: – Еще два виски. За свое платит она. – Снова повернулся ко мне: – Кто сказал, что старого пса не научишь новым трюкам? – Это вы – старый пес? Он подмигнул мне: – Не такой уж и старый. – Тогда мы, возможно, попробуем научить вас двум-трем новым трюкам. Бармен поставил на стойку еще две порции «Джеймсона». И мы выпили их. – Мне скучно, – сказала я. Не оглядываясь, соскользнула вниз со своего высокого табурета, еще раз подошла к музыкальному автомату и выбрала более медленную песню – «Люби меня дважды» группы «Дорз». И, не отходя от автомата, начала медленно танцевать сама с собой. Все мужчины в баре уставились на меня. Я почувствовала, что он подошел ко мне сзади. Увидела его совершенно ясно. Как будто у меня были вторые глаза на затылке. Потом на мое бедро легла его большая рука. Он начал танцевать вместе со мной. Я не стала его останавливать. Он прижался ко мне сзади. Мой острый язык был надежно спрятан за сжатыми зубами, и я не сказала ничего, чтобы его остановить. Мы протанцевали до самого конца песни. – Тебе стоит зайти ко мне, – сказал он, когда музыка стихла. Я чуть заметно улыбнулась. – В самом деле? – Ты выпила. Не стоит садиться за руль. Моя улыбка стала шире. – Ого, ты заботишься о мне… Он тоже широко улыбнулся. – Я забочусь о нас обоих. Пойдем. Я живу в миле отсюда, на этой же улице. У меня есть бутылка отличного шотландского виски, которую мы могли бы вместе начать. – Он сделал многозначительную паузу. – А еще у меня есть яйца и кофе. На завтрак. Я посмотрела ему прямо в глаза. – Хочу сказать тебе кое-что. Мы никогда не будем завтракать вместе. Это без вариантов. В его глазах блеснул гнев. – Ты могла бы сказать мне это еще час назад. Тогда мне не пришлось бы попусту тратить время. Он повернулся ко мне спиной и двинулся обратно к стойке бара. Я дала ему сделать три шага, а потом сказала: – Но я не говорила, что не зайду. Остановившись, он быстро развернулся. 2 Я села на свой мотоцикл и двинулась вслед за его машиной, наслаждаясь ночным воздухом, приятным ощущением того, что мои затянутые в кожаные перчатки пальцы сжимают руль, могучей силой ветра, вливающегося в мою грудь. Я всегда терпеть не могла ездить с ветровым стеклом. Мне надо чувствовать, как меня обнимает и поддерживает ветер. Иногда мне казалось, что мой мотоцикл – это единственное место на земле, где я могу обрести покой. Я не смогла бы сказать, насколько ужасна эта мысль. И верна ли она. Он жил в небольшом доме с многоскатной крышей, мансардами и террасой, находящемся здесь же, в Западном Окленде. Близко от порта. Настолько близко, что я могла слышать шум движения на скоростной автостраде и видеть портовые огни. А еще массивные краны и штабеля грузовых контейнеров, загораживающие спокойную темную поверхность воды. И поднимающееся в бледное ночное небо неясное оранжевое свечение. И на том берегу залива мерцающие огни Сан-Франциско. Я увидела, как его машина поворачивает на подъездную дорожку, ведущую к его дому, но сама припарковала свой мотоцикл только после того, как проехала еще один квартал. Прикрепила свой шлем к мотоциклу и положила перчатки в сумку. Потом двинулась назад, к его дому. Он ждал меня, стоя у парадной двери. – Почему ты не припарковалась на подъездной дорожке? – Я никогда не паркуюсь на подъездных дорожках незнакомых людей. – Нам с тобой уже недолго оставаться в этом статусе.