– Петрович не разрешает ему полкана вешать. Говорит два полковника на одну группу слишком жирно. Шуровкин обернулся на Зимина, что-то пробурчал и переключился на «Север»: – Загребин, старшие вас не обижают? – Никак нет, товарищ полковник! – Ну, добро. Значит, так, практику у ваших групп буду вести я. Теорию будет вести тот товарищ в балаклаве. Поэтому… Что именно «поэтому» мы не узнали. Киса притащил Зяму. Тем же манером: в полусознательном состоянии, с фонарем под вторым глазом. – Ильдар, забери это… Ильдар взвалил Борьку на себя и утащил в глубину строя. – Да, – протянул Карп. – Тяжко еврею будет… Как в воду глядел… Погружение в учебный процесс было полным. До обеда нам читали теорию, читал тот самый неизвестный препод в балаклаве. После обеда – отработка на практике. Нам выдали форму САСовцев, оружие и снарягу. Команды отдавались только на английском с использованием их сленга. Нас учили стрелять, как британцы, передвигаться, как британцы, даже думать, как они. Все поражения подразделений САС были разобраны нами до мелочей. Все успешные операции англичан были разложены нашими преподами на атомы, после чего воспроизведены нами на полигоне. Через две недели я ненавидел британцев всеми фибрами своей души. Наша десантура готова была рвать их голыми руками. Нас задрали ими до самого «нихачу». Как Карп и обещал, практические занятия у выпускников «Валгаллы» проводил лично он. Дрючил он нас безостановочно. Больше всех доставалось Борьке. Карп заявил, что сделает из Зямы настоящего Боевого Еврея. Выглядело это так: – Приступаем к отработке «англицкого» бега с полной загрузкой. Доброволец МакЗеймович, выйти из строя… – Сегодня стрельба из гранатомета в ночных условиях. Сэр Борис, вы первым идете на рубеж… – Доброволец О'Зяма, продемонстрируйте нам ваши навыки владения снайперской винтовкой Армии Ее Величества… Первое время Борька, в силу своего мерзкого характера, огрызался и хамил. Однако, пару раз полежав без сознания после ударов Шуровкина и глядя на наше абсолютное послушание Карпу, на ту жадность, с которой мы внимали его науке (внимали все, от Коваля до Загребина), Зяма поубавил свой пыл. Но огрызаться не перестал: – Сэр, вы не сэр… – Милорд, а не пойти ли вам в задницу… – У нас джентльмен джентльмену верит на слово… После этого обычно следовал пинок или подзатыльник от Карпа. В конце концов, Борька смирился, а Карп, видя его старание и результат, перестал воспринимать его отдельно от тех, кто окончил «Валгаллу». Как заявил Киса в конце курса: «Если бы не «нашинские» морды, то вас от англичан было бы не отличить». В итоге, когда мы атаковали британцев, самые большие и неожиданные потери понесли именно САСовцы. Мы вычисляли их после первого выстрела, после первого движения, даже после первого вздоха. Потери спецподразделений британцев были громадными. Как мы узнали чуть позже, подобные «курсы повышения квалификации» прошли больше половины спецподразделений нашей армии. Именно на это намекал Макс, прихлебывая горячий кофе, в предвкушении беседы с «языком». – Ну что, Петюня, погнали наши городских в сторону деревни? – Погнали. Макс кратко обрисовал британцу перспективы сотрудничества с нами. И очень красочно расписал все прелести ближайших двух часов, в случае нежелания англичанина отвечать на наши вопросы. Тот подумал и согласился сотрудничать. Началась стандартная процедура допроса. Минут через пять вместе с Ковалем и Марселем притопал Петрович. Хмуро поглядел на «языка», погрозил Ковалю кулаком, почесался и спросил: – Саня, а чего ты там про прослушку англичанами говорил? – Сейчас покажу. Я взял рацию, показал Петровичу, что настройки на нашей частоте, и вызвал Олега. – Ты мне анекдот собрался рассказать? – ответил тот, намекая на «открытость» канала. – Почти, – усмехнулся я и продолжил уже на английском: – Алекс вызывает Мишку. Алекс вызывает Мишку. Мишка, ответь. – Майкл на связи, – ответил вызываемый мною офицер армии Ее Величества, являющийся, по совместительству отцом новорожденного карапуза, первым появившимся на свет в стенах здешнего полицейского участка. – Мишка, я рад, что наши не накрыли тебя при последнем обстреле. Мишка около минуты витиевато ругался, а потом спросил: – Ты только ради этого оторвал меня от чая? – Нет. Не только. – С сыном что-то?! – заволновался он. – Не переживай, – я поспешил его успокоить, – и сын, и супруга твоя в норме. Недавно покушали и спят. – Слава Богу, – выдохнул он. – И чего тебе нужно? – У меня шеф приехал, так он крайне удивлен нашим нежеланием использовать рации. – В каком звании твой шеф? – усмехнулся собеседник. – Полковник. – Он рядом? – Да. – Господин полковник, – чуть громче заговорил Мишка, – от имени войск Ее Величества я рад приветствовать вас на английской земле. Жаль, что наше знакомство произошло при столь грустных обстоятельствах. – Сучара! – пробормотал Зимин. – Мишка, мой командир также рад познакомится с тобой. Пусть и заочно, – «перевел» я слова Петровича. – Конец связи. – Конец связи, – ответил он. – Поймаю, уши отрежу, – вставил свое слово Олег. Петрович взял рацию, внимательно ее осмотрел и вернул мне. – Слушай приказ, – рыкнул он, – завтра передаете все дела Барину. Он и его головорезы перебрасываются сюда. Послезавтра выдвигаетесь в тыл. Все координаты и документы вот в этом пакете. На стол лег толстый конверт формата А4. – Всех, кто за речкой, немедленно вернуть на базу. В боестолкновения не вступать. Барон вам и так задницы развальцует за самодеятельность. Саша, проводи меня. Мы вышли на воздух. – Как поживает отец Сергий? – С переменным успехом, – ответил я. После захвата генерала Штольценберга капеллана перевели к нам. Мы были несказанно удивлены такому подарку, но переть супротив воли Барона не стали. От былых навыков святого отца остались одни воспоминания, поэтому мы с радостью повесили на него все функции по обеспечению, не подпуская к передовой на расстояние выстрела. Первое время он бузил, требовал оружие, но Микола с ним пошептался, и батюшка смирился. – Его прихватите с собой. – Само собой. Не Комарницкому же его оставлять. Его от третьего попа точно удар хватит. Кстати, Алексий и Булатка живы? – Дуракам везет. – Ты только для этого меня вытащил на воздух? – Нет, – Петрович закурил. – Тебя сны не мучают? – Какие сны? – удивленно вытаращился я на Зимина. – Странные и непонятные. – А подробнее?! – Мне церковь все время снится. Не наша, католическая. Внутри служба идет. И прихожане – вроде люди, но странные какие-то. Я все время хочу подойти к пастырю, что служит мессу, но никак не могу этого сделать. Мешает что-то… Вторую неделю все «иду к алтарю», а дойти не могу… – Нет, Петрович. Я вообще без сновидений сплю. А Череп чего говорит? Уж, он-то знать должен. – Череп говорит, что как только я дойду до пастыря и увижу его лицо, так все станет понятно. – А захребетник твой, ну, Медведь?