– Говорят, что это вылазка окруженцев. Мол, разрозненные части красных пробиваются к своим, вот и устроили пожар. Испорченные цистерны они тягачами сбросили с путей. А на всех станциях охрану усилили. – Ты кем работаешь? – И при советской власти, и при немцах – кочегаром на паровозе. Как немцы пришли, сразу всех переписали, кто на железной дороге работал, и обязали выйти на свои места. Начальник станции – немец, охрана тоже немецкая, из тыловиков. А остальные – наши. – Занятно! – Стало быть, все сам, своими глазами видишь? – Не больно-то посмотришь. Кроме паровозной бригады – машиниста, его помощника и кочегара – на каждом паровозе немецкий охранник едет, с оружием. Смотрит, как бы мы чего не натворили. – Не доверяют, стало быть? А сейчас-то чего пришел? – Познакомиться хочу, может, в чем-то полезным могу быть. – Можешь. Во-первых, посмотри, что возишь, какие грузы. Во-вторых, взрывчатка нужна. Сможешь достать? – Постараюсь, но сам понимаешь – сложно. – Было бы просто, в магазине бы купил. – А сколько надо? – Чем больше, тем лучше. Чтобы мост взорвать или эшелон под откос пустить, килограммов пять-семь надо. – А я знаю, где взрывчатку взять можно, – вмешался раньше молчавший Мыкола. Мужчины повернулись к нему. – В урочище, где грибы в прошлом году собирали, ящики со снарядами есть. Много! – А ты откуда знаешь? – Видел, – огрызнулся Мыкола. – Вот что, Мыкола. Ты потихоньку припрячь их в укромное место – только чтобы не видел никто. Потом мне покажешь. – А не взорвутся? – опасливо спросил Михась. – Если взрыватели не стоят, не опасно. Снаряд – он опасен, если им выстрелили, да он не взорвался. Давайте договоримся: через три дня соберемся у Ловчи – на том месте, где мы с Мыколой встретились. Годится? – Годится. Пожав друг другу руки, мужчины разошлись. Саша шел и рассуждал: «Надо будет сходить с Мыколой, посмотреть, что за снаряды. Они ведь разные бывают. Если бронебойные, так ими не взорвешь ничего – железная болванка. Шрапнельные тоже не подойдут – начинены шариками да вышибным зарядом. А фугасные в самый раз будут. Вопрос только в том, сколько снарядов и какого они калибра». Глава 2 Аэродром Три дня Александр изображал из себя домовитого мужика. Натаскал из леса и наколол дров, уложив их поленницей, поправил забор и починил крышу. Дел было немного, видно, батька у Олеси был рукастый, хозяйство содержал в порядке. Правда, периодически Александр ловил на себе пристальные взгляды Олеси, казалось ему – подозревала она его в чем-то. И как-то после обеда она открыто спросила его: – Ты дезертир? Александр едва не поперхнулся чаем. – С чего ты взяла? – Я посмотрела: мужик ты вроде здоровый, вон – дрова из леса едва не по половине телеги носишь, стало быть, здоровье позволяет. И возраст призывной. Тогда почему ты не в армии? За женской юбкой отсиживаешься? – В голосе Олеси звучало явное осуждение, даже презрение какое-то. – Да нет, – смутился Саша, – не дезертир я. Был у родни, попал под бомбежку. Веришь – забыл все, даже даты забыл. Олеся хмыкнула, пожала плечами. Разговор прервался, но Саша чувствовал – только на время. Да и в самом деле, чего он тут, в деревне, сидит? Другой бы к фронту шел, к своим пробивался. А Сашу как будто все устраивало. Домашней работой занимается, с деревенскими перезнакомился – вроде он на отдыхе и войны никакой нет. На третий день он отправился на место встречи с Мыколой. Паренек уже поджидал его. Как увидел – даже поздороваться забыл, видно – распирало новость сообщить, похвастаться. – Ну, говори уже, вижу ведь – невтерпеж. – Ага! Ящики со снарядами я снес в укромное место. Тяжелые! – Посмотреть можно? – А то! Идем! Шли около получаса. Сначала по тропинке, потом просто по лесу. Внезапно Мыкола остановился и гордо сказал: – Вот, смотри. И куда смотреть? Ящиков со снарядами нигде не было видно. Гордый от того, что Александр ничего не увидел, Мыкола подошел к наклоненному дереву и отвел в сторону ветки, прикрывающие схрон. Александр подошел поближе и едва не застонал от разочарования. Зеленые ящики со снарядами своей маркировкой указывали, что они – осколочно-фугасные к 45-миллиметровой пушке 53К, прозванной на фронте «Прощай, Родина!». Снаряды слабенькие, для подрыва эшелона или моста непригодные. Конечно, парень старался, и не его вина, что снаряды эти им не нужны. Ему бы 76-миллиметровые осколочные к полковой пушке или 122-миллиметровые, гаубичные. – Ты чего молчишь, дядько? – Снаряды слабые, Мыкола. Не взорвем мы ими ничего. Улыбка на лице Мыколы погасла. Парень старался, таскал такую тяжесть – и зря! Однако Мыкола, секунду помедлив, коснулся рукава Александра. – Пойдем, еще чего покажу! Мыкола провел его к небольшому оврагу, раскидал лежащие грудой на дне его ветки. – О, блин! – только и вырвалось у Александра. Перед ним стояла противотанковая пушка, та самая сорокапятка, снаряды от которой он только что видел в ящиках. Видно, пушку бросили при отступлении наши, причем бросили впопыхах. Сошниками она опиралась на зарядный ящик на колесах, называемый «передком». Постромки от ящика были отрезаны. Видно, обрубили и на лошадях уехали, бросив пушку и передок. Саша осмотрел пушку. Исправная. Только прицела нет, сняли. Обычно, когда бросали орудие, снимали не только прицел, но и затвор, чтобы им воспользоваться нельзя было. Но на этой пушке затвор стоял. Видно, торопились очень, не успели снять. Почти подарок, но что с ним делать? По танкам стрелять – так их тут нет. Пушечка легкая, приземистая. Бросить жалко, а использовать нельзя. Мыкола расценил молчание Саши как сомнение. – Ты чего, дядько? Пушка настоящая! К станции подвести да по эшелону как жахнуть! – Слаба она по эшелону. И стрелять можно только днем. Наводить по стволу нужно, да и то с близкого расстояния – прицел-то с нее сняли. И сколько мы после такой стрельбы проживем? Немцы очередями из пулемета посекут, и все. – Тогда пусть стоит, авось пригодится. – Пусть. Только без ухода заржавеет быстро. Пушке чистка нужна, смазка. – Эх, жаль! – огорчился Мыкола. – Я думал – у нас пушка своя будет. – Ты бы лучше самолет поискал, – пошутил Саша. – А чего его искать? Вон, немецкий аэродром рядом. Самолеты на нем здоровенные – двухмоторные, с крестами. – Откуда знаешь? – Сам видел. И моторами каждый день ревут – только глухой не услышит. Что-то щелкнуло у Саши в мозгу. Еще не зная, зачем, он попросил Мыколу: – Покажешь?