М’бутунга промолчал, хватая воздух широко открытым ртом и массируя ребра. Машина выехала за город и, набирая скорость, помчалась в сторону аэропорта. — Что с этим делать будем? — нарушил молчание Ти-Рекс. — В полицию сдадим, — предложил Юрий. — Да? А ничего, что мы сами на нелегальном положении? Давай лучше шлепнем! — Не надо шлепать, — вмешался африканец. — Меня уже столько раз шлепали — честное слово, устал! Лучше возьмите половину денег, и разойдемся краями. Вам этого на три жизни хватит… — А тебе и подавно, — подсказал Быков. — Смотри-ка, он еще и торгуется! Гляди, Юрок, поворот. Сверни-ка туда. Юрий молча подчинился, и машина, съехав с асфальта скоростного шоссе, запрыгала по ухабам в тучах уже ставшей привычной, чуть ли не родной, красной африканской пыли. Потом дорога стала немного ровнее, и Якушев прибавил газу. — Не гони, — сказал Быков. — Развернись. Юрий притормозил и развернулся, задев колесами обочину. Он как раз выравнивал руль, когда за спиной послышался характерный шум внезапно ворвавшегося в салон воздуха, короткий вопль и хлопанье закрывшейся дверцы. — Газу, — потребовал Быков, — а то, боюсь, передумаю. Так бы и придушил! Юрий утопил педаль, переключил передачу и посмотрел в зеркало заднего вида. К его удивлению, М’бутунга уже был на ногах. Призывно размахивая руками и что-то крича, он бежал за машиной в густых клубах поднятой ею пыли. — Ты смотри, как ему жаль с деньгами расставаться! — обернувшись и бросив на старого знакомого прощальный взгляд через заднее стекло, заметил Роман Данилович. — Что жадность с людьми делает! Гони, Юрок, гони, а то я его все-таки грохну. Машина набирала скорость. Пьер Мари М’бутунга перестал кричать и размахивать руками, вложив все силы в безнадежный затяжной рывок. Он несся, как претендент на титул чемпиона на финише олимпийской стометровки, но автомобиль, хоть и далеко не новый, двигался быстрее. Человек, которого в юности, помимо всего прочего, научили никогда не сдаваться, видел, что дистанция между ним и багажником «фольксвагена» неумолимо увеличивается, знал, что ему ни за что не догнать машину, но упорно продолжал бежать. Он все еще бежал, когда расстояние между его затылком и оставшимся лежать на заднем сиденье автомобиля передатчиком превысило упомянутые Писарем в давнем разговоре триста метров. В очередной раз посмотрев в зеркало, Юрий не увидел там ничего, кроме клубящейся красной пыли: темная человеческая фигурка исчезла, словно ее и не было. — Отстал, — сказал он. — Выносливый мужик, долго гнался. — Да ну его к чертям собачьим в пекло, — проворчал Роман Данилович и, подумав, добавил: — Там ему самое место. Протерев полой рубашки пистолет, Юрий принял левее, открыл окно и выкинул оружие в сухую траву на обочине: здесь и сейчас он в нем больше не нуждался.