– Почему, ну почему я поняла это только сейчас, – прошептала она, в ужасе глядя на Алису. – Я столько лет вижу тебя и Инга, а поняла все только сейчас благодаря Матсу. – Да что ты поняла?! – Алиса потеряла всякое терпение, чтобы слушать туманные разговорчики Сив. – Но лучше уточнить у Шэл. Этого просто не может быть. Или может. Но Инг тогда тоже, как и ты… И даже Йен. Боги! Даже Йен! – Сив закрыла рот рукой и замолчала, продолжая сверлить глазами Матса и его нож. – Я тебя сейчас придушу, – прошипела Алиса, пытаясь схватить Сив. – Хватит загадок и предположений. – Это ты мне? – опешил Матс, пряча нож обратно в карман. – Нет, Сив. Исчезла. Опять ничего не объяснив. Проклятая ведьма! – Алиса откинулась на сиденье и закрыла глаза. Безумный, безумный день. Матс припарковал машину и перевел взгляд на Алису. Она крепко спала, неудобно запрокинув голову назад. Он потихоньку вышел и отворил дверь со стороны Алисы, хотя девушка так и не проснулась. Ее ресницы слегка подрагивали во сне, а рот был чуть приоткрыт. Матс готов был поклясться, что это с ним уже происходило. Он наклонился и осторожно поцеловал теплые сухие губы Алисы. Никакой реакции. Что ж. Он приоткрыл сумочку Алисы и достал ключи. А после осторожно взял девушку на руки. – Алиса, не боишься ли ты, что я сделаю с тобой что-то страшное? Как вообще можно так крепко спать? – пробубнил Матс, подходя к подъезду. Но войти в дом с девушкой на руках оказалось невообразимо сложно: он слегка не рассчитал свои силы, решив, что сможет аккуратно внести ее внутрь и не потревожить. Матс примерно с минуту пытался приложить магнитный ключ к домофону, прижимая к себе спящую Алису одной рукой и помогая при этом коленкой, но девушка весила не меньше пятидесяти килограммов, а ее сумочка все время норовила соскользнуть с плеча Матса и упасть на землю. А еще ему почему-то ужасно не хотелось ее будить. Жаль, что подобным навыкам не обучали молодых полицейских. Матс почувствовал, что на лбу выступили капельки пота. К счастью, в подходящий момент из подъезда вышел пожилой мужчина, который и придержал уже было отчаявшемуся Матсу дверь. Только в лифте девушка вздрогнула и распахнула глаза: вероятно, ее разбудил громкий металлический скрежет, неизменно сопровождающий каждый подъем кабины. – Почти дома, – улыбнулся Матс. – Я пошарил у тебя в сумке и нашел ключи. Ты ведь рылась у меня в бумажнике. Мы квиты. – Но ты следил за мной, – недовольно напомнила Алиса, пытаясь вспомнить, выкинула ли она фантики из сумки или нет. Кажется, нет. Девушка, которая складирует книги и сохраняет фантики от конфет. Чудно. Алиса смутилась, ощутив, как сильные руки Матса крепко стиснули ее тело. – Я допускаю, что и ты следила за мной. Ты первая меня окликнула тогда на станции, помнишь? А до этого шла по пятам. – Губы Матса растянулись в хитрой усмешке. Лифт остановился, Матс поставил Алису на ноги и зажал кнопку, не дающую дверям кабины закрыться. – Доброй ночи. – Он деловито пожал Алисе руку. По-хорошему, его можно было бы пригласить в гости, но девушка чувствовала себя так, словно по ней проехался каток. Ушиб на спине тоже давал о себе знать. – Созвонимся, – как можно мягче ответила Алиса и пошла к своей квартире. Матс кивнул, двери с лязгом захлопнулись, и лифт пополз на первый этаж. Дома Алиса не спеша переоделась, поужинала хлопьями с молоком под монотонно бормочущий телевизор, который она всегда включала для фона: тишина пустой квартиры неизменно вызывала у нее необъяснимое чувство тревоги. Конечно, она могла бы завести кошку, а лучше сразу двух, чтобы тем не было одиноко сидеть дома, пока хозяйка пропадает на работе. Но Алиса все никак не решалась. А вдруг с ней что-то случится? Кто тогда позаботится о ее питомцах? Нет, лучше жить одной, хоть это временами и угнетало. Алиса усмехнулась, представив, как над ней подшучивал бы Инг, заведи она кошек. Старая дева в окружении книг, котов и галлюцинаций. Но теперь в ее жизни появился Матс. Впрочем… Алиса боялась загадывать наперед. Быть может, имеет смысл изучить свои собственные пути? Алиса принялась мыть посуду, обдумывая эту мысль. От подобной идеи ей почему-то стало нестерпимо страшно. Жутко. Она внезапно осознала, что безумно боится заглядывать в собственное будущее. Вдруг там не найдется ни единой дороги, что полностью устроила бы ее. Сейчас она хотя бы могла мечтать, фантазировать о чудесных грядущих днях, о том, какие сюрпризы преподнесет новый день. Но знай Алиса все наперед, во что тогда превратится ее жизнь? Одно дело смотреть чужие судьбы, другое – свою собственную. Раньше она иногда заглядывала в свое будущее, недалеко, но последнее время все чаще зажмуривалась, ступая в серую дверь, словно в пропасть, и попадала на ближайшую дорогу. Что это? Трусость? Глупость? Или слепая вера в судьбу, предписанную свыше? – Можно ли переписать дороги? – пробормотала Алиса, в десятый раз намыливая тарелку. – Кто их за нас проложил? Почему я их вижу? Ответов, как обычно, не находилось. Она перечитала уже целую гору литературы: книги по эзотерике, психологии, сомнительные статьи в интернете, – но найденная информация не проливала свет на проблемы Алисы. Напротив, в голове царила полнейшая каша. Еще Сив со своими туманными фразами только подливала масла в огонь. «При чем тут нож?» Алиса вытерла руки полотенцем и рассеянно принялась перебирать книги, сваленные на столешнице в кухне. Тотемы. Нет, вряд ли. Древние боги прошлого. Не похоже. Энциклопедия знаков и символов. Может быть. Она села на табуретку, подогнув под себя ногу, и начала водить пальцем по строчкам: «Нож – магическое оружие, символ защиты. Ритуальный инструмент жертвоприношения, мученичества. Основные значения: жертва, возмездие, смерть. Знак разделения и освобождения. Является оберегом. Как правило, разрушительный символ, особенно в руках божеств. Использовался древними в качестве защиты от ведьм: нож втыкали в землю, стену или порог; проводили вокруг себя ножом магический круг, закрещивали ножом окна и двери…» Алиса хмыкнула, вспомнив, сколько раз Сив жаловалась на то, что Хакон вечно не расстается со своим ножом, даже в постели кладет его под подушку. Теперь его действия обрели некий смысл: возможно, Хин тем самым пытался защитить себя от чар жены? Алиса сделала в книге едва различимую пометку карандашом и продолжила чтение: «Использование ножей в обрядах похорон имеет архаический характер. В древности нож применяли в различных ритуалах и гаданиях. У северных народов ведьма перепрыгивала или совершала кувырок через нож или 12 ножей, воткнутых в землю лезвиями кверху, чтобы превратиться в волка. После волк-оборотень возвращался и перепрыгивал через те же ножи с другой стороны, однако если за это время кто-нибудь убирал ножи, то он так и оставался в облике зверя. В восточных гаданиях девушка накрывала стол для суженого, причем ставила на скатерть два прибора с ножами и вилками и дожидалась полуночи, освещая комнату одной-единственной свечой, приговаривая: «Суженый, явись ко мне, отужинай!» Если к ней являлся образ суженого и тенью садился за стол, девушка должна была сорвать скатерть со стола, а если она не успевала, то суженый убивал ее ножом». Алиса нервно сглотнула и прибавила громкость на телевизоре, а потом и вовсе захлопнула книгу. Как обычно, одни предположения и страшилки и ничего конкретного. Она положила энциклопедию на подоконник, решив внимательнее перечитать за завтраком, и отправилась в ванную. Вода всегда помогала смыть не только грязь, но и усталость после неприятных дневных переживаний. Алиса, стоя под теплыми струями, немного успокоилась и расслабилась. Правда, под конец водных процедур она некстати вспомнила, как на днях одна из медсестер жаловалась на то, что боится принимать душ в одиночестве, особенно за закрытой шторкой. Ей, мол, постоянно мерещились посторонние звуки и шорохи. Алису тогда это позабавило, но сегодня эта история отчего-то не казалась настолько смешной. Не стоило читать про ведьмовские ритуалы и кровожадных суженых на ночь глядя. Алиса вылезла из ванны и переоделась в пижаму, а после практически бегом преодолела расстояние до стоящего в комнате дивана. Прямо как в детстве. Инг бы оценил, жаль, что он давно к ней не приходил. И только уже лежа в постели, укрывшись мягким одеялом, Алиса вспомнила об увиденном ранее за фиолетовой дверью. Бедный Инг, думал, что схватка Шу с бандой Боба – это кошмар, случившийся наяву. Но то, что неминуемо грядет впереди, напугает тебя куда сильнее. Мужайся. Шу доставит тебе немало проблем. Да и не только она. Глава 26. Фиолетовая дверь Трамвай грохотал по рельсам, и от шума Шу клонило в сон еще сильнее. Она положила голову на плечо брата и попыталась задремать, но внезапно подступившая к горлу тошнота помешала расслабиться. Шу с трудом разлепила веки, уселась ровнее и постаралась глубоко дышать. Вдох-выдох-вдох. Она сегодня чересчур нервничала. Инг оторвался от своего детектива в замусоленной мягкой обложке, повернулся к сестре и едва слышно прошептал: – Все будет хорошо, нас вызвали свидетелями по делу, только и всего. – А я в этом не уверена. – Шу вытащила из кармана мятную карамельку и положила в рот. – В судебной практике немало случаев, когда свидетелей брали под стражу прямо в зале суда, меняя их статус на «обвиняемых». – Вряд ли это наш случай, – отозвался Инг, снова переводя взгляд на страницу. – Больше трех недель прошло с тех пор, как Кристиан погиб, и если бы полицейские хотели предъявить обвинение, то давно бы уже сделали это. Не накручивай себя. Ты вся позеленела уже от страха. – Меня укачивает. Этот чертов трамвай не едет, а скачет по рельсам, словно перепуганный заяц. – Шу страдальчески вздохнула и отвернулась к окну. Инг сжал ее ледяную ладонь, не сказав больше ни слова. Да и что говорить? Ведь, по правде сказать, он и сам ужасно нервничал. Сегодня в десять утра начиналось слушание по делу о смерти Боба в больнице, а немного позже, в этот же день, пройдет заседание, касающееся убийства Кристиана и членов банды Червивого Боба. Судья, видимо, за один день решил разделаться с этими двумя взаимосвязанными преступлениями. Трамвай, противно заскрежетав тормозами, остановился. Шу со всех ног ринулась к выходу, и Инг едва за ней поспевал. – Неужели мы доехали! – Она с облегчением вдохнула прохладный свежий воздух. – Душный вонючий старый трамвай. Терпеть их не могу. Инг обеспокоенно посмотрел на наручные часы, а после перевел взгляд на страшное покосившееся здание суда. Как и большинство построек в их городе, это строение не отличалось ни красотой, ни свежим ремонтом. Трехэтажное, слепленное из неровных коричневых кирпичей, оно навевало тоску и уныние, правый флигель давно осыпался, но обломки так до сих пор и не убрали, – они громоздились неряшливой кучей, огороженные замызганной веревкой с привязанными к ней линяло-красными флажками. У входа стояла женщина в черном пальто, держа под руку высокого мужчину, который напряженно курил сигарету. Инг слегка напрягся, узнав в них Кэти и ее мужа. Проследив за взглядом брата, Шу помрачнела и схватила Инга под руку. – Сюда весь персонал, что ли, вызвали? – поинтересовалась она, медленно шагая в сторону суда. – Не знаю. Верон точно должен быть, главврач, операционные медсестры. – Поравнявшись с Кэти и ее спутником, Инг вежливо поздоровался, и они ответили ему тем же. Муж Кэти, докурив, выбросил окурок прямо на ступени крыльца, а после отворил дверь, вежливо пропуская всех вперед. Инг, и без того ощущавший себя не в своей тарелке, совсем пал духом: одно дело спать с Кэти, пока ее муж сутками пропадает где-то на заводе, а другое – находиться буквально в непосредственной близости от него и сохранять полнейшую невозмутимость. Инг сглотнул, чувствуя, как в душе разрастается непрошеное чувство вины и стыда перед посторонним мужчиной, таким обходительным и доброжелательным. Нет, он и раньше видел мужа Кэти, но лишь издалека и мельком, когда тот встречал жену на проходной. Тогда было легче, – Инг просто пробегал мимо, делая вид, что ужасно занят пациентами и прочими больничными делами. Словно заметив муки совести, так старательно скрываемые Ингом, изо всех сил старающимся выглядеть спокойно и собранно, Кэти хитро улыбнулась и беззаботно повела плечами. Она стянула с шеи шелковый платок и протянула его мужу, после чего сказала: – Ну что, куда нам? Внутри здание суда выглядело еще мрачнее и неприветливее, как будто основной его задачей было сеять в сердцах людей безысходность и смирение перед неизбежным. Темный узкий коридор бесконечным тоннелем терялся где-то в глубине здания и был сплошь утыкан обшарпанными дверями, на которых отсутствовали какие-либо опознавательные таблички. Гул приглушенных голосов, напоминающий размеренное жужжание пчелиного роя, доносился со всех сторон одновременно, но при этом не было видно ни души. Шу нерешительно огляделась, крепче сжимая локоть брата. Инг прислушался и толкнул одну из дверей, за которой располагался еще один коридор, такой же узкий, как и предыдущий, только на этот раз он был заполнен людьми. Шу сразу приметила Виктора, держащего в руках кипу бумаг и вполголоса беседующего с сухощавым старичком. Едва заметив вошедших, полицейский решительно направился к ним. – А вот и свидетели! Проходите в зал ожидания, вас будут приглашать для дачи показаний по одному, после можете остаться в зале. – Виктор двинулся куда-то вперед, увлекая за собой Инга и его спутников, и Шу подумала про себя, что здание суда изнутри напоминает какой-то нелепый муравейник. Бедные осужденные, если им и взбредет в голову сбежать во время судебного процесса, то они наверняка заплутают и умрут с голоду в бесконечных лабиринтах обители правосудия. – К судье следует обращаться «Ваша честь» или «Уважаемый судья». Юная леди, вы меня слушаете? – Виктор резко остановился и повернулся к Шу. Шу хотела было съязвить, но промолчала, не забывая о просьбе брата. «Будь тихой и скромной, говори, что испугалась и потеряла сознание, что ничего не помнишь. И ни с кем не пререкайся», – умолял ее Инг. Этим утром он подобрал для нее одежду: ее школьную форму, представлявшую собой простое коричневое шерстяное платье с черным кружевным воротником. Инг старался придать облику сестры хрупкость, детскость и максимальную безобидность. Шу сомневалась, что такое в принципе было возможно, но не возражала. Зал ожидания был сплошь уставлен стульями и столиками, на которых громоздились грязные переполненные пепельницы. При виде последних Шу дико приспичило покурить, и она нервно сжала припрятанные в кармане платья сигареты и коробок спичек, судорожно сглотнув. Не здесь, не при Инге. – Вас будут вызывать по одному, – снова напомнил Виктор, после чего покинул помещение. – Шу, ты справишься. – Инг нежно погладил сестру по голове. – Приложу все усилия, чтобы не превратить свое выступление в цирк уродцев, но в моем нелепом наряде это практически невыполнимая задача. – Девушка села на стул, сгорбившись. – Обычная школьная форма, а ты – обычная девочка, случайно оказавшаяся на месте преступления. – Инг присел рядом и обнял сестру за плечи. – Вот и все. Шу лишь нервно рассмеялась. Обычная, как же. Она до сих пор помнила холод ножа, прожигающий ладонь, и его точные удары, что лишали негодяев жизни. Вот ее истинная суть. Воин, защитник. А не школьница в колючем убогом платье. Как все это смешно и нелепо! Постепенно зал ожидания наполнился людьми, кого-то Шу знала, а кого-то видела впервые. Вошедшие быстро разбивались на небольшие группки. Верон, Кэти и ее муж беседовали у окна, несколько девушек-медсестер о чем-то оживленно переговаривались в стороне, Шу с Ингом сидели вдвоем в самом углу, молча держась за руки, в то время как старая бабка, незаметно прокравшаяся в комнату и устроившаяся у стены, прожигала их зловещим взглядом, нахмурив седые кустистые брови. – Не нравится мне эта карга, – прошептала Шу брату, склонившись к его уху. – Какая? – не поворачивая головы, спросил Инг. – На шесть часов. Она словно наше с тобой проклятье увидела, – пробормотала девушка, поежившись. – Какое еще проклятие? – изогнул бровь Инг. – Не знаю, как объяснить. Ну, смотрит так, словно все-все про нас знает.