«Может, это и есть свидетельница, которая из окна видела, как на Кристиана и Шу напали?» Инг посмотрел на старушку, про которую ему бубнила на ухо сестра, и улыбнулся. – Я ее знаю, это моя пациентка. Я ей, помнится, полгода назад чирей вскрывал. – Он кивнул женщине, но та продолжала прожигать его взглядом. – Мерзкая у тебя работенка, – прошептала Шу, стараясь не давать волю воображению. – А чего она на нас так пялится? Может, ты ей тогда что-то не то отрезал или зашил не то? – Ой, ерунду городишь, – цокнул языком Инг. – Она всегда так смотрит, зрение у нее ни к черту. Он встал и подошел к женщине поздороваться. Та сразу же заулыбалась и принялась радостно трясти его за руку, признав-таки с близкого расстояния. Шу в очередной раз стиснула в кармане пачку сигарет и откинулась на спинку стула. Чувствовала она себя весьма скверно. Тошнота давно донимала ее: возможно, все дело было в той куче таблеток, что понавыписывали ей Инг с Вероном, хотя Шу забывала их принимать и почти забросила это занятие. «Нервы, – в который раз сказала она себе, но в глубине души побаивалась, что дело отнюдь не в этом. – Что же я вечно как развалюха: то астма, то приступы паники, то что-то еще?» Шу принялась осторожно раскачиваться на стуле. «Проклятие». Слово снова вертелось на ее языке. Что ж. Этим с легкостью можно было бы объяснить всю ту ахинею, что творилась в жизни. Монахини однажды судачили между собой, что если в семье человек совершил самоубийство, то на род накладывается проклятие вплоть до седьмого колена, которое очень тяжело отмолить. «И зачем отец полез в петлю?» – размышляла Шу, одновременно разглядывая Инга, который увлеченно чесал языком со своей бабкой – бывшей пациенткой. Появление двух полицейских прервало не только ход мыслей девушки, но и разговоры, до этого наполнявшие зал ожидания. Вызвали первого свидетеля по делу. Инга Мольена. Шу сцепила пальцы и затравленно посмотрела на брата. Но тот был совершенно спокоен. Он покорно вышел из помещения, ободряюще махнув Шу рукой. Инг оказался прав. Старуха, которая с первого взгляда так не понравилась Шу, действительно была свидетельницей, следившей в тот роковой вечер из окна за дракой. Сначала она была твердо уверена, что нападавших зарезала ножом высокая девушка, но, побеседовав сначала с Виктором, а после и со своим обожаемым врачом Мольеном, прочно уверовала в то, что именно Кристиан одолел тех бандитов, а Шу была ни при чем. Во всем виновато слабое зрение и плохое уличное освещение, которые-то и сыграли злую шутку с ее восприятием. Конечно же, младшая сестра Инга не могла совершить убийство, а зарезать трех мужчин тем более. Судебный процесс совсем не походил на те, о которых Инг так много читал в своих книжках. Скучно, нудно и еще раз скучно. Старик-судья, казалось, просто спал с открытыми глазами – иначе никак нельзя было объяснить его стеклянный отсутствующий взгляд. Инг покорно отвечал на все вопросы государственного обвинителя, детально описывал ход операции Боба и его последующее лечение. Судье только захрапеть оставалось. Инга, в конце концов отпустили, и следом за ним вошла Кэти. Инг не стал задерживаться в зале суда, решив вернуться к сестре. Но той в соседней комнате не обнаружилось. Инг озадаченно осмотрел помещение. Ну и где она? – Шу вышла, – пояснил Верон, заметив растерянность, проявившуюся на лице Инга. – Полицейский сказал, что ее вызовут не раньше, чем через полчаса. В туалет, наверное, пошла. Инг кивнул и встал у окна. От нечего делать он принялся изучать открывшийся ему неприглядный вид. Здание суда напоминало неровную букву «П». Ржавая водосточная труба словно змея спускалась с крыши здания, причудливо извиваясь и едва не заползая на оконные рамы. Чуть в стороне к облупившейся стене пристал крошечный балкон. Инг хмыкнул, недоумевая, для чего его построили на первом этаже. Аварийный выход? Отворилась дверь, и на балкончик вышла сгорбившаяся девушка, которая устало облокотилась на перила, вытащив что-то из кармана платья. Инг едва не поперхнулся слюной от представшего зрелища. Шу курит! Подобно яростному урагану, Инг пересек зал и направился прямиком к сестре. Видевший ту же картину Верон не стал его останавливать, а только покачал головой. Праведный гнев старшего брата вот-вот обрушится на голову безалаберной младшей сестры. Спасайся кто может. – Шу! Она мигом смекнула, почему разозлился Инг, и ловко запустила окурок в полет. – Поздно, я все видел, – с горечью в голосе сообщил Инг, выходя на балкон и прикрывая за собой дверь. – Кто тебя этому научил? Ты же целыми днями в школе для девочек под присмотром монахинь. Шу потупила глаза в пол и промолчала, искренне поражаясь наивности Инга. Если бы он только знал, что творится за закрытыми дверями в комнатах учениц по вечерам, когда монахини объявляют отбой. Шу, можно сказать, была довольно примерной девушкой. Ну курит, ну выпивает немного в клубах по пятницам с подружками. И что с того? – Тебе же детей рожать, – воскликнул Инг. – Не сыпь банальностями. – Шу подняла глаза и встретилась взглядом с братом. – Еще даже желающий на мне жениться не нашелся, а ты про детей. – Да что с тобой такое, Шу! – Инг внезапно стиснул ее в объятиях. – Я добра тебе желаю. Ты так сильно нервничаешь из-за суда, или это давнишняя привычка? – Из-за суда, – не очень убедительно соврала девушка, на что Инг с благодарностью купился. – Не стоит, привыкнешь и заметить не успеешь, как будешь скуривать по пачке в день. Я тебе потом легкие курильщика покажу, та еще страшная картина. – Только домой их не приноси, – хихикнула Шу. – Мне скелета хватило. – А это я заберу. – Инг ловко выудил из кармана сестры пачку сигарет и спички. – Потом еще спасибо скажешь. – Всенепременно, – отозвалась Шу, отстраняясь от брата. – Я серьезно, никто не захочет целовать девушку, от которой воняет как от пепельницы, а зубы… – Да меня и без этого никто целовать не хочет, – перебила его Шу, горестно вздохнув. Инг, озадачившись, провел рукой по волосам. Он не любил затевать подобные разговоры со своей сестрой, даже терялся в них немного. Что в данном случае стоило говорить? Ты еще слишком юна для поцелуев? Не повстречала подходящего парня? Что бы сказала мать Шу, будь она жива? – Вот ты, не будь моим братом, хотел бы поцеловать меня? – не унималась девушка, словно нарочно своими репликами выбивая почву из-под ног несчастного Инга. – Зачем тебе такой старый и уставший от жизни человек? – рассмеялся Инг, пытаясь перевести все в шутку. – Я бы не рискнул. Ты меня убила бы! Бр-р, даже представлять страшно. Дурацкий вопрос. – Ты совсем себя не ценишь, – закатила глаза Шу. – На мой взгляд, ты довольно привлекательный, зарабатываешь хорошо, не дурак, добрый… – Не курю. – Инг щелкнул пальцем ей по лбу. – Интересно, за что такому идеальному мне такая проблемная ты? Шу открыла было рот, но ответить так и не успела: дверь резко распахнулась, и на пороге появился серьезный Виктор. – Скоро ваш выход, милая леди, разрешите проводить? Она смиренно кивнула и поплелась следом за полицейским. Инг не отставал. Но пройти в зал заседания ему не позволили. Шу зашла одна, а он остался ждать у дверей. Сегодняшний день запомнится Ингу надолго. Очень уж длинным он ему показался, – неправдоподобным, утомительным. Его вызвали в зал заседания еще один раз, по делу Кристиана, а затем снова очень долго допрашивали Шу и остальных свидетелей. Затем наступил перерыв, затянувшийся, казалось, на мучительную сотню лет. Инг за это время успел изучить на линолеуме все трещины, которые стали напоминать ему логичные письмена на неизвестном языке. Возможно, пробудь он в суде еще несколько часов, то непременно бы расшифровал их или окончательно сошел с ума. И вот, наконец, судья тяжело и медленно поднялся и, обведя присутствующих взглядом сомнамбулы, медленно зачитал решение суда: – Признать Кристиана Верца виновным в свершении ряда преступлений, повлекших за собой смерть одного или более человек, посмертно. Инг едва сдержал вздох облегчения, а Шу, хоть и была готова к такому исходу, все равно ощутила горечь, отравой растекшуюся по телу. Кристиан был обвинен в убийствах, которых не совершал. Бедолага даже не смог произнести речь в свои оправдание и защиту, потому что уже много дней одиноко лежал в сырой темной могиле, обреченный на гниение в компании омерзительных червей и насе-комых. Кристиан, перспективный полицейский с веснушками на носу. Вряд ли он мечтал прожить и уж тем более закончить свою жизнь таким образом. Но молодые люди, по обыкновению, всегда ощущают себя бессмертными и свято верят, что удача всегда будет на их стороне, что бы они ни делали. Он, в сущности, был хорошим человеком, пусть и частенько раздражал Шу своим присутствием. Возможно, они даже стали бы друзьями, не сложись все столь трагично. Родных у Кристиана не осталось, и о его гибели сожалели лишь коллеги да знакомые по общежитию. Шу поклялась самой себе, что никогда не забудет дату смерти этого славного полицейского. – Давай завтра принесем на его могилу цветы, – шепнул Инг, склонившись к сестре, видя, как уголки ее губ страдальчески изогнулись. Шу молча кивнула. После этого решения ей немного полегчало, но не настолько, чтобы ощутить себя свободной, в отличие от брата. Домой! Инг, словно у него отросли крылья, вылетел из здания суда, а Шу устало брела следом, уставившись себе под ноги: ее сил едва хватало на то, чтобы оставаться в сознании, дышать и не сбиваться с пути. Девушка кое-как заставила себя подняться по ступенькам трамвая, а стоило ему тронуться – уснула. Инг порадовался, что к разговорам о сигаретах и поцелуях они больше не возвращались, хотя и продумал на всякий случай в голове целую лекцию на эту тему, довольно приличную, на его взгляд. Инг посмотрел на спящую сестру и улыбнулся. Шу спала как убитая. Обычная девочка в пальто и шерстяном платье, в безопасности, рядом с ним – вот и все, чего он когда-либо хотел. – Я так старался быть хорошим братом, но совсем не преуспел в этом, – пробормотал Инг, тормоша сестру. – Ты что-то сказал? – Шу разлепила глаза. – Просыпайся, мы почти приехали. Не уверен, что смогу дотащить тебя спящую до квартиры, – ответил Инг. – Мужчины нынче пошли не те, – сладко зевнула она. – Будь я парнем, с удовольствием бы носила девчонок на руках. Инг невесело усмехнулся и вышел из трамвая, впрочем, галантно протянув руку сестре в попытке помочь ей преодолеть ступеньки, но та презрительно отвергла его порыв, сморщив нос и спустившись самостоятельно. Спустя пару шагов Шу резко обернулась и остановилась, смерив брата тяжелым взглядом. – Что теперь? – Она выдохнула облачко пара, ежась от холода, ведь вечера становились холоднее с каждым днем. От этого вопроса что-то гулко стукнуло у Инга в груди, и он скрестил руки, помедлив с ответом. Частенько ему казалось, что он может предчувствовать те или иные события, предвосхищать их. Но в последнее время это ощущение покинуло его. Так странно. А еще ему внезапно пришла на ум безумная мысль, что Шу ждет от него какого-то поступка, действия, а может, и фразы, но чего именно? Он не решался предположить, а возможно, просто боялся. Девушка пытливо смотрела на него, дуя на озябшие руки. – Сперва чай, горячая ванна и крепкий сон, – излишне бодро произнес Инг, чувствуя себя гадким лицемером и обманщиком. – И, боюсь тебя огорчить, никаких сигарет. Пойдем живее, ты вся продрогла. Шу поморщилась. Инг, как обычно, остался непоколебимым, – он будто сросся с ролью, которую избрал для себя в этой уже порядком осточертевшей ей игре, – и никакая сумасбродная выходка, казалось, не могла заставить его хоть на секунду снять маску или, на худой конец, пустить в ней трещину. – Идем же. – Инг сжал ледяную ладонь сестры и уверенно потащил вперед. – Я так устал и хочу просто оказаться дома. – Кристиан был сиротой, как и мы, – пробормотала Шу, волочась за братом. Инг промолчал. – А ты многое помнишь из того времени, когда жил в приюте? Имена, лица детей? – не унималась Шу. – Не хочу сейчас об этом говорить, и так после суда ощущения тягостные, – бросил Инг. – Тебе тоже лучше не думать о прошлом. Мы живы, а это самое главное. – Последнее время я частенько ворошу воспоминания. – Шу сжала руку брата, и его пальцы заметно дрогнули. – Помнишь Алекса, бродяжку? Я уверена, что в ночь нападения он, как это часто бывало, слонялся не пойми где. А знаешь ли ты, что он тоже выжил? Инг резко остановился и прерывисто вздохнул, словно утопающий, старающийся из последних сил удержаться на зыбкой поверхности. – Алекс? – повторил он, не поворачивая головы, и Шу показалось, что в хрипловатом голосе Инга прозвучали нотки тщательно подавляемого страха. – А ведь точно, припоминаю бродяжку, хотя мне кажется, что его звали как-то иначе… Но это не столь важно. Вполне возможно, ему удалось исчезнуть в тот злополучный день, он так часто убегал. Поразительная у тебя память, – на выдохе произнес Инг, найдя в себе, наконец, смелость обернуться и заглянуть сестре прямо в глаза. – А ты… ты многих ребятишек помнишь? Шу с ответом помедлила, разглядывая измученное лицо брата. Нет. Это было слишком жестоко. Не сегодня. Инг так устал. И как будто смертельно напуган, хоть и пытался это скрыть. – Нет, почти никого. Я бы и бродяжку не вспомнила, если бы не столкнулась с ним недавно, – сдавленно произнесла Шу, крепче сжимая дрожащую ладонь брата. – Почему ты рассказываешь об этом только сейчас? – едва слышно спросил Инг, словно задавал вопрос самому себе, а после добавил чуть громче: – И он узнал тебя? Как вообще такое случилось? Прошло столько лет. – Я забрела как-то в одно из его потайных детских убежищ, пытаясь восстановить воспоминания. Эта его привычка забиваться в углы довольно запоминающаяся, – тряхнула волосами Шу. – Только это в бродяжке и не изменилось. А в остальном он стал другим. Даже имя поменял, как…