– «Ты», – хотела добавить Шу, но вовремя прикусила язык. – И как прошла ваша встреча? Кем он стал? – Инг медленно направился в сторону их дома, невзначай выпустив ладонь Шу и старательно пытаясь вернуть себе самообладание. – Странником, – печально отозвалась девушка, поравнявшись с Ингом. – Да мы толком и не поговорили. Я хотела снова с ним увидеться, но он исчез, как и предупреждал. «А еще он стал вором», – мысленно добавила Шу, но решила не волновать брата новой подробностью. – Психическое расстройство, видимо, передавшееся по наследству, – дромомания, – привычно изложил Инг. – Вечно ты всех диагнозами клеймишь, – вскипела Шу. – Даже про судью что-то бормотал: апатия, депрессия… – Но ты же видела его! Люди таких профессий подвержены профессиональным заболеваниям, к примеру… – Инг, – взмолилась Шу. – Ты даже на суде такой… врач, – добавила она, с жалостью взглянув на брата. – Со своими профессиональными тараканами в голове. Просто невыносим. Давай лучше просто помолчим. С этими словами Шу робко протянула ему руку, как маленькая. А Инг порывисто и даже как-то слишком поспешно сжал ее пальцы, про себя отмечая, что хватка у Шу отнюдь не детская, да и совсем не женская. И когда она успела так вырасти? Стать сильной? И подождите, она что, почти с него ростом? Выше? Инг расправил плечи, но, несмотря на то, что у Шу была привычка сутулиться, факт оставался фактом. Младшая сестра обогнала его. И почему он раньше этого не замечал? ШУ Глава 27. Красная дверь Сив старательно разделывала курицу. Поутру она уже успела сбегать проведать сына, а теперь вовсю погрузилась в домашние хлопоты. Последние дни были неспокойны: мужчины Чернолесья постоянно уходили в дозоры, Ньен тоже редко бывал дома, а любые вопросы игнорировал. Не то чтобы Сив воспылала к нему чувствами, но всячески старалась заставить сердце принять Ньена в качестве своего спутника. Ведь Советник Хина довольно остро чувствовал фальшь, и одной поверхностной игрой в любящую женушку его было не завоевать. Сив также не покидала мысль о возможном открытии, что она сделала, познакомившись с Матсом. Но развеять сомнения могла лишь старуха Шэл, которая уже несколько лет покоилась в могиле. Сив знала ритуал, что помог бы ей поговорить с духом усопшей. Но осуществить его мешала одна серьезная проблема. Для ритуала требовался человек, находящийся на грани жизни и смерти, проще говоря – умирающий. Среди соседей такого не имелось, а расхаживать по всему Чернолесью, стучась в двери и задавая вопросы вроде «У вас никто не помирает?», было бы крайне неразумно. Была еще целительница, мать Хакона, которая могла бы дать наводку, но, зная ее отношение к различным ритуалам, об этом не могло быть и речи. Размышления Сив прервала внезапно влетевшая на кухню Лит. Едва переступив порог, она закричала не своим голосом: – Хин объявил эту ночь священной. Завтра воины идут на Кровавую Жатву. Сив от такой новости опешила и чуть не уронила себе на ногу нож. – Успокойся, сестра, все к лучшему. – Следом за Лит вошел Ньен и, налив себе из кувшина в глиняную чашку воды, добавил: – Воины соберутся в круг после заката. Жены должны будут прийти их благословить. На рассвете мы покинем Чернолесье. – Зачем? – осведомилась Сив, уже предвидя ответ. – Разобьем племена кочевников прежде, чем они успеют сформировать сильный альянс. Чернолесье останется охранять группа воинов. – А ты останешься? – с надеждой в голосе спросила Лит. – Нет. Лит заголосила как резаная и бросилась на брата с объятиями и причитаниями, словно Ньен уже одной ногой находился в могиле. Сив же принялась раздумывать над тем, что сказать Хакону, чтобы тот позволил ей присоединиться к войску. Кровавая Ведьма в битве – весомый козырь. Но, зная Хакона, он, скорее, посадит ее под замок, нежели позволит ехать вместе с ним. Когда солнце утонуло за горизонтом, последний раз подсветив алыми отблесками небо, зажглись десятки костров, озаряя всполохами стоящих рядом с ними мужчин. Каждый из них был обнажен по пояс. На тела была нанесена боевая раскраска, а лица разрисованы родовыми знаками. Сив пыталась отыскать среди них Хакона, но его нигде не было видно. Барабанщики задали темп, и воины выстроились в огромный круг, пока их жены держались в стороне. В центр вышел Хин, за ним следовала мать. Только сейчас Сив заметила большой котел, стоящий в середине круга. Целительница бросила в котел пучок какой-то травы, и из него повалил сизый дым. Сив на священной ночи перед Жатвой присутствовала впервые, поэтому не совсем понимала, что происходит. Внезапно из-за спины одного из воинов вышла Венка с чашей в руках. Девушка была прекрасна, словно лесная нимфа, чье стройное тело укутывало легкое струящееся голубое платье, а в волосы были вплетены розовые бутоны мелких роз. Барабаны забили громче. Венка опустила чашу в котел и, набрав варево, сделала глоток, немного поморщившись: то ли напиток был слишком горячим, то ли вкус его оставлял желать лучшего. Хакон тут же приблизился к ней и жарко поцеловал в губы. Венка отстранилась и сделала еще глоток, а после вновь прильнула к мужу. – Жена должна передать напиток из чаши мужу, изо рта в рот, – пояснил невесть откуда взявшийся Ньен, который тоже был полураздет и раскрашен. – Венка вручит тебе чашу, а ты сделаешь все надобное и передашь чашу следующей жене. Венка в третий раз слилась в поцелуе с Хаконом. – Что это за зелье? – с подозрением спросила Сив. – Отвар из трав, тонизирует и придает сил, – едва успел ответить ей Ньен: Венка уже шла к ним, сжимая чашу. Сив приняла сосуд из рук девушки, и они с Ньеном приблизились к зловещему котлу. Варево неаппетитно пенилось и пахло болотом. Сив скривилась, – ей хотелось зажать нос рукой, но вряд ли бы это понравилось окружающим, – и набрала жидкость в чашу, а затем пригубила. Как и ожидалось, зелье на вкус оказалось премерзкое, оно жгло язык подобно раскаленной лаве. Ньен склонился над ней, и Сив, как требовал обычай, передала ему через поцелуй напиток. «Главное – не чихнуть и не подавиться», – думала девушка, делая третий, финальный глоток. Дыхание Ньена участилось, Сив и сама ощущала легкое головокружение. Поцеловав мужа, Сив передала чашу первой попавшейся девушке. Барабаны не утихали, и Сив начало казаться, что сама земля стонет, подпевая им. Хин снова вышел в центр круга, пока позади него жены поили своих мужей. Он вскинул руку, и барабаны смолкли. Сив не могла отвести взгляд от Хакона. Его прекрасное мускулистое тело оплетали затейливые татуировки, черные волосы, собранные в высокий хвост, восхитительно блестели. То ли атмосфера ритуала подействовала на нее, то ли Хакон действительно излучал сейчас животную притягательную ауру, Сив не знала точно, но ее влекло к нему со страшной силой. Хакон тем временем вытащил из-за пояса два ножа, и барабаны загрохотали еще мощнее. Хин начал танцевать. У Сив перехватило дыхание. Это был танец любви и смерти. Крови и страсти. Войны и победы. Молодой Хин был подобен хищной гибкой пантере. Ножи будто оживали в его руках, лезвия отражали всполохи костра, а их звон вызывал по всему телу мурашки. Ньен тоже начал танцевать, к нему присоединились и остальные воины. Все держали в руках ножи, их глаза напоминали бездны, а топот ног вторил ритму барабанов. Наблюдая за их движениями, Сив впала в какой-то транс. Сколько времени прошло? Она не знала. Венка, не отрываясь, смотрела на Хакона, на ее лице читались безумная страсть и гордость. Хакон, наконец, остановился. Смолкли и барабаны. – Пусть ваши жены подарят вам сыновей, что станут достойной заменой тем воинам Чернолесья, которые не вернутся из боя. Одарите своих жен этой ночью. На рассвете мы отправимся на Кровавую Жатву и одолеем врагов. Да будет так! Воины одобрительно возликовали, а Сив схватила Ньена за руку и прошептала: – Всегда так было или это Хакон придумал? – Нет, это древние обычаи, которые хранят в тайне от детей и невинных девиц, – улыбнулся Ньен. – Просто ты никогда не была на священной ночи перед Жатвой в качестве чьей-то жены. – А что теперь? – У Сив закралось нехорошее предчувствие. – Теперь мы можем остаться здесь или вернуться домой, а там продолжить… Но обычно никто не уходит рано. Сив непонимающе взглянула на Ньена, но тот мягко повернул ее голову в сторону Хина и его жены. Одним рывком Хакон безжалостно сорвал с Венки платье и впился в ее губы поцелуем. – Хочешь сказать, что… – Сив одновременно ощутила и стыд, и гнев, и отвращение, и желание, и бог знает что еще. – Можем уйти, – прошептал на ухо Ньен. – Остаемся, – неожиданно для самой себя выпалила Сив, с болью на сердце глядя, как бесстыже ведет себя Венка в пылких объятиях Хакона. – Ты подаришь мне сына, такого же замечательного, как Агне? – Ньен нежно взял ее за подбородок и повернул к себе. – И расскажешь ему обо мне, если я не вернусь? Сив с горечью подумала, что если Ньен погибнет, то его сын перейдет в дом ближайших родственников по мужской линии, а она отправится прямиком в круг. – Ты вернешься, – прошептала она. – И мы будем счастливо жить вместе до конца наших дней, и гори оно все огнем! – Согласен, – пробормотал Ньен, его жаркое дыхание было сбивчивым и хриплым. – Тогда поклянись. – Сив опустилась на землю и почувствовала, как почва буквально пылает под ее кожей. Или это горела сама Сив? – Клянусь, что буду твоим мужем, пока смерть не заберет меня. И никогда не верну тебя в круг. – Ньен склонился над женой и пылко провел рукой по ее бедру. – А я клянусь подарить тебе сына, – выдохнула Сив. Какое безумие эта священная ночь перед Кровавой Жатвой! Происходящее вокруг больше напоминало сон, чем истинную реальность. Барабаны, костры, ночь и рассыпавшиеся над всем этим мириады звезд. «Когда все кончится, пойду домой и буду молить богов, чтобы Алиса была на поляне. Она посмотрит мои дороги, а я приму решение, – думала Сив, стараясь не смотреть в сторону Хакона, который предавался любви с собственной женой. – Я найду правильный путь. Обязательно». Глава 28. Фиолетовая дверь После суда Шу несколько раз ходила на могилу к Кристиану. Первый раз с ней пошел Инг, но больше она его с собой не брала. Последнюю неделю она вообще старалась избегать брата, потому что… Нет, лучше не думать об этом. Шу вздохнула, толкнула железную калитку, которая со скрипом распахнулась. Низенький кирпичный дом зловеще уставился на нее своими темными заколоченными фанерой окнами, и только под самой крышей чердачное окошко сохранило остатки заляпанного стекла, сверкавшего неровными осколками. На секунду Шу показалось, что по ту сторону окна притаилась тень, похожая на монахиню в черной рясе, но стоило ей немного изменить угол обзора, как иллюзия развеялась. Это была просто игра воображения, ничего больше. Да и откуда в таком богом забытом месте взяться монашке? Нет, это обитель грешниц и блудниц. Двор вокруг дома зарос травой высотой по пояс, и лишь узкая притоптанная тропинка вела к покосившейся облезлой двери. Точно здесь? Шу вытащила из кармана мятую бумажку, которую дала ей Мария: «Окраина округа Эн, двухэтажный кирпичный дом, 14, второй этаж, самая последняя дверь слева». Девушка подняла глаза и заметила криво висевшую возле двери ржавую цифру 14. Допустим, это здесь. Шу беспокойно огляделась по сторонам, наткнувшись взглядом на мертвого голубя, валяющегося справа от тропинки. К горлу девушки тут же подступила тошнота. Но нужно было идти вперед. Ты сама виновата, Шу, не стоило потакать своим сиюминутным порывам. Доигралась. Теперь придется решать проблему самостоятельно, пока не стало слишком поздно. Ингу и так несладко приходилось. Минуло две недели с тех пор, как суд вынес решение. Несмотря на то, что все подозрения с Инга были сняты, столичные больницы не спешили принимать его на работу. Ну хоть главврач позволил ему остаться на прежнем месте, потому что специалистов такого уровня в их городке не хватало. Две черные вороны пролетели мимо девушки и уселись на крышу дома. Они недовольно каркали и вертели своими головами, словно осуждая Шу за то, что она собралась сделать. – Чертовы птицы, мне тоже это не нравится, – выплюнула Шу и решительно пошла к дому.