– Хорошо, пусть Мия заходит. Мия кинулась в ванную, но через минуту выскочила оттуда. – Инг. – Ее глаза расширились от ужаса, а губы тряслись. – Мы не успеем в больницу. Там уже… ну это… почти полное открытие, и ребенок… идет! – И чего стоишь? – воскликнул Инг. – Иди, принимай! – Я не могу! Я только учусь! Ты здесь врач! Инга словно ударом грома поразило. Он понимал, что Мия права. Он должен был пойти к Шу, чтобы… – Великие боги, – пробормотал Инг, пряча лицо в ладонях. – Если бы я только не был так занят собственными проблемами, то непременно бы заметил и отвез ее в больницу… – Она кричит. – Мия дернула Инга за рукав. – Я буду помогать тебе. Ты не будешь один. Забудь, что она твоя младшая сестра. Она просто роженица, вот и все. Инг отнял ладони от лица и с болью посмотрел на Мию. – Она меня убьет, – прошептал он. – Поблагодарит. Поспеши! – Так. Готовь воду, полотенца, а я достану стерильные перчатки, и мы пойдем к ней. Вместе. На это есть время? Мия кивнула и заметалась по квартире, пока Инг попытался настроиться. Это не Шу. Просто пациентка. Обычная пациентка. Не Шу. – Все готово. – Мия закатала рукава и повязала вместо передника полотенце. – Ты идешь? – Иду. – Инг на деревянных ногах зашел в ванную. Шу сидела на корточках, вцепившись руками в бортик ванны, и скулила. Инг быстро, но тщательно вымыл руки, натянул перчатки, а после повернулся к сестре. – Итак, Мия, пусть Шу облокотится на тебя, а я ее осмотрю. – Только попробуй, – прошипела Шу, ненавидящим взглядом посмотрев на Инга. – Куда ты собрался свои руки совать? – Если тебе полегчает, то меня это тоже не радует, – вскипел Инг. – Ты сама виновата, что все так обернулось. Но ребенок гораздо важнее! Поэтому сядь, расслабься и не мешай. И не надо натягивать платье до пят. Не поможет. – Пусть Мия все сделает! – Но я не могу, – возразила девушка. – Я ни разу не принимала роды, только читала об этом. Мия неожиданно крепко обхватила Шу и развернула ее к Ингу, усадив на пол. – Ладно, – сдалась Шу. – Инг, если что-то пойдет не так, у меня в шкафу с книгами припрятано для тебя письмо. В «Сказках со всего света». Если я умру, прочитай. – Что за глупости ты говоришь, – воскликнул Инг. – Давайте уже поможем малышу появиться на свет. И чтобы я больше не слышал ни от кого про смерть. Ясно? Держись за Мию, Шу. Я не акушер, но постараюсь быть аккуратным. – Инг, тебе нехорошо? – спросила она, заметив позеленевшее лицо брата. – Нет, я в норме, – соврал он, проводя осмотр. Шу подозрительно затихла, вцепившись в руки Мии. – Полное раскрытие, головка идет. Сейчас надо тужиться. – Инг, ты уверен, что в порядке? Ты выглядишь не очень, – с тревогой воскликнула Мия. – Со мной что-то не так? Или с малышом? Почему у тебя такой вид? – подала голос Шу. – Нет-нет, все так… извините, я сейчас. – Инг поднялся с пола и выбежал из ванной. Ему стало плохо. Впервые в жизни он испытывал подобное состояние. Даже во время самых кровавых операций он был собран и хладнокровен, а тут… Шу рожала. Неизвестно от кого. Инг покачнулся и схватился руками за дверной косяк, а после рухнул в обморок. * * * – Не спешите, молодой человек. Инг услышал незнакомый женский голос, и кто-то осторожно помог ему подняться. – Пройдемте, вам нужно прилечь на диван, давление совсем упало. Женщина средних лет довела Инга до дивана и помогла устроиться, заботливо укрыв пледом. – Я позвоню вашему терапевту. Он приедет, как только появится время. – Но мне не нужен врач. Я и сам врач, – сонно возразил Инг, его язык немного заплетался, а в голове клубился густой туман. – Даже врачи могут приболеть. – Женщина по-матерински поправила плед. – А вы кто? – Инг попытался привстать, но тело ослабло и не слушалось. – Я преподаю в колледже, где учится Мия. Она молодец, далеко пойдет. С ребеночком все хорошо, не волнуйтесь, с мамой тоже. Я их осмотрела. Как только он родился, Мия сразу же позвонила мне и попросила приехать. – Ты упал в обморок, и я пыталась привести тебя в чувство. Но ты постоянно отключался! – Мия возникла словно из ниоткуда и тоже зачем-то поправила плед. – А Шу? – У нее сын, – засияла Мия. – Мы справились и без тебя. – Так что с Ингом? Он болен? – Шу, оттолкнув Мию, вылезла на передний план, осторожно покачивая в руках сверток. – Тебе кто разрешил вставать? – строго спросила женщина. – Марш в постель! – Все со мной нормально, – поспешил успокоить Инг Шу. – Я просто переволновался. Принять роды у младшей сестры – это, знаешь ли, сильнейший стресс! Шу заботливо прижала сверток к груди и побрела в свою комнату, в ее глазах блестели слезы. От этой картины у Инга заныло сердце, и он попытался подняться, чтобы догнать Шу с ребенком, но Мия и ее наставница удержали Инга в горизонтальном положении. К вечеру пришел терапевт, который выписал Ингу лекарство и посоветовал не переутомляться лишний раз. Все это время Мия находилась в квартире. Она была сама забота и нежность. Инг уже полностью пришел в себя, и ему начала надоедать опека девушки. – Иди домой, – как можно мягче попросил он. – Ты много для нас сегодня сделала. Пришла пора и тебе отдохнуть. Мия некоторое время упрямилась, но Ингу, в конце концов, удалось отправить ее восвояси. Когда подруга ушла, он на цыпочках прокрался в комнату сестры. Шу, вымотанная родами, крепко спала. Инг склонился над ней и осторожно поцеловал в лоб. В кроватке кряхтел неумело укутанный младенец, а его крохотная ножка забавно выглядывала из пеленок. Инг осторожно взял малыша на руки и улыбнулся: – С днем рождения, птенчик! Прости, что подвел тебя и твою мамочку. Но я вас очень люблю. Вы – мои сокровища. – Инг смахнул предательскую слезу. – Не подумай, что я плачу из-за того, что Шу тебя нагуляла. Нет! Мне плевать, главное, чтобы вы были счастливы. Он осторожно уложил младенца обратно в кроватку и покосился на книжный шкаф. Искушение оказалось слишком сильным. «Письмо ведь для меня, – размышлял Инг. – Это подло, знаю. С другой стороны, я желаю Шу только добра». Затаив дыхание, он отыскал нужную книгу и вытряхнул на пол письмо. Пожелтевшая бумага была небрежно сложена в виде смятого треугольника. Инг торопливо развернул листок и подошел к окну, пытаясь разобрать почерк сестры. С неба лился мягкий лунный свет, проникая в комнату и разгоняя ночную темноту. Испокон веков люди любили доверять свои тайны именно луне. Первое предложение чуть снова не довело Инга до обморока. – Боже, Шу! Ну ты и дуреха, – беззвучно рассмеялся он, во второй раз перечитывая написанное: «Отец моего ребенка – молочник! Я знала, как сильно ты его ненавидишь, поэтому молчала, к тому же он женат. А его жена – очень суровая женщина, если вдруг она узнает… Шутка! Хотя мне теперь не до шуток. Позволь все объяснить. Помнишь наш разговор об одиночестве? Я говорила, что оно толкает людей на страшные вещи. Из-за него ты так самозабвенно играл в старшего брата. А я… Хотя, впрочем, начать нужно не с этого. С Алекса. Этого милого косматого мальчишки, что немногим старше меня. Мы немного говорили с тобой о нем, возвращаясь домой после изматывающего суда над Кристианом. По правде говоря, детский образ Алекса почти стерся из моей памяти, но я никогда не забуду те удивительные убежища, в которых он умудрялся ото всех скрываться. Керн частенько брал меня с собой, когда по просьбе воспитателей отправлялся на поиски этого сорванца. Терзаясь вопросом, действительно ли ты не мой брат, я проводила много времени, плутая в лабиринте воспоминаний. Однажды ночью я вспомнила, где находилось одно из любимых потайных мест бродяжки. И пошла туда. Полицейские уже следили тогда за нашим домом, но у меня получилось незаметно улизнуть. Помнишь деревянную мельницу? Она так стара, что проходящие мимо нее люди наверняка задерживают дыхание, чтобы случайно не обрушить вздохом. Хотя теперь я уверена, что мельница только с виду кажется ветхой. Но перейдем к сути. Именно там я встретила Алекса. Конечно же, мы не узнали друг друга с первого взгляда. Сперва он решил, что я из полиции и попытался сбежать. Видишь ли, бродяжка так и не смог найти достойного занятия и стал вором. Но… слово за слово мы разговорились. Да и не только. Это была странная лунная ночь, одна из тех, что путает карты и презирает правила. Можешь считать меня развязной и сумасшедшей, может, так оно и есть. (Мия постоянно мне об этом твердит). Я даже не уверена, что Алекс назвал мне свое настоящее имя: я-то вспомнила только это, похожее на кошачью кличку, прозвище – «бродяжка». Да и ты обронил, что звали его совсем по-другому. Наверняка такие неприкаянные души, как Алекс, могут иметь десятки имен. Извини за откровенность, но это мое посмертное письмо, поэтому ты должен знать, что отец моего ребенка вор и странник (хотя ты обозвал его психически больным дромо-что-то-там), который после нашей совместной ночи исчез на неопределенный срок. Если ты его когда-нибудь встретишь, не бей. А лучше вообще ничего не говори про меня и ребенка. Хотя это, вероятно, будет жестоко по отношению к нему. Ведь он тоже одинок, как и мы. Алекс не виноват, что его постоянно подгоняет в спину ветер. Передай ему от меня стихи, которые я написала. Только не смейся! Сам знаешь, беременные часто склонны к сентиментальным порывам. Излечи мою душу, странник, Согрей тело мое руками, Ты ведь дикого ветра избранник,