Что кричит по ночам над холмами. Я скрывалась в дожде и тумане Серых улиц и темных лесов, Я запуталась в липком обмане, В паутине безрадостных снов. Я бродила по пыльным дорогам, Хоть и знала – ведут в никуда. На распутье спросила у Бога – Выбор это или судьба? Вновь вопрос в тишине без ответа. Может, ты мне расскажешь тогда – Наши жизни записаны где-то Или это лишь наша игра? Завяжи мне глаза черной тканью, Раскрути на развилке дорог. Я поверю – мой выбор случаен, Нужно только шагнуть за порог. Вот и все, Инг. Прости меня, я люблю тебя. Я действительно не хотела тебя волновать. P. S. Как ты вообще мог подумать, что я польстилась на молочника?» – Вот не ожидала, что ты прочтешь, – проговорила Шу. Она в течение нескольких минут наблюдала, как Инг снова и снова перечитывал письмо. – Что такого смешного ты нашел там? Неужели моя посредственная шутка про молочника так тебя развеселила? Или ты слегка спятил после случившегося? Инг воровато обернулся, судорожно сжимая письмо в руке, и медленно подошел к Шу. – Может, у меня и правда очередной нервный срыв, но я чувствую себя очень счастливым. – Он присел на кровать и немного замялся, а после неуклюже стиснул Шу в объятиях. – Не узнай я сегодня, кто именно тебя соблазнил, точно бы сошел с ума, бегая по улицам и пытаясь отыскать в лицах каждого встречного черты, напоминающие твоего сына. – А теперь будешь носиться по городам и селам, ища Алекса? – содрогнулась Шу. – Даже не знаю. – Инг потерся щекой о ее макушку. – Но я бы поговорил с ним по-мужски, попадись он мне на глаза. – Если это важно, то инициативу проявила я. Хватит корчить из себя грозного старшего брата. – Шу вырвалась из его объятий, а Инг так и остался сидеть на кровати, бессильно опустив руки и затравленно глядя на сестру. – Знаю, что из меня вышел ужасный старший брат, – с горечью прошептал Инг, взглянув на кроватку с малышом. – Я… У Шу перехватило дыхание. Какая же она дура! – Это не так, – вскричала она. – Ты лучший. Самый лучший на свете. – Шу бросилась к Ингу и вцепилась в него мертвой хваткой. – Меня не волнует, что мы не родные. Ты ведь не бросишь меня? Не бросишь нас? Внезапно на Шу обрушилась волна ледяного ужаса. Не цепляйся она за Инга, наверняка рухнула бы на пол как подкошенная. Девушка вдруг отчетливо осознала, что Инг на самом деле ей не брат. Она была совершенно одна, а этот уже настолько родной человек вовсе не был ее родственником. Он хоть сейчас может стряхнуть с себя руки Шу, встать и уйти. К какой-нибудь милой девушке, которая не целует со скуки девчонок, не убивает на досуге мужчин и, конечно, не рожает от первого встречного. Зачем ему такая обуза? Ведь Шу уже не та малышка, о которой хочется заботиться, а здоровенная бестолковая девица с огромными ножищами. Последняя мысль особенно сильно огорчила Шу, и она горько, отчаянно разревелась, уткнувшись Ингу в грудь, совершенно не обращая внимания на его бешено колотящееся сердце. «Почему ты ревешь, Шу? – на редкость хладнокровно прозвучал внутренний голос. – Ты сама хотела, чтобы Инг прекратил притворяться и признался, что он не твой настоящий брат!» Но что это значит для них? Инг останется ее другом? Приятелем? Никем? Шу зарыдала. А Инг отчаянно зашептал ей на ухо какую-то утешительную белиберду и начал укачивать ее в своих руках, как маленькую. Малыш в кроватке тихонько закряхтел. Шу тут же вскинула как ужаленная голову и в ужасе закрыла рот руками, сотрясаясь всем телом от рыданий, но брат ее удержал. – Младенцы плохо слышат в первый месяц, не переживай, – мягко отозвался Инг. Он осторожно уложил Шу на кровать и укутал в одеяло. – Пожалуйста, успокойся, сказал же, что не причиню вреда твоему Алексу, и вас не брошу, – кажется, уже в четвертый раз повторил встревоженный Инг, пытаясь успокоить плачущую Шу. – Но ты не обязан, ты мне не… – начала говорить Шу, но тут же осеклась. – Не брат? – нахмурился Инг. – Давай-ка посчитаем. – Он аккуратно вытер слезы со щек Шу. – Сколько лет тебя нянчил Керн? А сколько лет мы прожили, как брат и сестра? Праздновали вместе дни рождения? Проводили каникулы? Или ты предлагаешь выкинуть все эти годы на помойку? Шу яростно замотала головой. – Теперь, когда в нашей семье появился малыш, давай поговорим как взрослые люди. Я понимаю, что в прошлом поступил, мягко говоря, по-свински, соврав, но я всегда желал тебе только добра. Чтобы ты была в безопасности и… – Знаю. – Шу всхлипнула. – Ты хотел быть моим братом. Наверняка думал, что я вырасту милой девушкой, а получил вот это вот. – Она горестно взмахнула руками. – Боже! – Инг не смог сдержать улыбку. – Я даже предполагать не рискну, какого рода мысли бродят сейчас в твоей голове, но скажу следующее: я по-прежнему хочу быть твоим старшим братом, а также дядей твоему сыну, несмотря на все это. – От попытался повторить жест сестры, а затем принял серьезный вид. – Если ты, конечно, хочешь этого. И я говорю это не из-за чувства вины. – Инг прижал палец к губам сестры, опережая предсказуемый вопрос. – А из-за любви. К тебе. К вам. – И ты всегда будешь моим старшим братом? Даже если на тебя свалится куча проблем? Или ты заведешь жену, которая будет меня ненавидеть? – Да, – коротко выдохнул Инг. – Насчет жены можешь пока не волноваться, я не горю сейчас желанием вести кого-то под венец. А ты, в свою очередь, пообещай мне не искать никаких случайных встреч, когда тебе одиноко или любопытно… – Он замялся, тщательно подбирая слова. – Нет, – твердо ответила Шу. – Урок усвоен. Только не думай, что своими мелкими интрижками ты подавал мне плохой пример или что был невнимателен. Я уже взрослая и сама за себя отвечаю. Инг вздохнул и покачал головой. Взрослая! «Ты для мня всегда будешь малышкой, – в который раз мысленно произнес он. – Даже если сама стала матерью». – Давай просто будем жить счастливо, как брат и сестра? – не унималась Шу. – Конечно, счастливо, ведь мы живем только раз. – Инг не смог подавить зевок, в очередной раз поправляя Шу одеяло: она выглядела сильно измученной. – Давай уже отдыхать. Шу устало закрыла глаза и спустя пару минут засопела, время от времени всхлипывая во сне, а Инг еще долго не мог уснуть. Он тихо сидел на полу возле кроватки, чувствуя себя счастливейшим человеком на земле. Иногда ему даже казалось, что он сошел с ума, а события этого безумного дня лишь привиделись. Тогда Инг протягивал руку и ласково притрагивался до пяточки младенца, прислушиваясь к его дыханию. Или осторожно гладил по волосам спящую младшую сестру. И только одна странная мысль настойчиво крутилась в его измученном мозге, словно заевшая пластинка: «Живем лишь раз, Шу? Лишь раз?» Глава 34. Красная дверь Не успев толком открыть глаза и сбросить с себя остатки кошмара, Сив подскочила с кровати. Ужасный, ужасный конец! Благо сегодня Ньен спал в своей комнате, иначе она не избежала бы ненужных расспросов. Сив была взбудоражена и потрясена до глубины души. – Алиса, ну как же так, – не переставала бормотать она, торопливо одеваясь. – Если бы я знала, то не давала бы Ингу руки. Благодаря им он спас много жизней. А твоя так внезапно оборвалась! И почему Алиса никогда не смотрела свои дороги? Наивно полагая, что ее мир самый безопасный из всех, сама же загнала себя в ловушку. Бедная, бедная Алиса! Бедная я! Сив выскользнула из дома и побежала. До рассвета оставалась пара часов. Не чувствуя ног, она неслась в сторону леса. – Расплата Инга – не помнить снов своих, а все потому, что я злоупотребляю знаниями тайными… Расплата Алисы – смерть из-за оторванной руки… Йен родился слепым, потому что Алиса видела то, что должно быть сокрыто. Но Йен отказался от навязанного дара и выбрал предложенную судьбой короткую жизнь, чтобы следующий почти не платил по счетам. Плата за грехи, плата за дары! Иви немая! Шу тоже с проблемами! А все из-за меня, – бессвязно бубнила Сив, перескакивая через камни. Впереди показался густой темный лес. Трава и листья были сырыми, землю окутывал легкий молочный туман. Сив, не сбавляя темпа, вдохнула полной грудью. Влажный ночной воздух был переполнен тайнами и чужими снами, к которым примешивались лесные ароматы. Деревья всегда притягивали различную энергию, напитываясь ею вместе с водой, впитываемой корнями из почвы, с солнечным светом и углекислым газом, выдыхаемым людьми и животными. Испокон веков деревья хранили древние знания и память об ушедших днях. В начале времен тоже было дерево. Священное дерево. Сив резко остановилась. Ей показалось, что где-то вдали она слышит топот копыт. И верно. С бешеной скоростью к ней летел всадник. Прежде чем Сив успела что-то предпринять, парень на полном ходу схватил ее и уложил поперек седла, безжалостно пришпорив коня. – Хакон, ты в своем уме? – Сив охнула, поскольку мелкий камешек, выскочивший из-под копыта, едва не прилетел ей в лоб. – Тебе нужно то дерево? – Хин притормозил лошадь и помог Сив сесть поудобнее. – Я отвезу. Пешком далеко. – А ты как узнал? – Сив повернула голову, чтобы посмотреть на Хакона, но тот словно нарочно отвернулся от нее. – Догадался. Я видел жуткий сон и, проснувшись, решил поехать к тебе за толкованием. А ты, гляжу, в сторону леса бежишь. – Что ты видел? – У Сив засосало под ложечкой. – Доедем и расскажу. – Он снова пустился в галоп, словно убегая от самой смерти. Спустя некоторое время Хакон остановил коня у едва заметной тропы, которая, петляя, терялась за черными колючими деревьями и вела в самое сердце леса. Мало кто пользовался этой дорогой, предпочитая более протоптанные тропы. Уж слишком густым и неприветливым был здешний лесной участок: овраги, буреломы, непроходимые заросли. Но Хакон и Сив с самого детства бегали именно по этой тайной тропе, словно души их слышали некий зов, доносящийся из мрачной лесной чащи, и не могли противиться. Бросив поводья, Хин помог ведьме спуститься, и они ступили на тропинку, каждой клеточкой своего тела ощущая незримое притяжение, что исходило из сердца леса.