– Судя по тому, что мы обсуждаем эту историю сейчас, ты оказался быстрее? – Перестаю фотографировать и делаю глоток холодной минералки. – В каком-то смысле, – заговорщицки подмигивает музыкант. – Я залез на ближайшее дерево и просидел там до темноты, задаваясь вопросом, действительно ли мне хочется посвятить свою жизнь фотографии. Все это время кабаны ходили внизу. Когда они наконец ушли, я вернулся к готовым звонить в полицию родителям и сказал, что собираюсь записаться в музыкальную школу. Представив убегающего Яна и мчащихся за ним диких свиней, которые хищно хрюкают, загнав несчастную жертву на дерево, я не могу удержаться от хохота. Воображение – друг мой. Воображение – враг мой. Отсмеявшись, вытираю выступившие второй раз за вечер слезы. – Обещаю, что никому не расскажу о твоем позоре. Ян усмехается, а потом смотрит на меня неожиданно серьезно и кивает на камеру. – Позволишь? Передаю ее, немного настороженно наблюдая за тем, что он делает. Спустя секунду фотоаппарат фокусируется на мне, и одновременно с тем, как щелкает затвор, я резко закрываю лицо рукой. – Не люблю фотографироваться. Ян смеется, но послушно отдает камеру обратно. – А ты о чем мечтала в детстве? «Чтобы отец вернулся», – чуть не вырывается у меня, но это явно не тот ответ, на который он рассчитывает. – Стать балериной, – пожимаю плечами и с вызовом смотрю на него. – Не шутишь? – В глазах Яна я читаю одновременно недоверие и восхищение, и даже не знаю, чего в них больше. – Не-а. – Сажусь на пол, прислоняясь к стене. – В младшей школе моя лучшая подруга ходила на балет. Я жутко завидовала тому, как красиво она умеет делать пируэты. В те дни душу была готова продать за пуанты, но мы с мамой столкнулись с некоторыми проблемами и о танцах пришлось забыть. – Мне жаль, – он произносит самую дежурную фразу из всех возможных, но почему-то я верю, что он говорит искренне. Негромкий стук в дверь прерывает наш разговор. Ян открывает, и я слышу, как смущенный менеджер клуба объясняет, что заведение закрывается и он вынужден поторопить нас. Пока мы идем к черному ходу, Ян записывает мой номер телефона – он хотел бы увидеть фотографии первым. Диктую номер, недоумевая, что вообще заставило его запомнить меня и позвать за кулисы. Когда мы выходим на улицу, свежая июльская ночь кажется спасением от заполнившего легкие спертого воздуха клубных коридоров. – Спасибо за концерт и за историю про диких свиней! – На этот раз я протягиваю руку первой. – Спасибо за вечер и за то, что поклялась хранить в тайне мой самый страшный секрет! – Он пожимает ее, а после я улыбаюсь в последний раз и иду к мотоциклу. Надеваю шлем и поворачиваю ключ зажигания, когда из-за угла неожиданно выбегает не меньше двадцати девушек. – Вот он! – визжит одна из них и бросается к Яну, остальные следуют ее примеру. «Ян! Ян!» Их вопли оглашают округу, заставляя жителей близлежащих домов открыть окна и выглянуть на улицу. Поклонницы твердо настроены не дать кумиру уйти. Музыкант застывает в растерянности, и мне приходится принять решение за него – вопреки своим принципам и нелюбви к прикосновениям. – Ян! – зову его, кивая на место позади себя, и он, недолго думая, спешит воспользоваться приглашением. Мотор утробно рычит, и спустя мгновение мы срываемся с места, оставляя позади долгий вечер и опустевшую сцену клуба, десятки жадных взглядов и остатки сомнений. Мотоцикл мчит нас вперед, и я испытываю непривычное ощущение чьей-то близости, когда Ян прижимается ко мне сзади. Ощущаю тепло его тела даже через кожаную куртку. Это непохоже на сон, в котором я ехала совсем по другой дороге, а за моей спиной сидел совсем другой мужчина. Будто бы там, в наполненной белым песком горячей пустыне, была не я. Или я, но тоже другая. Останавливаюсь на набережной и снимаю шлем. Ян отпускает меня лишь через минуту. Пугает то, что я не замечаю этого, словно его руки на моей талии – самое естественное, что может быть в мире. Пытаюсь скрыть смятение, отвернувшись и спустившись к самой кромке воды. – И часто тебя атакуют любвеобильные фанатки? Ян подходит и встает рядом. Мы смотрим на мерцающий вдалеке маяк, вдыхая соленый морской воздух. – Чаще, чем хотелось бы. Но еще никогда меня не спасали красивые фотографы на байке. Делаю вид, что не слышала его комплимент, а он, заметив это, делает вид, что ничего не говорил. Не знаю, почему, но уезжать сразу не хочется. Положив куртки на землю, мы садимся напротив утопающей в воде луны, и под шум разбивающихся волн рассказываем друг другу истории о далеких странах и великих музыкантах прошлого, о том, какой вкус у марокканского таджина, и как здорово было бы побывать на последнем концерте Queen. Мы рассказываем друг другу обо всем, но не о том, что волнует нас на самом деле. Время теряется, исчезает как категория, и мы прощаемся уже на рассвете. Ян садится в такси, а я – на байк, и пока я еду домой по спящим улицам сонного города, мне почему-то вспоминается странное пророчество мамы: «Опасайся красных цветов, но доверяй тому, кто показывает тебе путь». В следующее мгновение в голове возникает коктейль, который пил в баре незнакомец. И украшающий его цветок – большой, эффектный, красный мак. Глава 5 Насколько случайные встречи – действительно случайные, и есть ли гарантия, что тот, кого называют Богом, не приложил к этому свою руку? Люди сталкиваются, несмотря на страны, время и континенты, вопреки границам, годам и расстояниям. Что, если красная нить судьбы существует, и вся наша жизнь подчинена тому, чтобы идти за ней? Смотрю, как теплый вечерний свет окутывает комнату, вытягивая тени и смягчая очертания предметов. Просыпаться незадолго до заката – привычка не королей, а мечтателей. Ну, или безработных, кому как больше нравится. Хотя я не отношу себя ни к тем, ни к другим. Смартфон издает короткий звук. «Я только что проснулся от настойчивого поцелуя в губы…» В недоумении смотрю на сообщение от Яна, не зная, как на него реагировать. Поздравить? Посочувствовать? Проигнорировать? В следующее мгновение музыкант отправляет фото смешного белого лабрадора с высунутым языком. Подпись: «…потому что кое-кто нагло залез ко мне в кровать!» Улыбаюсь. Даже не верится, что Ян Свенссен – кумир миллионов. В нем нет ни высокомерия, ни заносчивости, ни всего того, что обычно прилагается к таланту и огромной популярности. «Тебе понравилось? :)» Ответ приходит почти сразу. «Не могу сказать, что я в восторге, но зато моментально взбодрился. Как ты? Выспалась?» Иду на кухню, и только подойдя к кофемашине, понимаю, что она по-прежнему не работает. По-прежнему? Да уж, Ли, и впрямь странно, что за пару дней она не починила себя сама. Уныло сверлю взглядом пустую кружку, словно от этого в ней появится хоть капля капучино. Вздохнув, фотографирую ее и отправляю Яну в ответном сообщении. «Здесь должен быть кофе, но я так и не решила проблему со сломавшейся кофемашиной, поэтому мое пробуждение вышло менее позитивным». Какое-то время телефон молчит, и я уже собираюсь в душ, когда музыкант отправляет новое фото. На нем он подмигивает, держа в одной руке отвертку, а в другой – гаечный ключ. Подпись: «Говорят, у меня золотые руки. Хочешь проверить? ;)» Усмехаюсь, набирая ответ. «Мы не настолько близки, чтобы ты ремонтировал мою кофемашину – она ужасная недотрога. Но я запомню твое предложение…;)» «И твои руки» – хочется дописать мне, но роман со звездой современной рок-сцены не входит в мои планы. Впрочем, планирование в последнее время – не моя сильная сторона. Такое ощущение, будто жизнь кувырком летит под откос, а я лишь наблюдаю за этим, как за сюжетом увлекательного голливудского кино: вместо того, чтобы как-то повлиять на происходящее, закусываю попкорном. Экран смартфона снова загорается, и я невольно напрягаюсь, увидев сообщение не от Яна, а от Кристиана. «Привет. Я изучил полицейские базы, в Норвегии этого человека точно не задерживали». Вздыхаю. Что ж, это было предсказуемо. Чтобы не терять времени на переписку, звоню детективу. – Привет. Ты не поверишь, но я видела его в Осло прошлой ночью. – Хм… Ты уверена? – Пару секунд Кристиан молчит, а затем оживляется. – Это интересно. Где? Как он выглядел? Что ему от тебя нужно? Решаю умолчать о том, что незнакомец ничуть не изменился за прошедшие двадцать лет – это даже звучит безумно. Кристиан ни за что не поверит мне, пока сам не увидит. – Я не разглядела, это было в клубе, на концерте Яна Свенссена. – Наблюдаю за тем, как солнце рисует золотистые блики на окнах домов. – Я надеялась как раз на то, что ты поможешь выяснить, чего он от меня хочет. – Минуту… Слышу, как Кристиан стучит по клавиатуре, и еле сдерживаю нетерпение. Наконец он возвращается к разговору. – Я понял, о каком клубе идет речь. У меня есть знакомые, которые там работают. Если повезет, сможем получить доступ к записям с камер наблюдения сегодня. Надо кое с кем поговорить, жди от меня подтверждение. – Договорились. Кусаю губы, нервно поглядывая на часы. Чтобы отвлечься, считаю проезжающие по улице машины. Две. Давно я так не ждала чьего-то звонка. Шесть. Неужели мы узнаем что-то о моем преследователе уже через несколько часов? Десять. Четырнадцать. Ну где же ты, Кристиан? Семнадцать. Мик Джаггер начинает петь про девушек в летних платьях в тот момент, когда мимо проезжает красный пикап – двадцать восьмой по счету. – Встречаемся у клуба в девять, – говорит детектив, и я бегу в душ, чтобы успеть собраться. Чувство, что с каждым шагом разгадка все ближе, будоражит. Кем бы ни оказался мой преследователь, он совершил большую ошибку, не взяв в расчет камеры наблюдения. В клубе снова полно людей – сегодня играет известный диджей из Нидерландов. Стараясь держаться подальше от танцпола, мы идем за администратором, который приводит нас в заставленный черно-белыми экранами кабинет. Сидящий за компьютером охранник находит нужный файл и включает запись. По сравнению с четкими и яркими фотографиями, к которым я привыкла, изображение кажется слишком мелким и расплывчатым, но все же я без труда различаю сцену, зал, бар, балкон и саму себя, завороженно слушающую Яна Свенссена. На втором видео я пробираюсь сквозь толпу, а потом мне становится плохо, и я останавливаюсь, чтобы отдышаться. – Что с тобой? – Не отрывая глаз от записи, спрашивает Кристиан. – Паническая атака. – Пожимаю плечами, продолжая смотреть в монитор так же внимательно, как и он. На третьем видео за барной стойкой сидит высокий блондин. Ни намека на человека, затолкавшего меня в машину, когда мне было шесть. – Ну? Где этот тип? – вновь спрашивает детектив. Он предельно собран и сосредоточен. – Не знаю! – Нервничаю, не понимая, что происходит. – Он точно был там! Он пил этот чертов коктейль с маком, и я смотрела на него, а не на этого парня! Мы перематываем все имеющиеся записи, чтобы окончательно убедиться: в течение вечера к бару не подходил ни один мужчина в возрасте около сорока, с густой черной бородой и острым орлиным носом. Никого, даже отдаленно похожего. Полный провал.