– Я служу лордом-чародеем его императорского величества. На Западе я известен как его блистательность; на Востоке – его светлость; а во всех других уголках мира я – его грозность. Я резко втянула воздух. Что Сэндо говорил мне о чародеях? Все, что я помнила, – это что они служили королям по всему свету и пили кровь юных дев. Финлей всегда фыркал в ответ на эти россказни, но мысль о них все равно вызывала дрожь. «Будь смелой, Майя», – напомнила я себе. Если бы Эдан хотел юную девушку, то у него вполне было из кого выбирать во дворце. Кроме того, юноша передо мной выглядел слишком молодо, чтобы успеть осмотреть весь мир. Наверняка его хвастовство было пустой болтовней, не более. – Я никогда о вас не слышал, – пробормотала я. Эдан рассмеялся. – Ты скептик. Это умно. Но странно слышать подобное от кого-то столь юного. – Мой брат рассказывал мне сказки о магии, когда… – Я не смогла заставить себя произнести «когда он был жив». Мой голос помрачнел. – Но именно этим они и были… просто сказками. – Аландийцы – суеверный народ. Постоянно молятся своим усопшим предкам. Если ты веришь в духов и призраков, не понимаю, в чем трудность поверить в магию. Я верила в магию. Просто не хотела признаваться в этом ему. – Во что я по-настоящему верю, так это в тяжелый труд и в обеспечение своей семьи. – С этим ты хорошо справляешься, – ответил Эдан. – Я видел твою работу. Очень впечатляет. Шаль показалась мне особенно… любопытной. И вновь это лукавое выражение лица, будто он знал мой секрет. Щеки предательски покраснели. Нет, он никак не мог знать. Я изо всех сил попыталась ответить невозмутимо: – Что вы знаете о вышивке? – Действительно, что я знаю? – хитро произнес лорд-чародей. – Похоже, я раскрываю в тебе худшие черты. Со всеми остальными ты ведешь себя вполне… – Как ситара? – сухо предположила я. Эдан рассмеялся. – Я собирался сказать, приятно. Как же мне хотелось, чтобы он ушел! – Внешность обманчива. – Лучше и не скажешь. – Он взял трость и постучал по моей ноге – той, которая якобы непоправимо сломана, – и я вскрикнула. – Эй! – Я так разозлилась, что забыла говорить басовито, по-мужски. – Верните ее! – Зачем? Она тебе не нужна. Насупившись, я демонстративно начала хромать, опираясь на куст. Эдан кинул мне трость, внимательно за мной наблюдая. – Думаешь, я не заметил, как половину времени ты хромаешь на правую ногу, половину – на левую? Только дурак бы такое упустил из виду, но, к твоему счастью, этот дворец полон дураков. Моя злость испарилась, сменяясь страхом. – Пожалуйста, не… – Но это не главный секрет, не так ли? От моего лица отлила вся кровь. Я перестала опускать взгляд и посмотрела прямо в глаза Эдану. Теперь они были янтарными, насыщенными и яркими, как древесный сок. Они буквально впивались в меня. – Я не знаю, что вы имеете в виду, сэр. – Ты не Кетон Тамарин и определенно не старый Калсан Тамарин. Его два старших сына погибли в битве, но я слышал, что у него есть дочь, которая неплохо управляла лавочкой во время войны… Мой живот скрутило. Эдан наклонился, его голубые и холодные глаза пронзали меня. Я могла поклясться, что еще пару секунд назад они были желтыми. – Прав ли я в своем предположении, что ты Майя Тамарин? Мои губы приоткрылись, но Эдан прижал к ним палец прежде, чем с них успело сорваться слово. – Хорошенько подумай, прежде чем лгать чародею, – предупредил он. – Иногда достаточно просто взглянуть в зеркало. Эдан всучил его мне в руки и поднял к лицу. Я прикрыла рот рукой. В отражении была я – но с длинными волосами, а позади стоял мой брат, настоящий Кетон. – Что это за колдовство? – требовательно спросила я. – Просто отражение истины, – ответил он. – Мы, чародеи, видим больше, чем большинство. Я знал, что ты не Кетон Тамарин. Ты та девушка с шали. Я убрала зеркальце. – Я пытался нарисовать леди Сарнай. – Гм-м, – протянул Эдан, изучая меня. – Сходство малозаметное, но оно есть. Любопытно. – Нет никакого сходства, – огрызнулась я. – Я не девушка. Он забрал у меня зеркало. – Я никому не скажу. – Думаете, я вам доверяю? – А стоило бы. – Эдан ослабил воротник. Тот был высоким и выглядел крайне неуместно в столь жаркую погоду, но лоб юноши не покрывала испарина. Я же оделась в свою самую легкую льняную рубашку и уже вспотела. – Если подумать, почему ты не можешь мне доверять? У меня нашлась тысяча причин, так что я понятия не имела, что заставило меня выпалить: – Мой… мой брат говорил, что чародеи пьют кровь юных девушек. Эдан разразился смехом. Когда он взял себя в руки, то строго сказал: – Испытание свелось к четырем портным. Если хочешь выиграть, пора немного порисоваться. Я нахмурилась и слегка расслабилась. – Вы говорили, что моя шаль была слишком хороша. – Да, для первого состязания, – исправил меня он. – Это не означало, что нужно стать такой скучной ко второму. – Я не… – Я застонала. Не было смысла объяснять, как сложно создать чудо за три дня… по крайней мере, без использования волшебных ножниц. Вместо этого я спросила: – Почему вы хотите, чтобы я выиграла? Он загадочно улыбнулся. – Чародей никогда не раскрывает свои замыслы. – Эдан потянулся в рукав и достал мои ножницы. – Давай просто скажем… что они бы не принадлежали обычной швее. – Где вы их взяли? – Я встала на цыпочки, пытаясь выхватить ножницы. – Они мои! – Значит, в тебе все же есть какой-то огонек, – его улыбка стала шире. – И почему я должен их вернуть? Они имеют для тебя особое значение? Мой пульс участился. Эти ножницы творили чудеса. Я не могла позволить императорскому лорду-чародею узнать еще один мой секрет, который приведет к исключению из испытания. – Их подарил мне отец, – сказала я, по-прежнему пытаясь их забрать. – И в этом вся их особенность? – Да. Он чуть опустил руку с ножницами. – Скажи «пожалуйста». – Пожалуйста, – неохотно повторила я. Эдан протянул их мне. Я выхватила ножницы и яростно спрятала их в карман.