Леди Сарнай, казалось, веселил всеобщий дискомфорт. Но каким-то чудом почти все смогли пройти, не испортив обувь, кроме мастера Гарада, чьи ноги были настолько широкими, что его солома распалась. Леди Сарнай вскинула подбородок, и его вывели. Тогда я заметила, что лорд-чародей уже не стоит рядом с ней. Он так тихо передвигался, что я не увидела, как он подошел к моему столу. – У тебя довольно изящные ноги для парня, – сказал он, показывая на них носком начищенного черного сапога. Свет отражался от моих синих стеклянных туфелек, словно тысяча ярких звезд, мерцающих на деревянном полу. – Ты сам их сделал? – Да, сэр, – ответила я, не поднимая взгляд. Я знала, что если посмотрю в его светлые, постоянно меняющиеся глаза, то они пленят меня. – Очень утонченная работа, – признал лорд-чародей. – Мало алмазов блистают так, как твои туфли, мастер Тамарин. – Он скрестил руки, барабаня длинными пальцами по локтям, и улыбнулся. – Что ж, продолжай. Я выглянула из-за ширмы, чтобы взглянуть на работы других портных. Тарахэ прибегнул к десяткам ярких красок, чтобы вышить сотню цветов на каждой туфле. Настоящий шедевр, но… он упорно не использовал особые материалы, запрошенные леди Сарнай. Его попросили вернуться домой. Мастер Бойень уговорил дворцового кузнеца сплавить бронзовые кусочки в подошву, но та оказалась настолько тяжелой, что оторвалась от аккуратно переплетенных орхидей, пока он делал свои восемь шагов. Его тоже отправили домой. Состязание окончилось, посему я сняла туфли и положила их на стол, прикрыв расшитой атласной тканью. Леди Сарнай выбрала именно этот момент, чтобы подойти к моему рабочему месту. – Где ваши туфли? Я вздрогнула и подскочила. – Ваше высочество… вот… вот они. Я подняла атласную ткань, ожидая, что туфли замерцают и засверкают, но тут солнце скрылось за облаком, и их сияние потускнело. Леди Сарнай фыркнула. – Немного простовато для меня. Я разочарована, мастер Тамарин. Я возлагала на вас большие надежды после той шали. «Нет! Заставь ее изменить свое мнение. Быстро!» – Я… я окрасил их с помощью цветов клитории, ваше высочество, – залепетала я, – которые, как я понимаю, растут неподалеку от замка вашего отца… – Не пытайтесь снискать мое расположение, – перебила леди Сарнай, но все же перестала постукивать своим веером по ладони. Солнце вышло из-за облака, и его лучи, отразившиеся от туфелек, заплясали на полу и ширме. Дочь шаньсэня вскинула бровь. – Из чего они сделаны? Я взяла одну из туфелек, чтобы продемонстрировать, как она мерцает на свете. – Из стекла. Леди Сарнай прищурилась. – Стекло разобьется. Я спешно надела их, чтобы доказать обратное. – Они… – Парадоксальный материал, – вмешался лорд-чародей. – Хрупкий, но гибкий. Как туфли. – Ты проникся симпатией к мальчишке, – поддразнила леди Сарнай. – Мне отправить его к тебе после отбоя? Ничуть не смутившись, он ответил: – Вы так заботливы, ваше высочество. Я и вправду подумывал заказать себе новую пару обуви, но, наверное, еще немного поношу старую. Не желаю ходить на иголках больше, чем приходится в вашем присутствии. Я подавила улыбку, но леди Сарнай его слова не особо развеселили. Она резко раскрыла веер и вернулась в переднюю часть зала. – Мастер Норбу, мастер Лонхай и мастер Иньди остаются. Я закусила губу, злясь на то, как при этих словах у меня скрутило желудок. Иньди усмехнулся мне, но леди Сарнай еще не закончила. – И, – продолжила она, – я оставлю мастера Тамарина. – Меня охватило чувство благодарности и облегчения, но недолговременное. – Мастер Иньди победил во второй раз и присоединится ко мне на сегодняшнем банкете в мою честь. Остальные… больше меня не разочаровывайте. Тут заворчал мой внутренний голос: «Тебя чуть не отправили домой. Ты могла бы победить… если бы воспользовалась ножницами». Глава 8 Я пробыла во дворце неделю, а вне дома – почти две, и ужасно соскучилась по отцу c Кетоном. Порой, уходя из зала, я мысленно придумывала им письмо. Звучало оно глупо, но зато уменьшало муки моего одиночества. Теперь, когда осталось лишь четверо портных, у меня появилось время написать настоящее письмо. Я сидела у пруда с карпами в окружении сливовых деревьев – это место быстро стало моим любимым во дворце, – положив на колени лист пергамента и кисть… но не знала, что писать. Дорогие отец и… Майя! Император пригласил двенадцать мужчин соревноваться за должность императорского портного, и вчера я создал пару туфелек – из стекла! Можете в это поверить? Но я не использовал подаренные ножницы. Я замешкалась и закинула руку на каменный край пруда. – Ох, папа, знал ли ты, на что они способны? Мне нужно выиграть, но что, если без них это невозможно? – Я начала заламывать руки. – Нет, нельзя так писать. Но я не использовал подаренные ножницы. Надеюсь, денег, которые я отправил домой, хватит, чтобы продержаться до конца лета. Кисть задрожала. Я закусила губу, читая вслух последние строки: И, Майя, двенадцать шажков. Один за каждый день, что меня не было. Меня испугал низкий голос: – Ты часто общаешься сам с собой? Я быстро спрятала письмо в карман и вскочила на ноги, чуть не упав в пруд. Даже не оборачиваясь, знала, что там стоит лорд-чародей. Его голос уже становился для меня знакомым. – Вижу, ты пережил еще один раунд, – сказал он, когда я повернулась лицом. Юноша снова был одет в черное – прекрасный цвет, чтобы прятаться в тенях и застигать людей врасплох. – Было бы жаль, если бы тебя отправили домой, – продолжил он. – К счастью для тебя, я решил вмешаться. Я проглотила свой дерзкий ответ. Это правда, он действительно мне помог. Вспомнив о его титуле, я скупо поклонилась и сказала так вежливо, как только могла: – Благодарю вас, сэр. – Теперь ты кланяешься? – Он присмотрелся ко мне. – Полагаю, кто-то рассказал тебе, кто я. Прискорбно. Теперь ты такой же вежливый и скучный, как все остальные, и зовешь меня «сэр». – Я не знаю, как еще к вам обращаться. Его губы изогнулись в сухой улыбке. – Мое полное имя слишком сложное для произношения. Можешь звать меня Эдан. – Эдан, – повторила я. Имя звучало непривычно для языка. Он слегка поклонился.