Лукас-подросток. У него впалые щеки, темные круги под глазами, худое, долговязое тело, облаченное в темно-синий костюм, который кажется на четыре размера больше, чем нужно, и большая повязка из белой марли на шее. Прямо там, где у него шрам. Я не могу моргнуть или отвести взгляд, рассматривая страницу изображений передо мной. Он в выцветшей синей робе для несовершеннолетних. Он, следующий за женщиной в красном костюме в здание суда. Только когда прохладный ветер дует в окно рядом с моим столом, я чувствую сухость в моих воспаленных глазах. — Гейдж… Что ты наделал? Глава 25 Лукас Я больше не могу выдерживать это расстояние. Оно разъедает мою кожу и разрывает меня на части. Почему она не хочет со мной разговаривать? Прошло несколько дней с тех пор, как я привез каминную полку в дом Маккинстри с Шайен. Не могу представить, что происходит между тем днем и сегодняшним, но с тех пор мы не разговариваем. В тот день она покидает рабочее место немного озабоченной, но все равно махает мне рукой и одаривает той же улыбкой Шайен. С тех пор… ничего. Я забрасываю удочку вниз по реке, легкое натяжение лески и бурлящая вода не дают возможности двигаться. Удерживая меня на месте. После того, как Нэш одобряет каминную полку, я крашу и устанавливаю ее, но после завершения резьбы мне нечем занять свое время. Тишина и одиночество освобождают мои мысли, чтобы наполнить их Шай. Я захожу в офис, но каждый раз, когда это делаю, она разговаривает по телефону — или притворяется, что делает это. Она не заходит ни на одну рабочую площадку. И не заходит ко мне домой. Я ломаю голову и пытаюсь понять, что делаю или говорю не так, что отталкивает ее, и прихожу к одному выводу. Гейдж. Он причинил ей боль ранее, и она, наконец, приходит в себя; это то, что я прошу ее сделать, так что теперь не могу расстраиваться. Мы не в безопасности, и хотя я хочу, чтобы Шайен была в моей жизни, она, возможно, никогда не сможет мне доверять. Не то, чтобы я ее винил за это. Сам себе не доверяю. Жизнь до Шайен относительно легкая. Я никогда не знал, чего мне не хватает, поэтому не жалуюсь на отсутствие друзей. Но она балует меня своим вниманием, дает мне почувствовать, каково это — разделить свою жизнь с кем-то другим. Она смотрит на меня так, словно я являюсь кем-то важным, показывает мне новую жизнь, а теперь отнимает ее у меня. Моя леска натягивается. Я дергаюсь назад, чтобы подцепить рыбу на крючок и вытащить форель. Она болтается на конце моей лески, разинув пасть. Движение сбоку привлекает мое внимание… Бадди на пару сантиметров высовывается из-под крыльца. Я отцепляю рыбу, а собака скулит и подползает ближе, виляя хвостом. — Мы не можем ее съесть, приятель. Отпустим ее обратно. Это напоминает мне, что собачий корм заканчивается. Мне невыносима мысль о том, что он останется голодным. Собираю все свои рыболовные принадлежности и складываю их в сарае, а Бадди прячется обратно под крыльцо. Ночью погода становится холоднее, и у собаки нет ничего, кроме шерсти, чтобы согреться. Я присаживаюсь на корточки, и Бадди отступает глубже в темноту. — Холодно там внутри? Решая, что поездка в город за собачьим кормом и собачьей постелью вполне уместна, я направляюсь в дом, чтобы взять ключи и немного наличных из моей последней зарплаты. Изучаю пачку денег, и мое лицо заливается краской при мысли о том, что я планировал с ними сделать — пригласить Шайен на настоящее свидание. Чтобы доказать ей, что могу быть нормальным. После нашего разговора в ее кабинете я надеюсь, что между нами что-то происходит. Я был глуп, думая, что это продлится долго. Что кто-то вроде нее когда-нибудь сможет остаться с кем-то вроде меня. Натягивая толстовку и бейсболку, я запрыгиваю в свой грузовик и еду в город. Шумные гости выходного дня заполняют улицы, поскольку более низкие температуры привлекают туристов. Зная, что в продуктовом магазине не будет лежанок для собак, я направляюсь в местный магазин кормов. Знаю, что они предлагают товары для домашнего скота, но вижу нарисованные объявления на их витринах, в которых также рекламируют товары для домашних животных. Когда переступаю порог, над головой звенит колокольчик, и я следую указателям, которые приводят меня в отдел, посвященный собакам. Рассматривая продукты разных марок, я беру пакет, на котором изображена собака, похожая на Бадди, и подхожу к стене с лежанками. Круглые, квадратные, прямоугольные… даже собачьи будки. Может быть, мне стоит построить ему собачью будку? Все, что мне понадобится — это немного обрезков досок. Это вытащит его из-под крыльца, с холодной земли. Он не переживет зиму, если я не смогу достать его. — Могу я тебе чем-нибудь помочь? Мужской голос раздается позади меня, и паника наполняет мои вены. Враждебность вызывает темноту, а тон этого парня не слишком дружелюбный. — Нет, спасибо. — Я сжимаю пакет с собачьим кормом под мышкой. — У меня есть то, что нужно. — Собачья лежанка может подождать до завтра. Я иду к кассе с опущенной головой, когда передо мной появляется пара коричневых ковбойских сапог. — Какая наглость — ступить в мой магазин. Мой взгляд медленно перемещается по широкому телу к лицу. Его челюсть напряжена, а на лбу вздувается вена. — Я… прошу прощения? — Немного поздновато для извинений, тебе не кажется? — его светлые волосы, кажется, становятся светлее, а лицо — пунцовым. — Тебе здесь не рады. — О… — Убирайся, мальчик. Я ощетиниваюсь, когда он называет меня мальчиком, и черное мелькает на краю моего зрения. Мне нужно выбраться отсюда. Я отступаю к отделу с собачьим кормом и ставлю пакет обратно на полку. — Еще раз увижу тебя здесь, позвоню шерифу, и тебя арестуют за незаконное проникновение на чужую территорию. Темнота застилает мне зрение, но я отталкиваю ее и заставляю свой пульс успокоиться. — Тебе нужно сопровождение, придурок? Я вздрагиваю от ненависти в его словах. — Нет. Я ухожу. — Поворачиваюсь к двери, мой подбородок вжимается глубоко в грудь. — Эй, тупица! Мои ноги застывают, и я закрываю глаза, когда Гейдж цепляется за поверхность. Хотел бы я быть более сильным человеком, таким, который мог бы защитить себя. Я всегда хотел быть храбрым, но терплю неудачу. Всегда терплю неудачу. — Держись от нее подальше, слышишь меня? Мои мышцы напрягаются. — От нее?.. — Шайен Дженнингс. Держись от нее подальше или будешь отвечать передо мной. Поражение и тоска сокрушают меня изнутри. Я засовываю трясущиеся руки в карманы, сжимая в кулаки, чтобы оставаться на месте. — А теперь вперед, мальчик. Убирайся отсюда на хрен. Я двигаюсь к дверям так быстро, как только позволяют мои ноги, когда слышу его бормотание позади меня. — Гребаный урод. Легкий блеск пота покрывает мою кожу, несмотря на прохладную температуру, пока я шаркаю к своему грузовику. Мои плечи опускаются под тяжестью предательства. Откуда Шайен знает этого парня? Она пообещала мне, что никогда никому не расскажет мой секрет, но у меня возникло отчетливое ощущение, что кем бы ни был этот парень, он знал обо мне. О Гейдже. Он называет меня всеми стандартными именами, которые я слышал в детстве чаще, чем свое собственное имя. Если это выплывет наружу, и город узнает, кто я и что сделал, то они захотят, чтобы я исчез. Я снова буду в пути, безработный, голодный, замерзший и без дома. Дом. Это первое место, которое я называю домом с тех пор, как… Я отгоняю мысли о доме моей матери и концентрируюсь на возвращении к дому у реки. Прищуриваясь, сосредотачиваюсь на дороге впереди, когда наступает затемнение.