-А красавицы ждут спасения! Радуйтесь, пойте, а утром решите, кто из вас отправится туда. Остальным приказано сниматься с места и отходить к селу Ширвинты. Всё ясно?! - строго смотрел он, но видел в глазах их согласие и желание скорее отправиться спасать пленниц французов. Данило с Сержем были одними из первых, кто поспешил вызваться поехать к замку. Группа добровольцев собралась со скоростью той самой кометы, о которой всем сей ночью и поведал Данило, вспоминая рассказ отца... Не долго строился план проникновения в замок неприятеля. Когда подъехали к нему верхом и с повозкой, наполненной соломенной подстилкой, то притаились в зарослях густого леса рядом... Украдкой вышло двое из них, так же осторожно разложив перед закрытыми дверями замка пороховые маленькие бочонки. Скоро вернувшись в лес к своим, стали вместе дожидаться, когда кто-то выйдет или будет входить в замок... Через некоторое время по дороге приближалась повозка с продовольствием. Выкрикнуть сидевший за извозчика француз не успел, как нацелившие свои оружия спрятавшиеся русские выстрелили. Бочонки с порохом тут же взорвались, заставив француза пасть на землю, а двери загореться... * - В. А. Жуковский, «Песня», 1806 г. Глава 6 Только произошёл взрыв, Данило с Сержем переглянулись и отважно, с вдохновенностью последовали за несколькими из своих военных товарищей. Всё ближе и ближе передвигались они к замку, замечая примчавшихся за повозкой верхом трёх французских офицеров. Нападение со спины оказалось для тех неожиданностью. Молниеносно схваченные, французы были быстро отведены в лес к остальным ожидающим там русским, где оказались раздеты и привязаны к деревьям тугими верёвками. С закрытыми ртами, с безнадёжностью на спасение в глазах, французы были оставлены, видя, как несколько русских переоделись в их униформу. Данило, Серж и ещё один из товарищей скорее примчались к горящим дверям замка, ворвавшись туда с криками, будто свои, навевая панику на выскочивших навстречу французских офицеров, которые там были. Большого труда не составило обнаружить, где находятся те женщины, за спасением коих прибыли. Выбежавшие в столовый зал следом за мамкой Диной девушки резко остановились перед наставленным на них оружием французов. Только те вновь не ожидали подвоха: трое офицеров, которые стояли подле, были вовсе не французы, а русские... Не ожидали и что тут же в замок ворвется ещё группа русских военных... Начавшаяся борьба с перестрелками и битвой на саблях пугала вскрикнувших девушек. Мамка Дина, загораживая их своим телом, отвела скорее в угол и стояла к ним спиной, раскинув руки и вытаращив глаза на происходящее. Лишь твёрдая вера была в ней, что русские сильнее французов, что освободят их... То ли той верою, то ли удачею, что в замке не было больше французов, чем смогли уничтожить, одержать удалось сию победу русским военным. Радуясь, что потеряли лишь двоих, а раненых мало, все обменялись рукопожатиями и повернулись к застывшим на месте женщинам. Долго ещё не смогла ни одна из них слова молвить. Шагнувшие навстречу спасители протянули руки, приглашая уходить вместе, и взгляд Данилы пал на испуганно поднявшую взгляд рыжеволосую с распущенными волнистыми волосами девушку... Она казалась моложе остальных двух и краше всех на свете. Глаза её зелёным цветом проникли в душу, будто расцвела весна там, всё озеленив кругом,... озарив сиянием солнца... В себе молвив, что данная красавица ярка, как само солнышко, Данило протянул ей руку, и она несмело подала свою... Столь тёплым и нежным показалось им обоим это прикосновение. Только случившееся торопило скорее уходить. Товарищи Данилы заставили девушку отдёрнуть руку и побежать следом за мамкой Диной с подругами. Следуя позади, Данило невольно следил лишь за нею. Оторвать взгляда не мог и уже не слышал никаких речей вокруг... Заметив столь странную перемену в друге, когда подходили к близлежащей деревне, Серж толкнул его в плечо: -Ты чего? Узнал кого? -Нет, - еле слышно ответил Данило и слез с коня. Он стоял подле, поглаживая того по гриве и не сводил глаз с рыжеволосой красавицы. Та с подругами что-то взволнованно обсуждала, пока военные товарищи договаривались о ночлеге в деревне. Серж же вновь заметил внимание Данилы. Он видел беспокойный взор друга, печальное лицо и будто догадывался о причине. -Хороша, - поддержал он. - Только не пойму, которая из них так очаровала тебя. -Солнце... Такая яркая,... аж глазам больно, - ответил тот, так и глядя в её сторону... И потом, все два дня пути, пока не прибыли на место, где на этот раз расположился их полк, Данило не мог удержаться, чтобы не наблюдать за нею. Словно заняла всё его существование, словно ничего, никого больше в мире не существовало больше, а жизнь до встречи с нею — была не жизнью... -Это мамка Дина, - сообщил уже за ужином у общего костра Серж и протянул одну из мисок супа, которые взял у раздававшей еду супруги гусара себе и ему. -Что за мамка? - с удивлением взглянул Данило. -Их мамка, - кивнул Серж в сторону пожилой женщины и трёх подруг, которых спасли от французов... Те сидели у иного костра, греясь и кутаясь в предложенные им солдатами мундиры. Видя, что друг не понимает, о чём идёт речь, Серж сел рядом и стал тихо говорить, поедая свой суп: -Девки у мамки Дины чудесные! Посещал её дом в Петербурге, пока они не уехали в путешествие. Я ещё не сразу вспомнил её. Мамку Дину не так часто видел, а девиц её, других правда, да... -Девиц? - смотрел задумчиво в сторону рыжеволосой красавицы Данило, а душа неприятно сжималась. -Отдохнут, а там можно в шалаш к ним наведаться, - хихикнул Серж. - Ты ведь жаждешь,... вижу. -Поглядим, - стал есть суп Данило и вдруг будто опомнился, взглянув в весёлые глаза друга. - Жажду?! -Ай, а кто даму соблазнил в лесничем доме? - смеялся тот. -Я не соблазнял, она сама. Ты её проводил, удалось пообщаться? -И не только, - хвастливо улыбнулся Серж. - Три ночки сладкие вместе провели, да убедилась она, что хоть я и не блещу сей красотой внешней, как ты, а любовник — хоть куда! -Умоляю, избавь от подробностей, - поразился Данило, а пока ел, невольно всё равно наблюдал за грустной и молчаливой среди подруг рыжеволосой девушкой. Порой казалось, находится она здесь по принуждению судьбы, порой — по желанию. То улыбалась подругам и мамке Дине, что-то рассказывающим, то будто мечтала о чём, глядя на игру огня костра... Глава 7 На следующий же день мамка Дина отправилась с девушками в близлежащую деревню. Пустая повозка, на которой они уезжали, вернулась с ними в полк к вечеру со множеством всяческого товара. Довольные военные тут же окружили, радостно восклицая и рассматривая то пуговицы, то нитки, а то и овощи... -Осторожно! Осторожно! - строго прикрикнула мамка Дина, оттолкнув пару солдат в сторону от повозки. - За плату получите всё, что сердце желает! Не забывайте, кто мы! Мы служили маркитантками у французов! Военные соглашались, кивая и улыбаясь. Некоторые тут же доставали припрятанные на себе деньги. Некоторые решили купить что чуть позже, а кто-то просить стал мамку Дину и девушек об услуге зашить что из одежды. Стоя в стороне ото всех, Данило облокотился на берёзу и вновь любовался рыжеволосой красавицей. Она стояла с корзинкой овощей, смущённо улыбаясь некоторым обращающим на неё внимание гусарам. Те же будто не решались подойти ближе, но мамке Дине пытались прошептать свои вопросы. Мамка Дина смеялась, толкая их в грудь, и не отказывала, воскликнув один раз так, что и Даниле стало слышно: -Озорники какие! Обождёте! Шалаши ещё не поставили! -Видать, теперь они маркитантки у нас, - встал рядом с другом Серж, но Данило молчал, будто не слышал. -Софьей звать,... я узнал, - прошептал тогда Серж, и губы друга повторили очень тихо это имя. - Ишь, какие платья купили, - обратил он внимание на одежду, в которой девушки вернулись в полк из деревни. - Грудь вздымающаяся так и видна, соблазнительно... -Кто им сие продал? - задумчиво молвил Данило, любуясь, как Софья, отдала корзинку жене гусара, что занималась готовкой еды. Сев на пенёк возле хихикающих с гусарами подруг, Софья несколько раз коснулась своей косы, но та будто стягивала волосы так туго, что не вытерпела она больше и распустила её. Данило аж затаил дыхание, представляя то наслаждение, которое чувствовала Софья... Волосы её волнистыми волнами разлились по плечам и вздымающейся груди... Свобода... Покой... Всё манило куда-то, где звуки вокруг даже будто стихли. Оставалась одна умиротворённость и... мечта, к которой Данило так хотелось хотя бы слегка прикоснуться... И всё же очень скоро, чуть съёжившейся от прохладного ветра Софье, один из гусар предложил свой мундир. Он прикрыл им её плечи, сел рядом на траву, но молчал, покусывая сорванную травинку и поглядывая на неё. Софья благодарно кивнула, улыбаясь в ответ, но взгляд взволнованно блуждал вокруг, возвращаясь то к подругам, то к занятой беседами с военными мамке Дине... Вскоре шалаши были расставлены, ужин готов и все расселись вокруг есть. Данило принял от одной из подруг Софьи, вызвавшихся помочь кухарке, миску супа и сел подле Сержа, слушая рассказ мамки Дины, но невольно наблюдая за Софьей. Вновь и вновь возвращался к ней его взгляд... Он часто встречался с её, не менее взволнованным и будто печальным... -Думаю, и переход через Неман был знаковым, - рассказывала мамка Дина. - Проливной дождь лил, как никогда. Чуть ли не двое суток лил! Дороги и поля затоплены. Та жара, что стояла, сменилась холодом. Лошади падали, как мухи. Много погибло их той ночью. Солдаты же принуждены были оставаться на ногах до утра. Мы не могли в тот ливень даже согреться у огня. Костры тут же потухали. На заре же, окоченелые, промокшие до костей, измученные все были похожи не призраков или потерпевших кораблекрушение. -Хорошо французы, а вот вам-то за что такие мучения?! - удивился один из слушающих. -Ничего, - засмеялась мамка Дина. - Мы с песнями да верою вперёд шли! Моя Софьюшка так петь может, нигде больше сей красоты не услышите! -О! - прокатилось вокруг. - Пора бы и нам за гитару взяться! И мы петь можем! Один из полных военных стал сразу наигрывать на гитаре душевную мелодию. Пригласившие Софью сесть вместе гусары расселись вокруг и стали подпевать тому, кто играл на гитаре. Он пел, радуя сердца, а вскоре с ними хором уже запела и Софья: Много роз красивых в лете, Много беленьких лилей, Много есть красавиц в свете, Только нет мне, нет милей, Только нет милей в примете Милой, дорогой моей.