Вероника Мы молча выехали на окраину города, также безмолвно добрались до огороженной высоким забором с колючей проволокой территории на самом берегу моря, проехали пункт охраны, предварительно забрав у них пару черных пакетов с эмблемой самого знаменитого в городе суши-бара, а затем побрели к одиноко стоящему у воды маяку. — Холодно? — обернулся ко мне Басов и посмотрел отчего-то так грустно-грустно. — Да, — зябко поёжилась я. — Иди ко мне, — поднял он правую руку вверх, и я тут же под неё нырнула, попадая в его тёплые объятия. Так мы и добрались до маяка. Ярослав открыл дверь и пропустил меня внутрь, пахнущего свежей древесиной помещения. А затем кивнул на лестницу, ведущую наверх, по которой мы и прошагали бессчётное количество ступеней, пока не добрались до самой последней площадки, отгороженной от бушующего моря и промозглого ветра лишь панорамным остеклением. Тут было немного прохладно, но очень уютно — на полу выжженное до черноты дерево, мягкие топчаны с кучей подушечек, два кресла-мешка и низкий столик, на котором одиноко лежал бинокль. — Что это за место? — охнула я, вглядываясь в бесконечность водной глади, над которой парили крикливые чайки. — Это — моё убежище. Место, где я могу укрыться от всего мира. Мой отец выкупил этот клочок земли ещё при жизни. Хотел построить здесь крутой отель и всё такое, но... увы. Его запала хватило только отремонтировать маяк, да и то не до конца, как видишь. До ума доводил тут всё уже я. — Мне очень жаль, — сначала дотронулась я до его щеки, а потом крепко обняла парня, пытаясь хоть как-то утешить его боль. Но напрасно. — Не надо, Истома. Мой отец был не самым хорошим персонажем, знаешь ли. — Но и не хуже моего, — прошептала я, словив слишком болезненную вспышку за рёбрами, которая означала лишь одно — я всегда была мимо кассы. — Он тоже умер? — Для меня да. — Гнида, — поджал губы Басов, а затем также, как и я, крепко обвил руками моё тело. Так мы и простояли какое-то время, а потом улеглись на мягкий топчан, завернувшись в плед и в друг друга, уплетая изумительно вкусные суши и бесконечно долго болтая обо всём на свете. Обнимались. Целовались. И почти переступили черту. — Почему нет, Истома? — шептал мне Ярослав на ухо, пока его руки блуждали на моих бёдрах, поджигая во мне звонкие петарды. — Пожалуйста, — молила его, ибо понимала — я бессильна перед этим парнем и давно уже капитулировала. Растеклась перед ним бесформенной прибалдевшей лужицей сладкого сиропа. Влюбилась... — Скажи мне «да», — упрямо расстёгивает на моей груди крючки бюстгальтера Басов, — обещаю, больно не будет... Дышу часто. Зажмуриваюсь. Чувствую, как подушечки его пальцев обжигают кожу рядом с кромкой моих трусиков, чуть тянут ткань вниз, и я отчётливо осознаю, что мы на полной скорости несёмся за черту благоразумия и трезвости ума. — Тебе понравится, Истома... верь мне. Только мне одному... Укус в шею. Ниже. Чувствую его настойчивые губы и горячий язык у себя на груди. Почти схожу с ума от зашкаливающих ощущений. Ох, мне так сладко, так пылко, так бесконечно прекрасно. Я буквально замираю на острие ножа, в шаге от пропасти, в которую одновременно боюсь упасть, но в то же время желаю сброситься сломя голову. Быстрее! — Ты со мной? — до лёгкой боли сжимает мою ягодицу Басов и чуть подкидывает на себя, стыкуя нас в самых неприличных местах и высекая из моих глаз искры, а изо рта протяжный, глухой стон. — С тобой..., — мало соображая от страха и эмоционального опьянения, бормочу я. И критически не осознаю, как именно трактует мои слова парень, фактически принимая мою капитуляцию. И где-то здесь, когда до нашего падения в пьянящие и пенящиеся волны страсти остаётся всего лишь последний шаг, телефон Ярослава вдруг издаёт громкую, почти истошную трель. Ох! Он пытается её игнорировать и продолжить то, что мы не закончили. А я? А я будто бы пощёчину словила. Звонкую. Хлёсткую. Отрезвляющую! Отталкиваю парня от себя и упорно принимаюсь приводить свой внешний вид в порядок, несвоевременно стесняясь излишне высоконравственного нижнего белья и того, что почти позволила соблазнить себя на фактически первом свидании. Ужас! — Истома? — рычит Басов. — Осади! — Ответь, — киваю я на его куртку, в которой продолжает громыхать гаджет, — ну! Давай же! Глаза в глаза и что-то между нами рвётся. С треском! Чертыхается, но отвечает. А всего через пару мгновений начинает ругаться как сапожник и поспешно натягивать на себя рубашку, брюки, застёгивать ширинку и ремень. — Что случилось? — свела я полы своей блузки, осознав, что не могу совладать трясущимися пальцами с мелкими и скользкими пуговицами. — Это Молекула, — буквально прорычал Басов, — она говорит, что твоя бабка прямо сейчас околачивается в фойе гимназии и просит, чтобы тебя немедленно отпустили домой. — Что?! — отказываюсь понимать я смысл его слов. — Да это же..., — и я окончательно теряю голос от страха. — Катастрофа, знаю. Но химичка навалила ей, что ты уже ушла домой, так что, собираемся в темпе вальса, Истома. Или... — Или? — Или ты говоришь, что влюблена в меня до усрачки, и планируешь убежать со мной в закат. Твой выбор? — шоколад его глаз впивается в меня в ожидании моего ответа. — Первый! — пищу я сбито. — Почему-то я так и думал, — нервно и недовольно усмехается парень, но всё-таки помогает мне одеться и пулей мчится в сторону своего автомобиля. А там уж всего двадцать минут и я почти у своей многоэтажки. Скоро целую его в щеку и бегу домой, где и получаю очередное пропесочивание от матери и от бабули. Что-то мямлю в своё оправдание, но вижу, что они ни единому слову мне не верят. Категорическим образом! Перехожу к последнему весомому аргументу — пускаю слезу, но только выхватываю от родительницы очередную оплеуху и приказ идти в свою комнату, а там уж молиться Господу нашему, пока тот не отпустит мне все мои «смертельные» грехи. В этот вечер я даже не рискую достать свой новый телефон. Мать и бабка постоянно курсируют мимо моей комнаты. Заглядывают. Даже в душевую, когда я уже чищу зубы и пристально сканируют меня с головы до ног. Слава Богу, у меня пижама максимально закрытая, иначе бы я огреблась на полную мощность за те засосы, которые мне понаставил Басов. Но пронесло! Вот только это я так думала, а мои «милые» родственнички, очевидно, вознамерились перестраховаться и уже на следующее утро в школу меня форменно, как первоклашку, повела бабуля. За ручку! А после занятий она же и встретила, чем повергла меня и моего парня в полный и безоговорочный ступор. Но и это было не всё. Уже по приходу домой меня ждал во-о-о-от такой сюрприз! На кухне накрыт стол, испечён блинный торт и профитроли с заварным кремом. А за ним сидят не только моя дражайшая маменька, но ещё и староста нашего прихода — Любовь Ильинична со своим сыном Семёном, который смотрел на меня так, что хотелось застрелиться. И да, он был в точности таким, каким его описал Басов — в растянутой, мешковатой кофте с засаленными манжетами, штанах с подтяжками и с редкой, отвратительной растительностью на подбородке и над верхней губой. А ещё от его тела, и, в частности, ног невыносимо несло потом, но все делали вид, что мы в райском саду. Очаровательно, чёрт возьми! — А вот и наша Верочка, умница девочка. Садись, дочка, расскажи, как прошёл твой день, много ли пятёрок получила? Сначала я от такого обращения выпала в нерастворимый осадок. Затем всё-таки шлёпнулась задом на табурет, а потом весь остаток вечера слушала дифирамбы в честь непревзойдённого Семёна и меня самой. А ещё видела горящий взгляд Любови Ильиничны и собственной матери, которые уже мысленно распланировали нашу жизнь, придумали имена нашим детям и решили в каком банке мы возьмём ипотеку. Что ж... Басов был прав. Я в западне! Глава 30 - На цепи Вероника Я раздавлена. Время — половина четвёртого утра. На телефоне, который мне подарил Ярослав восемь пропущенных от него и три сообщения, которые я даже не читала. Боюсь. Ведь я не знаю, как справляться с этой очередной шуткой мироздания. Семён. Ну супер! Дайте два. Ха-ха... Я прикрываю глаза и тут же ловлю мешанину образов. Басов — мой Бог! Невероятный, бесконечно притягательный и желанный. Чеканные, резкие, но безупречно идеальные черты лица. В первую нашу встречу я не посчитала его привлекательным, скорее хищным. Опасным. Но как же я заблуждалась...