— Что? — Кажется, я вывела его из себя. — Требуешь? А имеешь на это право, а? Вася? Глаза вспыхивают так, что я делаю шаг назад. Интуитивно жмурюсь, становится страшно, что он ударит. — Ты ебёшь мне мозг с четырнадцати лет, не давая ничего взамен кроме проблем. У тебя существуешь только ты и твоя трагедия, все остальные ничего не понимают. Ты капризная, маленькая девочка, которую не долюбила мама и теперь считает, что ей все обязаны. — Растерянно моргаю, не ожидав такого нападения от него. Ярослав словно с цепи сорвался. — Сама напросилась, милая, я предупредил, что слишком зол! Не нужно было провоцировать. — Яр… — но его уже не остановить. — Что ты вправе требовать, Василиса? Я мужчина с нормальными потребностями, я хочу трахаться, говорить о погоде и ходить в кино. Но не могу, потому что у тебя пунктик, ты боишься близости, не можешь самой себе признаться, что хочешь меня. Бегаешь как собака на сене, другим не дам, и сама не ам! Что ты вправе требовать? М? НИ-ЧЕ-ГО! Чтобы требовать, нужно что-то давать самой. — Если я тебе так меша… — Прекрати. — Парень издаёт смешок и уничтожающе смотрит на меня. — Детский сад свой прекрати. И реветь не надо, лучше посиди и подумай над своим поведением. Что ты делаешь в жизни не так. Ярослав уходит, хлопая дверью так, что я подпрыгиваю на месте. В области сердца образуется огромная чёрная дыра. Я шмыгаю носом и бреду в ванную, умываюсь и переодеваюсь в чистое. Чувствую себя паршиво, хочется плакать, а не могу. Слёзы комом стоят в горле. Сначала собираю вещи, потому что хочу уехать подальше от деспотичного абьюзера, но, когда заканчиваю — просто сажусь на пол. Если я уйду, Ярослав не примет меня обратно. Он прав, я не даю ему того, чего он хочет. Ему нужна настоящая женщина, что будет удовлетворять его либидо. Стоит подумать об этом, как ревность вспыхивает во мне со страшной силой. Я начинаю физически страдать от страха, что сейчас он с кем-то. Какая-нибудь блядь может утишать его. Идти мне некуда, на гостиницу особо денег нет. Смотрю на чемодан и чувствую себя ничтожностью. Одинокой, как и всегда. Ты капризная, маленькая девочка, которую не долюбила мама и теперь она считает, что ей все обязаны. С другой стороны, сейчас Яр поступил как урод, наговорил мне гадостей и ушёл, считая, что я должна покорно ждать его дома, сложив лапки. Как бы не так. Нахожу телефон и звоню Мишель. У нас накопилось множество тем для разговора. Подруга поднимает не сразу, по голосу понимаю, что она расстроена и не очень хочет говорить со мной. — Привет, Али. — Сердце пропускает несколько ударов. Не надо из меня делать монстра, я никого не предавала в отличие от неё. — Нужно поговорить. — Говорю со злостью в голосе. Понимаю, что вымещаю сейчас на подруге раздражение после разговора с Ярым, но она ни невинная овечка, ей есть за что ответить передо мной. — Говори. — коротко без эмоций. Это злит. Она должна мне звонить и просить прощения, а не наоборот. — Я не могу сейчас с тобой встретиться. Только по телефону. — Даже так… — Протягиваю, чувствуя, как внутри меня разрастается тёмная материя. — Хорошо же ты устроилась. — Борис не выпускает меня, чтобы я не натворила новых дел. — Поясняет она устало. — Про видео я видела твоё сообщение, используй как знаешь. Это твоё право и я понимаю это, не обижаюсь. — Ну просто Мария Магдалена. Святая шлюха. — Внутриутробная злость вырывается наружу. — Можно уйти из эскорта, но эскорт из тебя никогда. Когда ты решила кинуть меня? До встречи с Боренькой или уже после? — Али, прошу тебя. Не начинай. — Слышу, как Миша закрывает за собой дверь и начинает говорить тише. Значит, она дома не одна. — Я очень люблю тебя и дорожу нашей дружбой. Прости, что так вышло, я сама пока сама не разобралась, что со мной происходит и что я чувствую к Борису. Но чем больше я узнаю твоего отчима, тем сильнее во мне крепчает мысль, что ты ошибаешься на его счёт. Вам стоит поговорить. Может, после вашего разговора, тебе станет легче, и ты закроешь гештальты? — О. — Издаю стон. — Мишель, перестань говорить вагиной. Оргазмы откачивают от твоего мозга кровь. Ей богу. Такую чушь несёшь. — Я на полном серьёзе. Ты считаешь, что Борис украл компанию твоего отца. Убил его ради этого, но я не верю, что он на это способен… Боря сказал… — Значит, Вы с ним это уже обсуждали? — Рычу, желая открутить голову бывшей подруге. Она предала меня, просто продалась за бабки и секс. — Али… — Знаешь, что, Мишель? — спрашиваю её, испытывая жжение в области лёгких. Предателей нельзя прощать. — Забудь. Обслуживай отчима и надейся, что он не выбросит тебя из своей жизни в ближайшее время. Хотя, если признаться, я очень хочу посмотреть на твой голый зад! Отбиваюсь и блокирую номер Мишель. Не хочу с ней разговаривать, больше для меня не будет существовать этого человека. Она умерла. Точка. Я выхожу из дома в рассеянном состоянии, не понимая, куда направляюсь и что хочу сделать. Мною двигала обида и злость. Меня все предали, бросили. Пора уже было зарубить себе на носу, что кроме меня самой никто не захочет мне помогать. На улице у меня завибрировал телефон, звонила мама. Так вовремя. — Да. — безрадостно здороваюсь с горе — родительницей. — Я решила. Я развожусь. — Сразу же сообщила мама. — У тебя действительно есть доказательства измены? Стискиваю до скрежета зубов челюсти. — Да. — Отлично, давай завтра встретимся и всё обсудим, я хочу забрать всё, что мне полагается! Боря пусть идёт нахер. Хах! Со своей шлюхой. — Отбиваюсь, у меня нет настроения слушать мамино ликование. Не это для меня главное. Выдыхаю. Оглядываюсь. В таком большом городе я чувствую остро своё одиночество. Не могу решить, куда идти и кому могу позвонить. Решаю напиться в баре, самый беспроигрышный вариант. Нахожу на карте ближайших бар и иду туда, заказываю себе текилу и заливаю одиночество. Пью до тех пор, пока чувства не притупляются и мне становится абсолютно всё равно на происходящее в моей жизни. — Привет, составить компанию? — мужчина тридцати лет подсаживается ко мне с хитрым видом. Он был в рубашке и брюках, типичный офисный работник. Рукава рубашки были закатаны по локоть, открывая вид на замысловатые тату. Не такие крутые как у Годзиллы, у Ярослава они были практически шедеврами мирового искусства. — Одной пить неправильно. — Не знакомлюсь. — Отвечаю, утыкаясь носом в барную стойку и печатая сообщение. Мишель стала строить из себя благочестивую бабёнку, влюбилась она. Ага. Несколько недель назад клялась, что никогда не предаст меня ради хера. И что? Вскочила на отчима с разбегу. Отправив смс, растягиваю губы в улыбке. Хочется посмотреть на её лицо, когда прошлое снова ворвётся в её жизнь с Борисом. — А я и не предлагаю знакомиться. — Мужчина пожимает плечами. — Предлагаю просто набухаться. У меня тоже денёк не выдался. — Просто набухаться можно. — Решаю я, показывая бармену, чтобы обновил мне шоты. — Меня Васей зовут. Мужчина начинает ржать как конь, вытирая ладонью пухлые губы. Так некрасиво, кривлюсь с отвращением. — Значит, тёски. Василий. — Хмыкаю, понимаю его причину смеха. Пожимаем руки и чокаемся. Я пью текилу, он — водку. Мы не закусываем и практически не говорим. Я в таком состоянии, что даже в какой-то момент забываю о парня рядом со мной. Мужчина садится всё ближе и ближе. Двигается ко мне. Забрасывает руку на мой стул. Я не придаю этому значения. Не пристаёт же? С ним лучше сидеть, чем одной. Нужно ещё решить, куда идти после бара. Домой к Ярославу как-то не хочется, в дом отчима я не могу заявиться. В гостиницу? — Хочешь ко мне? — склоняется Василий к самому уху, словно мысли читает. Мужчина думает, что я напилась до такой степени, что готова согласиться на любое его предложение. Только к нему я ни за какие коврижки не поеду, лучше уже к Ярославу. — Знаешь, мстительный секс очень сладок. Ничто так не успокаивает после ссоры, как секс на зло. Да он просто Дьявол. Парень — профессионал. — Соглашайся, чего отказываться. Очень заманчивое предложение. — Голос мужчины меняется, он говорит уже как Годзилла. Я даже смеюсь. Если бы Ярослав меня увидел в баре практически в объятиях чужого мужчины, голову бы открутил. Годзилла быстро воспламеняется. Хорошим бы точно это ничем не закончилось. — Она не в алё, разве не видишь? — второй голос принадлежал Антону, я запрокинула голову, пытаясь понять, кто говорит и опешила. Надо мной возвышался Годзилла. Он прибивал меня взглядом к стулу. — У-упс! — губы складываются в кружочек. — Вижу. — Цедит Годзилла так, что мурашки по коже. Живой из бара я точно не выйду. — Я…р…ик! — Именно в этот момент я теряю способность говорить, язык заплетается. Только не понятно, речевые проблемы из-за алкоголя или из-за страха. — Не м.ш. й! Слава Богу, что язык так и не складывает то, что хочет сказать пьяный мозг. Иначе невидимая верёвка на моей шее затянулась бы ещё туже. Краем сознания я вижу, как Ярослав кидает несколько пятитысячных купюр бармену, расплачиваясь за выпитую текилу. Он за шкирку отодвигает Василия вместе со стулом от меня, скручивая руку, что грела мой стул. В это время Антон поднимает меня на ноги и тащит к выходу. Искренне удивляюсь силе друга, он уже не такой хлипенький, как был раньше. — Пошли уже. — Антон выглядит рассерженным, смотрит на меня как на врага народа. Высовываю язык, выкручиваюсь и отхожу от него. — Упадёшь сейчас. — Неа. — Выдаю и тут же эпично падаю прямо на пол в баре, сбивая стулья и несколько бокалов пива прямо на себя. — Блядь. — Раздаётся где-то надо мной. Ярослав подлетает и забрасывает меня на плечо как мешок. Неприятно, когда с тобой так обходятся, я бы возмутилась, если бы у меня были силы. — Расплатись, я унесу её. Я бью Ярослава по спине, не хочу, чтобы он распоряжался моим телом. Нет у него права. Всё. Годзилла выносит меня на улицу, свежий воздух обдаёт лицо. Я жадно дышу, понимая, что всё это время просидела в душном помещении. Яр несёт меня к машине, усаживает на заднее сиденье и пристёгивает ремнём безопасности. Выпрямляется, смотрит и потом снимает с себя ремень, им связывает руки. — Это не перебор? — спрашивает его подходящий к нам Антон. — Это недобор! — хлопает дверью Годзилла. Они садятся в машину, и мы трогаемся. Стоит нам отъехать, как меня начинает мутить. — Меня тошнит! — заявляю я, ударяя ногами по передним сиденьям и требуя их остановиться. Парни никак не реагируют на мою выходку. Даже не оборачиваются. — Вы чё! Ну! Кондиционер то хоть включите! Ярослав молча, никак не комментируя мои слова, включает кондиционер в машине и делает музыку погромче. Постепенно алкоголь берёт вверх и я отрубаюсь на заднем сиденье со связанными руками. Просыпаюсь только когда мы приезжаем домой, Годзилла заносит меня к себе и спотыкается о чемоданы в коридоре. — Ого. Вы уже разъезжаетесь? — подливает масла в огонь Антон, следующий за братом по пятам. — Или что это? Я и забыла уже, что собирала чемоданы. Внутренний мрак снова оживает внутри меня, хочется задеть Ярослава так же, как и он меня, когда уходил. — Ухожу от твоего брата. Хотела в баре подцепить кого-нибудь, но Вы всё испортили. — Начинаю причитать у него на плече. Когда протрезвею, обязательно пожалею о своих словах. — Я сегодня поняла, что госслужащие не в моём вкусе. Годзилла бросает меня на кровать. Я падаю на неё, чувствуя, как накрывают вертолёты. Текила делает апокалиптический бум в голове.