Давиде посмотрел на нее — она сжимала в объятиях ребенка. — Да, да, теперь прижмите его к себе покрепче, изо всех сил. Наступил уже вечер, когда Карта пришел со своим докладом. — Фило только что отпустили из полиции. Я с ним уже поговорил, Он проверял мотор, когда на борт поднялись трое и его оглушили. Потом связали, а после, когда убегали, выбросили его на мол. Яхту нашли сожженной в Пунта-Стелле. Карта стоял посреди кабинета. Больше всего он страдал оттого, что его не было там в момент нападения. По распоряжению Линори он отвозил в надежное место Тано. Поэтому-то другие убийцы, ворвавшиеся в охотничий домик, чтобы и там сделать свое черное дело, не нашли Тано и им пришлось убраться несолоно хлебавши. Но он, Карта, возвратился слишком поздно, когда все уже было кончено. И теперь ему оставалось лишь раскрыть, кто предал семейство Линори, кто сообщил день и час отплытия моторной яхты на остров Лампедузу. Андреа сидел в английском кожаном кресле за отцовским письменным столом. Теперь главой семейства Линори стал он. — Кто мог знать, что мы собираемся уехать? — Знал я, все, кто живет здесь, на вилле. Знал Фило. И этот американец. — Этот американец спас нам жизнь. Без него нас бы всех перебили, в том числе и Нинни. Андреа провел ладонью по глазам. — Как ты думаешь, кто хочет нашей смерти? Карта ответил, ни минуты не задумываясь: — Корво. И Купол. Твой отец не привык ни перед кем склонять голову. Он хотел отомстить за Миммо и для этого взял себе в помощь одного человека. — Кто этот человек? Карта пожал плечами. — Да какая тебе разница, теперь уже всему конец. — Это я решаю, конец или нет. Завтра же отведи меня к нему! Карта вышел в коридор. Там его ожидали Давиде и Фило. — Вы оба можете идти. Выспитесь как следует, приятных вам снов. Фило покачал головой. — Да разве можно спать спокойно с таким камнем на сердце! Если бы я отплыл чуть раньше, а не спускался вниз проверить этот чертов масляный насос, может, сейчас… Карта бросил на него суровый взгляд. — От судьбы, Фило, не уйдешь. У каждого она своя. И когда наступает твой черед, ничто тебя не спасет от смерти. В кабинет вошла Глория, обвила руками шею мужа. — Андреа, скажи мне, что происходит? Я не могу понять, я вообще уже ничего не понимаю… — Сейчас постарайся немножко отдохнуть. А завтра мы с тобой обо всем поговорим. — Я не хочу ждать до завтра. Я хочу поговорить сию же минуту, сейчас, требую, чтобы ты мне все объяснил. Здесь точно на войне… — Глория, прошу тебя, все и без того так сложно… Глория отодвинулась от него. — Много лет подряд ты не желал сюда приезжать. Всегда уклонялся. Хотя это твой дом, ведь тут жили твои родители, брат. Почему, что тебя заставило жить вдали от них? — Я не ладил с отцом. Глория сорвалась на истерический крик. — Кто такой был твой отец? Что за человек? Почему имя Линори окружено такой ненавистью? Андреа опустил голову. — Не знаю. От огней порта в номере гостиницы «Гибралтар» было достаточно светло и без включенного электричества. Фило сидел с бутылкой виски в руках и хохотал. Он уже порядком набрался, пытаясь забыть о том, что произошло в этот день. — Весь фокус вот в чем: потихоньку, не спеша, но ни на секунду не останавливаясь, осушить всю бутылку до последней капли. Давиде вытянулся на постели. Он тоже смеялся. — Да это слишком крепкое. Больше сорока градусов, тебе не выпить. — Вот посмотришь! Фило присосался к бутылке. Давиде вскочил и приставил ему к горлу пистолет. — Посмотри-ка лучше на это! Фило уронил бутылку на пол. Поглядел на Давиде, но на его лице не дрогнул ни один мускул. — Говори, на кого ты работаешь! Скажи, кому вчера ты звонил по телефону из кабинета Линори! Ну, говори. — Да какого хрена, что ты плетешь?… Давиде ткнул стволом пистолета ему в челюсть. — Ты меня еще плохо знаешь. Если ты мне все не расскажешь как на духу, тебя отсюда вынесут ногами вперед. Карте я, так и быть, ничего не скажу, но свою порцию сейчас от тебя получу. Ну, так кому же ты вчера звонил? Фило решил, что лучше все выложить начистоту. — Аннибале Корво. — А кто это такой? — Очень важный человек, один из тех, кто держит тут все в руках. — Как давно ты работаешь у Линори, как ты к ним попал? — Уже двадцать лет. Когда-то меня позвал мой брат Саверио: надо было убрать трех пастухов. — Почему? Что они такое сделали? — Они перебили отряд полицейских и слишком много знали. Они сами подписали себе смертный приговор. Давиде побледнел. Во рту у него пересохло, глаза лихорадочно заблестели. — Что это были за полицейские? — Да каких-то пятеро мудаков, фамилия их начальника была Джорджи. — Приказ исходил от Линори? — Да, но он это сделал, чтобы оказать услугу кому-то другому. Мне рассказывал об этом брат. — Кому же? — А вот чего не знаю, того не знаю. Клянусь тебе. Моего брата потом заела совесть, и он исчез. Я сказал, что мне пришлось убить также и Саверио, потому что он, мол, грозился пойти в полицию и все рассказать. — И куда же подевался твой брат в действительности? — Да укрылся в сотне километров отсюда, в монастыре в горах, в одном из таких, где нельзя ни с кем видеться и ни с кем говорить. От него на память мне осталось только вот это. Фило показал перстень на мизинце левой руки. — Дай мне это кольцо. Фило сдернул кольцо с пальца и протянул Давиде. — Так, значит, вот как ты приобрел славу верного слуги! Человека, который из преданности хозяину мог отправить на тот свет собственного брата… Фило скривился.