— Нам-то пенсии не платят. Главари обжираются, закатывают банкеты, а нам достаются крошки с барского стола… Поэтому, когда Аннибале Корво посулил мне земельный надел с тракторами и сто миллионов лир в придачу, я ответил: ладно, по рукам. Иуда — Куда это ты так рано собрался? Голос у Глории был совсем еще сонный. Андреа обернулся. Он был уже в плаще и закрывал ящик комода. — У меня назначена встреча. По важному делу. Глория откинула одеяло и потянулась обнять его. — Андреа, прошу извинить меня за вчерашнее. Однако прошу тебя, ну скажи мне хоть что-нибудь. Не копи все внутри себя. Андреа направился к двери. — Извини, мне пора идти. — И вышел. Глория встала с постели и подошла к комоду. Открыла его. Под рубашками Андреа лежал пистолет. Андреа прошел пустыми коридорами палаццо Кардано. Карта остался ждать во дворе за рулем «мерседеса». В глубине палаццо, в самой последней комнате — гостиной, стены которой украшали зеркала и лепнина, а потолок — фреска, изображавшая охотничью сцену, Андреа увидел Тано. Тот сидел спиной к нему за длинным столом, перед ним стояло несколько мониторов, связанных с компьютером. Услыхав скрип паркета, Тано и не подумал встать, а лишь повернулся вместе с креслом. И когда Андреа приблизился, указал ему на один из дисплеев: — Подойдите поближе и садитесь вот здесь. Тут на экране подытожены данные об общем финансовом положении вашей семьи в настоящий момент. Можете посмотреть. Андреа резко прервал его: — Не желаю я ни на что смотреть, я хочу лишь одного: поскорее избавиться от этого кошмара. И пришел сюда узнать, можете ли вы мне в этом помочь. Тано решил проявить максимум терпения и разъяснить ему свою точку зрения. А это он делал лишь в очень редких случаях. — Люди обычно думают, что самое трудное в жизни — достичь вершины. Вы же — живой пример обратного: смерть отца вознесла вас, без всяких усилий с вашей стороны, на самую верхушку высочайшей денежной горы. Теперь перед вами стоит проблема — как с этой горы спуститься. И это, поверьте, задача не из легких. Андреа ответил без колебаний: — Я готов даже лишиться части своего капитала. — Но готовы ли вы лишиться также и вашего сына, вашей жены? Андреа застыл в молчании. Тано почувствовал, что не обойтись без дальнейших объяснений. — Двадцать лет назад ваш отец провернул одно крупное дело вместе с мафией. Дело, принесшее ему много миллиардов. А теперь мафия вновь напомнила о себе. Она предложила, чтобы Корво вошел в «Сицилтекноплюс», но ваш отец ответил отказом. Каковы последствия этого, вы сами видите. Пытаться уклониться от прежних отношений с мафией равнозначно объявлению войны. А на войне гибнут люди. — Что же мне делать? Тано ответил кратко, с таким видом, словно у него в руках ключик, способный разом решить проблему: — Очень просто. Вы должны победить. Вы в силах сделать все, что захотите. Но для этого надо бороться. — Как? — Есть много способов. Прибегнуть к силе — использовать вооруженных людей. Сыграть на сердечных привязанностях — постараться поразить врага в самое сердце. Ну, например, его жена, дети… Или же напрячь свой ум, употребить всю хитрость, — наверно, самое эффектное, когда имеешь дело с таким противником, как Корво. — Не понимаю. — Сейчас надо притвориться, что вы сдались. Нам необходимо выиграть время. Пусть Корво думает, что он одержал победу, а потом, когда он немного расслабится, нанесем удар мы… Пригласите его на похороны отца, а когда он придет, дайте ему понять, что отказываетесь от борьбы. Андреа не мог сдержать ярости: — Пригласить его на похороны? Да вы с ума сошли! Тано строго прикрикнул на него: — Никогда в моем присутствии не произносите этого слова! Наверное, вы просто не знаете, что сумасшедшие — самые лучшие люди на свете. Но тотчас же успокоился и продолжал: — Во всяком случае, это все, что я хотел вам сказать. Теперь оставьте меня одного. Долго выносить общество других человеческих существ мне стало невероятно трудно. Андреа направился к двери гостиной. Тано остановил его: — Ах, вот еще что. Скажите этому парню, который рисковал жизнью, пытаясь спасти вашего отца, чтобы он заехал за мной послезавтра в девять вечера. Я буду ждать у въезда в порт. — Почему именно он? — Потому что это верный человек. Давиде вышел из гостиницы «Гибралтар» и не успел сделать нескольких шагов, как увидел едущего ему навстречу Стефано. Тот сидел верхом на старенькой «ламбретте». — Проезжал здесь и вдруг вижу, как ты выходишь из гостиницы… Давиде оглянулся вокруг. Ему не хотелось, чтобы его видели со Стефано. — Извини, но сейчас я занят. — Если тебе куда-нибудь надо, могу тебя подвезти. Выбора не было. Давиде оседлал мотороллер позади сына. — Ладно, поехали. — А куда? — Куда хочешь, главное, чтобы ты тут не мозолил глаза. Они остановились на берегу моря, неподалеку от Сферракавалло. Давиде бросил взгляд на «ламбретту»: за ней, видно, заботливо ухаживали. Когда-то он купил ее по случаю, подержанную, а теперь даже не сразу вспомнил, что у него был этот мотороллер. — Где ты откопал это старье? — Нашел в подвале, Она принадлежала моему отцу. Давиде кивнул, потом увидел на шее у Стефано тонкую цепочку. — Эта цепочка тоже твоего отца. Однако к ней была прикреплена золотая пластинка — знаешь, на которых выгравирована группа крови. — Да? А зачем ему это было нужно? — Ну, не знаю. На случай, если попадет в какую-нибудь переделку, в аварию. — Боже мой, какой же это был, наверно, невыносимый зануда, педант. Ну какой несчастный случай может произойти с человеком, который служит на почте? — Слушай, тебе хоть что-нибудь когда-нибудь нравится в жизни? И как тебя только выносит твоя мать! Стефано поддал ногой камень. — Это я тебе наврал, что случайно очутился возле гостиницы. Я специально туда приехал. И ждал тебя целых два часа. — Я это понял. — Каким образом? — Как только сел на «ламбретту». Глушитель был холодный. Успел остыть. — Слушай, я даже не знаю, как тебя зовут. — Все меня называют Ликата. — Послушай, Ликата, а этот… этот подонок, этот дерьмовый папаша, который вдруг объявился, чем он там занимается, в Америке? У него есть жена, дети?