Тано кивнул. Повернул ключ зажигания. — Да уж, куда добрей. Служба контроля над воздушными перевозками только что подтвердила по радио, что на подлете два военных вертолета одной из стран Центральной Африки, которые совершали по техническим причинам посадку на Мальте. За несколько дней до того по дипломатическим каналам была получена надлежащим образом оформленная просьба об оказании им, в случае необходимости, содействия в итальянском воздушном пространстве, и эта просьба была незамедлительно удовлетворена. Официальная цель полета: взять гуманитарную помощь, поступившую из Фонда международной солидарности и вспомоществования. Экипажи сообщили, что по программе полета они должны прибыть на военный аэродром Санта-Мария в два часа дня. В заявке не содержалось ни слова о возможной посадке в аэропорту Фриджери. Это вообще полностью исключалось также и потому, что после второй мировой войны этот аэродром был заброшен, его единственная взлетно-посадочная полоса пришла в состояние полной непригодности, а из построек уцелели лишь два ветхих ангара. Туда-то Сильвия и приказала Куадри и Треви доставить Карту. Прокурор Бенти и полковник карабинеров молча сидели на скамье и ждали. Атмосфера была довольно напряженная. Сильвия поставила все на карту: сообщение о прибытии двух загадочных вертолетов. И чувствовала, что, если они приземлятся на Фриджери, она может надеяться довести начатую партию до победы. Если же они сядут прямо в Санта-Марии, Бенти никогда не простит ей опрометчивости. И всех напрасных трудов и расходов по приведению в боевую готовность собранных здесь столь внушительных сил. Но ровно в четырнадцать тридцать из тумана вынырнули темные силуэты двух транспортных «СН-47» и показались над краем поля. Заложили вираж и сели рядом с заросшим травой проселком. Моторы, однако, продолжали работать, а винты с силой рассекать сырой воздух. Но вот широкие задние дверцы опустились на землю. Несколько секунд спустя к вертолетам подъехали три грузовика и два легковых автомобиля. Выскочившие из вертолетов солдаты в маскировочной форме начали выгружать десятки мешков, а с грузовиков стаскивать деревянные ящики. Сильвия решила, что сейчас самое время начать действовать. Бросила выразительный взгляд на полковника карабинеров. Тот взял радиотелефон и отдал приказ: — Говорит Центр. Начать операцию! Десятка два машин полиции и карабинеров на полной скорости устремились к поляне, где происходила перегрузка. В небе появились и начали кружить над полем, контролируя все подступы, три боевых вертолета. Те, что приехали с грузовиками, сдались сразу же. Однако экипажи двух «СН-47» сделали попытку поднять вертолеты в воздух. Они оторвались от земли на десяток метров, но полицейские открыли по ним огонь, продолжая требовать сдаться. Из следовавших одно за другим обращений по радио пилоты поняли, что полиция и карабинеры обстреляют их также и сверху — с военных вертолетов. Да и вообще у них не было ни достаточного огневого прикрытия, ни свободы маневра, чтобы попытаться уйти. Вертолеты вновь опустились на лужайку. Сильвия и Бенти сели в одну из машин и подъехали к месту операции. Автомобиль остановился возле груды опечатанных мешочков. Сильвия вышла из машины. Она не могла скрыть своего волнения. Полковник карабинеров достал из кармана нож и вспорол один из мешков. Оттуда посыпался белый порошок. Он засунул внутрь два пальца, потом понюхал и лизнул. — Героин. — Сколько же его тут? — Несколько тонн. Никогда в жизни не видел ничего подобного! Неподалеку были свалены десятка три деревянных ящиков. Сильвия подозвала полицейских. — Вскройте! Полицейские начали взламывать замки. Полковник поднял крышки. В некоторых, тех, что побольше, аккуратными рядами были уложены ручные гранаты, фаустпатроны для гранатометов, автоматы, артиллерийские снаряды. В небольшом чемоданчике Сильвия обнаружила пачки бланков финансовых документов, в которых, однако, не значилось имя получателя. Она их пролистала. — Вот они! Бенти уставился на нее с непонимающим видом. — То есть? — Первых двадцать тысяч миллиардов, ассигнованных по закону Респиги! Сначала их перевели в Люксембург, в Ваксман-банк, а оттуда, пользуясь полной бесконтрольностью, выбрали по частям в виде ценных бумаг различных стран, высоко котирующихся на бирже акций разных компаний, всевозможных международных облигаций. Бенти не мог скрыть своей растерянности: — Другими словами, вы хотите сказать… Сильвия предварила его: — Они должны были служить для закупки этой огромной партии героина, подвергшегося обработке, наверно, где-то в Африке, при попустительстве правительства той страны. — А оружие? — Добавка к сумме платежа. Или просто подарок африканской стране. Или, уж не знаю, может быть, было условлено, что половина платежа производится деньгами, а половина оружием. Сильвия приказала отвезти ее к ангару, где Куадри и Треви присматривали за Картой. Сильвия подошла к нему вплотную и спросила в упор: — Кто все это организовал? — А с какой стати я должен вам говорить? — Да потому что семейства Линори больше нет на свете. И если это дело старика Линори… — Нет, он тут ни при чем. Неужели вы до сих пор еще не поняли? Он не хотел этого. А также ни Миммо, ии Андреа не хотели. Поэтому и убили их всех, всех Линори. И даже Нинни, этого невинного ангелочка, который еще даже не понимал, что такое наркотики и деньги. Но и он тоже поплатился жизнью… — Так если не они, то кто же все это придумал и организовал? Тано Каридди? Значит, он предал Андреа? Выходит, так. Правда? Карта, казалось, был внутренне опустошен, последние силы покинули его. — Я себя сейчас чувствую как собака, хозяин которой уехал и бросил ее одну. Она воет на луну, а вокруг кружат вороны, ожидая, когда она сдохнет от тоски и отчаяния. Что вам от меня надо? Оставьте меня в покое. — Ты ведь прекрасно знаешь, что тебя сгноят в тюрьме. Живым тебе оттуда уже не выйти. Так неужели Нинни, этот невинный ангелочек, как ты его назвал, останется неотомщенным? Кто отомстит за него? Но ведь вместо тебя это смогу сделать я. Карта бросил на Сильвию презрительный взгляд. — Ты — государство. А государство не думает о мести. — Но я помогу восстановить справедливость, заставлю заплатить по счету. И могу уничтожить тех, кто уничтожил семью Линори. Скажи мне, это Тано ответствен за все? Карта некоторое время внимательно рассматривал свои руки. Потом поднял голову и проговорил на одном выдохе: — Да, это он во всем виноват. Но не он один. — Кто еще? — Тот человек, что изображен на фотографии. Антонио Эспиноза. — Мы не знаем, где он сейчас находится. Тебе это известно? — Да он в порту. У мола номер девять. Я буду там Рикардо Респиги стоял у подъезда «Гранд-отеля». Шофер открыл перед ним дверцу машины. Но журналисты и фоторепортеры не давали ему уехать, требуя, чтобы он прежде сделал заявление для печати. Респиги понял, что отказывать им нельзя — это было бы с его стороны сейчас грубой ошибкой, и, собравшись с силами, решил от них не убегать. — Ну вот я перед вами, к вашим услугам. И не намерен уклоняться от ответов на вопросы как друзей, так и врагов. Однако разрешите мне выразить, — оставляя в стороне все, что я лично думаю об этом преступлении, поразившем в самое сердце меня и мою дочь, — мою глубокую тревогу о стране и государстве. Мы ныне переживаем страшное время. Происходящие вокруг ужасы стали чем-то привычным, борьба за деньги и за власть приняла столь крупные размеры и такие формы, что с этим невозможно более мириться. С каждым словом, что он произносил, Респиги все отчетливее сознавал: то, что он сейчас тут говорит, это не только его политическое завещание, а нечто еще поважнее и поопаснее. Ему было ясно — теперь категорически нельзя останавливаться, дороги назад уже нет. И главное, он не в силах был побороть ужас от мысли, что его ждет такой же конец, как Линори, Корво и всех остальных. Поэтому ему не остается ничего другого, как до конца исполнять ту роль, что подготовил ему Эспиноза. Он постарался напустить на себя как можно более суровый вид и продолжал: — Единственная надежда на то, что ставшая угрожающей амплитуда колебаний маятника уже достигла своего предела. И что теперь маятник качнется в другую сторону. Именно поэтому, нарушив молчание, на которое я себя обрек, я решил вернуться на арену политической жизни и взять лично на себя ответственность за осуществление закона, который носит мое имя. Со всех сторон меня просят стать гарантом Программы развития Южной Италии. Так вот, после долгих и мучительных колебаний я пришел к убеждению, что мой как политический, так и моральный долг согласиться на это. Глория толкнула стеклянную дверь транспортного агентства. Прошла вдоль длинной стойки и, не глядя, села перед первой попавшейся кассиршей. Взгляд ее был устремлен в пустоту. Служащая агентства подняла голову и спросила: — Чем могу быть вам полезной? — Тут должны быть заказаны билеты на ближайший рейс на Нью-Йорк. На имя Линори. Девушка склонилась над клавиатурой и нажала клавиши. — Да, на сегодняшний вечер. Зарезервированы два места. Глория несколько секунд оставалась неподвижной, словно не слышала. — Второй билет не понадобится. Я лечу одна, Нинни останется здесь… Машина Сильвии с включенной сиреной подлетела к краю мола номер девять в тот момент, когда яхта Эспинозы уже отдавала чалки. Из трех других примчавшихся следом машин на мол выскочили полицейские с оружием на изготовку и приказали матросам остановиться. Яхта пришвартовалась обратно, и на мол снова спустили трап. Сильвия вместе с Треви и Куадри поднялась на борт. Эспиноза наблюдал за этим вторжением, пытаясь сохранить свой, как всегда, невозмутимый и отстраненный вид. Но на этот раз события нагнетались с угрожающей быстротой. Эспиноза взглянул на Сильвию. — Я всегда подозревал, что вы на редкость упрямая женщина. И я, значит, не ошибался на ваш счет. Сильвия засунула руки в карманы плаща. Устремила пристальный взгляд на Эспинозу. — Мы только что задержали два вертолета, конфисковали груз героина и возвратили государству двадцать тысяч миллиардов. Вам ничего все это не говорит?