— Конечно, особенно, как он выглядел. Весь синий. Но мне давно не снился сон о синем человеке. Эй, вы помните этот фильм, Омэн? О сыне дьявола? Его звали Дэмиен. — У тебя есть сын… — И что? — Она посмотрела на него, недоверчивым взглядом. — Ну, некоторые люди могут сказать, если твой муж был дьяволом в твоей жизни, то Бобби будет… — Сыном дьявола! Омен 2! — Она изобразила смех, указывая на него пальцем. — О, это очень смешно! Бобби самый милый ребенок на Земле, копия моя мамочка. Он приезжает из Огайо с моей сестрой, чтобы повидаться со мной каждый месяц. Вы это знаете. — Она посмеялась еще немного, звук не частый для этого огороженного и строго контролируемого акра земли, но очень сладкий. — Знаете, о чем я думаю? — Нет, — сказал Клинт. — Я психиатр, а не медиум. — Я думаю, что это может быть классическим случаем переноса.[74] — Она согнула указательный и средний палец каждой руки в воздухе, чтобы сделать кавычки вокруг ключевого слова. — Если вы беспокоитесь, что ваш мальчик — сын дьявола. Теперь пришла очередь Клинта смеяться. Идея, что в Джареда мог вселиться какой-нибудь дьявол, Джареда, который смахивал комаров со своих рук, а не убивал их, была нереальной. Он беспокоился о своем сыне, да, но не о том, что он когда-нибудь будет за решеткой и колючей проволокой, как Жанетт и Ри Демпстер, Китти Макдэвид и тикающая бомба замедленного действия, известная как Энджела Фицрой. Черт, у парня даже не хватило смелости пригласить Мэри Пак пойти с ним на Весенний Танец. — Джаред в порядке, и я уверен, что твой Бобби тоже. Как это лекарство работает с твоими… как ты их называешь? — Мои размытости. Когда я не могу видеть людей правильно, или слышать их правильно. Все стало лучше с тех пор, как я начала принимать новые таблетки. — Ты не просто так говоришь? Потому что ты должна быть честна со мной, Жанетт. Знаешь, что я всегда говорю? — ЧПД, честность платит дивиденды. И я согласна с вами. Лучше. Я иногда все еще могу сдерживаться, но потом начинаю дрейфовать, и размытости возвращаются. — Никаких исключений? Для любого, кто давит на тебя посредством крика, даже когда ты в депрессии? Может быть, кто-то может вытащить тебя из этого? — Вытащить! Мне это нравится. Да, Бобби может. Ему было пять, когда я попала сюда. Сейчас ему двенадцать. Он играет на клавишных в группе, вы можете в это поверить? И поет! — Ты, должно быть, очень им гордишься. — Ну да! Вашему должно быть примерно столько же, верно? Клинт, который знал, что когда одна из его дам пытается перевести разговор, сделал уклончивый жест вместо того, чтобы сказать ей, что Джаред приближается к избирательному возрасту, странно, как это ему казалось. Она хлопнула его по плечу. — Убедитесь, что у него есть презервативы. С накрытого зонтом поста охраны возле северной стены, усиленный мегафоном голос заревел, «ЗАКЛЮЧЕННАЯ! НИКАКИХ ФИЗИЧЕСКИХ КОНТАКТОВ!» Клинт махнул охраннику рукой (трудно распознать из-за мегафона, но он думал, что офицером, сидящим в кресле, был этот мудак, Дон Петерс), чтобы показать, что все в порядке, а затем сказал Жанетт: — Теперь мне придется обсудить это с моим терапевтом. Она засмеялась, довольная. Не в первый раз Клинту пришло в голову, что если бы обстоятельства были совершенно другими, он хотел бы, чтобы Жанетт Сорли была его другом. — Эй, Жанетт. Ты знаешь, кто такой Уорнер Вольф? — Давай взглянем видеозапись. — Она ответила оперативно, попав в самую точку даже с голосом. — Почему вы спрашиваете? Это был хороший вопрос. Почему он спросил? При чем тут этот старый комментатор? И почему это должно иметь значение, если его система взглядов на поп-культуру (как и его телосложение) немного устарела? Другой, лучший вопрос: почему Лила ему солгала? — О-о, — сказал Клинт — кто-то недавно упомянул его. Он казался мне уморительным. — Да, мой отец любил его, — сказала Жанетт. — Твой отец. Его телефон заиграл Эй Джуд.[75] Он посмотрел на экран и увидел фотографию своей жены. Лила, которая должна была находиться глубоко в мире грез; Лила, которая может помнить Уорнера Вольфа, а может, и нет; Лила, которая ему солгала. — Мне нужно ответить, — сказал он Жанетт, — но я буду краток. Ты должна прогуляться к овощным грядкам, подергать сорняки, и посмотреть, сможешь ли вспомнить, что снилось тебе прошлой ночью. — Немного личного пространства, да, пожалуйста, — сказала она, и направилась к грядкам. Клинт снова махнул рукой охраннику у северной стены, показывая, что передвижение Жанетт было санкционированным, а затем нажал «ПРИНЯТЬ». — Привет, Лила, что случилось? — Моментально осознавая, что слова, которые только что вырвались из его рта, были теми, с которых он начинал многие беседы с пациентами. — Все как всегда, — сказала она. — Взрыв лаборатории по производству метамфетамина, двойное убийство, арестованная. В общем, я арестовала ее, когда она неспешно прогуливалась по Болл-Хилл. — Это шутка? — Боюсь, что нет. — Черт возьми, с тобой все в порядке? — Работаю на адреналине, но в остальном нормально. Но мне нужна помощь. Она рассказала детали. Клинт слушал, не задавая вопросов. Жанетт работала на гороховой плантации, выдергивала сорняки и пела что-то веселое о поездке на окраину города к реке Гарлем для того, чтобы утопиться. В северной части тюремного двора Ванесса Лэмпли подошла к креслу Дона Петерса, что-то ему сказала и заняла его место, а сам Дон при этом протянулся к административному крылу, опустив голову, как ученик, вызванный в кабинет директора. И если кто и заслуживал, чтобы его вызвали, то это был этот мешок, наполненный кишками и дерьмом. — Клинт? Ты еще здесь? — Здесь, конечно. Просто думаю. — Просто думаю, — повторила Лила. — О чем? — О том, как это сделать. — Этот звонок застал Клинта врасплох. Казалось, она над ним издевается. — Теоретически это возможно, но я должен согласовать все с Дженис… — Тогда сделай это, пожалуйста. Я могу быть у вас через двадцать минут. И если Дженис нужно убедить, убеди ее. Мне нужна помощь, Клинт. — Успокойся, я все сделаю. Угроза членовредительства — это обоснованное беспокойство. Жанетт закончила один ряд и работала над следующим, возвращаясь назад. — Я просто говорю, что обычно, вы бы сначала отвезли ее в Святую Терезу, чтобы оказать ей помощь. Ты говорила, будто она довольно сильно разбила лицо. — Ее лицо — это не моя насущная проблема. Она чуть не оторвала голову одному мужчине и пробила головой другого стенку трейлера. Ты, правда, думаешь, что мне стоит поместить ее в приемный покой с каким-нибудь двадцатипятилетним гражданским? Он хотел спросить еще раз, все ли в порядке, но в ее нынешнем настроении она пришла бы в ярость, потому что когда вы устали и измотаны, то, что вы сделаете в этом случае — наброситесь на человека, который был в безопасности. Иногда — даже часто — Клинта возмущал тот факт, что он почти всегда был в безопасности. — Скорее всего, нет. Теперь он мог слышать звуки улицы. Лила покинула здание. — Она не просто опасна, похоже, её крыша улетела, и вернуться не обещает. Как когда-то сказал Джаред: «Мое шестое чувство обострилось». — Да, когда ему было семь. — Я никогда не видела ее прежде в моей жизни, но я бы поклялась на куче Библий, что она меня знает. Она назвала меня по имени. — Если ты надела рубашку, а я предполагаю, что так и есть, то там, на нагрудном кармане, есть бейджик. — Верно, но на нем написано только Норкросс. Она же назвала меня Лилой. Мне нужно заканчивать разговор. Просто скажи мне, что, когда я приеду с ней, то дорожка будет постелена. — Так и будет. — Спасибо. — Он услышал, как она прочистила горло. — Спасибо, дорогой. — Добро пожаловать, но ты должна кое-что для меня сделать. Не вези её сама. Ты устала. — Рид Бэрроуз будут за рулем. Я поеду пассажиром. — Хорошо. Люблю тебя. Раздался звук открытия двери автомобиля, вероятно, полицейской машины Лилы. — Я тоже тебя люблю, — сказала она и отключилась. Были небольшие колебания? Сейчас нет времени об этом думать, если начать на этом зацикливаться, можно навыдумывать проблем, которых, скорее всего, не было, и, слава Богу. — Жанетт! — И когда она повернулась к нему — мне придется сократить нашу сегодняшнюю консультацию. Кое-что произошло.