В ее голову периодически врезались ужасные мысли о своей подруге Маргарите. Пять дней прошло после их последней встречи, а от нее ни слуху ни духу. Возможно, Марина и думала, что все это могла провернуть именно она, но ей приходилось отказываться от своих догадок, пока не обнаружила пропажу одной немаловажной вещи. Марина подошла к своей сумочке и чисто машинально начала в ней рыться. Она вынула оттуда деньги, которые лежали в потайном кармане (кошелек она никогда не носила, так как его часто воровали), вынула телефон, у которого кончилась зарядка, потом она нашла маленький пробник духов, помаду и зеркальце с пудрой. Марина подошла к кровати, а в руках держала сумку. Она сидела и думала о том, что же она упустила, чего не хватает? Она брызнула себе на шею духи и размышляла. Она освободила голову от лишних мыслей, сконцентрировавшись на одной… Спустя минуту она резко вскочила и начала трясти вверх дном сумку. Марина поняла. Все встало на свои места. «Рита их украла…» — дыхание Марины сперло. Ключи. Как только Марина поняла в чем дело, то была просто обязана приехать в полицейский участок и сообщить об этом. Теперь она была уверенна, что Маргарита во всем виновата, что именно она все это и сделала. Марина была в этом убеждена более чем на сто процентов, так как после ее отказа, Рита Хогина очень сильно разозлилась и решила отомстить. «Но как же так? Как же так? Рита, ты ведь не могла убить его? Я отказываюсь верить в это! Но это так… Ясно, а если предположить, что это не она. Как странно, что ключи пропали именно в тот момент? И если это не Маргарита? Я же все время была там. Она бы не успела бы их вытащить», — пыталась найти оправдание для Риты Марина. Ведь тогда, когда она встречалась с Хогиной, ключи вроде бы были. Или же их уже не было? «О нет, кажется, я все поняла…. Ключи были до нашей встречи, когда я выходила в тот день из дома, но после Маргариты я их не проверяла. О ужас! Я же тогда дала ей подержать свою сумку, и в этот момент надевала перчатки. Рита что-то говорила и отвлекала меня, к тому же я была занята перчатками, она вполне могла вынуть из сумки мои ключи» — рассуждала Марина. И тут она пришла к окончательному выводу: «Раз ключи были у нее, а дверь была не взломана, следовательно, это она. Только она могла проникнуть таким способом в дом». Марина Евсеева теперь точно уверилась в своих доводах. Но была ли она права? Может да, а может, и нет. Но все прекрасно сходилось. Марина думала про себя: «И твоя история и твое глупое существование на свободе, кажется, теперь подходит к концу…Идиотка, Рита, как же ты мне теперь будешь в глаза смотреть? Сидеть тебе пожизненно. Уродка…». Марина срочно надела куртку и шапку. Да, развязка будет скоро, но не сейчас. Она выбежала на улицу, даже не застегнувшись, и остановила такси. На машине она бы доехать не смогла, слишком уж зашкаливали эмоции. Теперь ее путь лежал в полицейский участок, где сейчас должны были находиться Вадим и Марк. Такси тронулось с места. Марина села на переднее сидение, а водитель в этот момент включил зарядник к навигатору, который теперь показывал нужную дорогу. Евсеева заранее приготовила деньги, которые тогда вынула из сумки. Тем временем, в полицейский участок принесли то, что могло бы оказать воздействие на следствие. Как уже говорилось, на месте преступления не было ни отпечатков пальцев и, в общем, ничего: никаких улик, никаких зацепок. Вадим и Марк Игнатьевы, как только закончили обсуждать вчерашний день, приступили к поискам какой-либо информации. Там были записные книжки, письма, бумаги и другой ненужный мусор. — Марк, не хочешь взглянуть? — спросил Вадим, откусывая большой кусок от бутерброда. — Что там? — поинтересовался Марк, подойдя медленным шагом к тому месту, где сидел Вадим, развалившись на кресле. — То, что наши криминалисты посчитали интересным, — произнес следователь с набитым ртом и показал своим пальцем на другую стопку бумаг. Вадим не хотел вставать с компьютерного кресла, его вкусный завтрак, состоящий из ароматного черного кофе и двух бутербродов с колбасой, казались самым лучшим моментом за эту неделю. Он очень вымотался вчера вечером, к тому же он не спал почти всю ночь, мысли не давали ему заснуть. В особенности то, что произошло тогда на допросе все еще не давало ему покоя, но, кажется, сегодня утром потихоньку тот казус начинал забываться. Вадим посмотрел в окно и подумал, что он всегда любил раннее утро, когда еще все спят, когда на улице никого нет. Кажется, будто бы ты один в этом мире: нет этого ора, гудения машин, людей. Только тишина, и, кажется, что нет больше ничего, совсем ничего. Поэтому он очень любил рано вставать, но так как сегодня он не спал почти всю ночь, встать ему было весьма трудно. Но для него это была палка о двух концах, хоть он и любил просыпаться очень рано, но делал это крайне редко, и то довольно часто это происходило с помощью чьего-нибудь телефонного звонка. Сидя в кресле, он, наверное, два раза погружался в сон, но тут же его опять будил шелест бумаг, которые ворошил Марк на столе. Вадим был счастлив, что Марк его не оставил, а стал помогать в этом деле. Следователь сидел и время от времени ел, наблюдал за Марком, а тот в свою очередь что-то откапал, вроде каких-то отчетов Ильи за последний месяц. Детектив, начал передвигаться по кругу в кабинете. Сначала он подошел к окну, потом к двери. Сделав три медленных неправильных овала и глубоко обнадеживающе вздохнув несколько раз, Марк, наконец, выдавил из себя: — Тут ничего нет, — произнес он, еще раз сделав глубокий вдох и пролистнув в руках два раза эти листки. — Зато, когда я смотрел список номеров и звонков, куда звонили Илья и Марина, я заметил кое-что интересное, — начал он. — Вот Илья за последние трое суток никуда не звонил, а Марина как раз звонила безответно множество раз три дня назад и почти шесть раз за день до убийства и опять же безответно. Догадайся, кому она звонила? — Неужели Маргарите Хогиной? — с довольной улыбкой на лице спросил Вадим. — Ну надо же, как ты догадался? — сказал Марк, улыбнувшись в ответ. — Как-нибудь Марину нужно будет опять навестить, но только в этот раз это будешь делать ты, дорогой Марк, — сказал Вадим. Ему не хотелось снова видеться с ней после вчерашнего. — Да, например, сегодня после шести, — задумчиво сказал детектив Игнатьев. — Почему именно после шести? — спросил его Вадим, крутя в руках кружку. — Потому что, мне нужно еще кое-куда заскочить. Смотри не разбей ее, ты знаешь, откуда она, — с опаской смотрел на кружку Марк. — Ну конечно помню, ты мне этой историей все мои бедные мозги прожужжал. Ах, да, чуть не забыл, расскажи Марине Евсеевой, почему ты ушел из полиции, не забудь. Это очень важно. — Почему? Потому что мне приходилось работать с такими олухами, как ты? — засмеялся Марк, вспомнив, о чем они говорили утром. — Придурок, — завёл руками Вадим. — Знаешь, иногда мне хочется тебя придушить, — с улыбкой сказал он. Марк положил стопку бумаг обратно, не глядя на стол. — Взаимно, Вадим. Тогда ты не забудь про Маргариту, ведь тебе придется ехать к ней сегодня, — закончил говорить Марк, подчеркнув слово «сегодня», и начал опять рассматривать какие-то листы. Вадим и Марк все еще продолжали заниматься этим же делом. Детектив разбирал какие-то бумаги, следователь позже тоже принялся за дело, он начал смотреть записи с видеокамер, которые им принесли. И ничего, естественно, нового там не нашли. — Нам нужно больше времени, а Анатолий меня торопит, — сказал Марк и посмотрел на часы в телефоне. — То есть? — спросил Вадим. — Сегодня утром он мне звонил, спрашивал, как идут дела… — Понятно, он просто интересуется. Я не понимаю, а чего ты так переживаешь. Что ты ему ответил? — Я сказал, что мы работаем и делаем все возможное. Объяснил ему, что обычно так не бывает, когда нет ни улик, нет и отпечатков, ничего нет. Сказал, что была все-таки найдена зацепка, точнее мы уже кое-кого подозреваем. А другого у нас пока ничего нет. — Тебе всегда обязательно говорить правду? Да и зачем было говорить, что никаких зацепок на месте преступления мы не нашли? — спросил Вадим. — Знаешь, когда меня разбудили в такую рань, первое что мне пришло в голову, это сказать именно это. К тому же говорить или выдумывать что-то другое, повлечет за собой еще уйму ненужных вопросов или еще чего хуже. — А ты, вообще, что думаешь насчёт всего этого? В смысле кто виноват? — Ты же знаешь, обычно, мы не принимаем никаких скорых решений, — ответил ему Марк. — Но все-таки, как тебе кажется? — не отступал Вадим. — Анатолию это было делать не логично, значит, он выбывает, — начал говорить Марк, но Вадим его тут же перебил. — Остаются Марина и Маргарита? — спросил Вадим и пересел от компьютера, снова на то кресло, которое находилось у другого стола, ближе к окну. — Может быть. Если это не они, то круг придется расширять. Хотя, посмотрим еще, — закончил свою мысль Марк, помотав в недоумении головой. — Ты, кстати, не все бумаги посмотрел, — сказал Вадим, уставившись на него, и показал на еще одну стопку бумаг, лежавшую на другой стороне стола, ближе к Марку. Он давно, на нее показывал, да только Марк все занимался с другими вещами. — А ты сам то, не хочешь мне помочь? — задал детектив Игнатьев вопрос, на что Вадим помотал головой с намерением сказать «нет», но решил это сделать молча. — Ну ладно, — сказав это, Марк отошел от окна и подошел к столу, к другой папке бумаг, на которую как раз показывал Вадим. И тут он взял первый листок и перевернул его. Марк замер и Вадим это заметил. — Что это? — спросил он. На что Марк лишь махнул рукой, чтобы тот отстал. Там была записка. Но от кого? Нет, конечно, это понятно. Записка от убийцы. Но зачем? Зачем ему выдавать себя? Хотя скорее записка имела совсем другой смысл в этой истории, в которой потом придется рано или поздно кому-то разобраться. — Ну чего там? — спросил Вадим. Что было в руках у детектива он не успел разглядеть. Но Марк стоял молча и читал то, что было написано там. Он даже немного исказил лицо, ведь слова и фразы, которые складывались в текст, немного ввели в ступор Марка. Потому что, когда он ее поднял и понял от кого эта записка, он надеялся увидеть там какие-то очередные зацепки или признания. Но опять же ничего существенного. Это его очень огорчило. — В общем… — начал говорить Марк, но пытаясь найти нужные слова, замолчал, хотя и не только в этом было дело, а еще и в том, что он просто пытался еще раз обдумать написанный текст. — Короче, мы имеем дело с психически ненормальным человеком. Но, что самое интересное, я даже не понимаю, зачем он это нам написал. Это просто бред, — детектив протянул листок Вадиму и продолжил. — Обычно убийца, когда оставляет записку, он пытается что-то донести. Иногда просто посмеяться или подразнить полицию, или напугать следующую жертву. А тут я не понимаю сам смысл этого послания. Чего он от нас хочет? Может он хотел нам показать насколько он… — продолжал говорить Марк, но Вадим его перебил, потому что он не мог одновременно делать два дела сразу: читать и слушать. — Марк, ты прочитал записку? Теперь дай и я в тишине спокойно ее прочитаю. А то твои очередные мудрёные речи меня очень сильно сбивают. Да и подумай-ка лучше, как она здесь оказалась? — сказал Вадим и вновь опустил голову к листочку: «26 февраля. Я буду вести дневник, и это первая запись в нем… Как оказалось, я люблю убивать… Нет, это серьезно… Правда… Не удивлюсь, что когда-нибудь у меня появятся поклонники и последователи… Придумают нелепое прозвище… Порой мне кажется, что обманули не только их, но еще и меня… Не оставляет отпечаток пальцев… Не оставляет улик… Да, это все про меня… Читая эти строки снова и снова, мне будто бы становится лучше… Ох, Илья… Бедненький Илья… Ты, считай, пострадал ни за что… Мне было тебя сначала даже немножко жаль… Не могу теперь перед тобой извиниться…