Он быстро вскочил, отчего спавший рядом волк недовольно заворчал, и, порывшись в рюкзаке, вынул что-то завернутое в плотную коричневую бумагу, перевязанную бечевкой. – С днем рождения, Луна, – сказал Стефан, протягивая ей пакет. – Извини, красиво упаковать не успел, но то, что внутри, тебе понравится. – Это мне? – Луна взяла увесистый пакет. – Нет, я тащил подарок для себя, – усмехнулся тот. – Открывай скорее. Луна, сгорая от любопытства, надорвала плотную бумагу и увидела старинную книгу в кожаном переплете. Глаза девушки наполнились слезами. В первый же миг, как только из бумаги показался кусочек потрепанной обложки, Луна узнала эту книгу – свою самую любимую книгу в библиотеке дядюшки Руперта. Огромный том сказок народов мира. В книге были очень красивые иллюстрации: прекрасные принцессы и мужественные принцы, диковинные животные и райские птицы, чудесные водопады и фантастические горы. Когда дядюшка Руперт приказал отнести книгу на чердак, чтобы она не портила вид библиотеки своим истрепавшимся переплетом, Анита тайком принесла ее к ним комнату и по вечерам читала Луне сказки. Когда девочка подросла, она стала читать сама. Другие книги Руперт не разрешал ей трогать, боясь, что она испачкает страницы своими грязными пальцами. Хотя Луна слишком любила книги, чтобы брать их грязными руками. – Как дядюшка Руперт воспримет, что книга пропала из дома? – с тревогой спросила она, понимая, что ни за что не сможет заставить себя вернуть книгу обратно. – Никак, – отмахнулся Стефан. – Он продал ее скупщику, а я вчера выкупил, пока вы глазели на товары. Но не на твои деньги, на свои. Я их брал с собой на всякий случай, вдруг не получится с колье. Так что это мой подарок. – Спасибо, – Луна прижала книгу к груди. – Ты не представляешь, как это для меня важно. Мне кажется, в этой книге осталась часть моей души. – И это еще не все, – хитро улыбнулся Стефан и вновь нырнул в рюкзак. Эгирин, глядя на них, испытывал глубокое смущение от собственных мыслей. Он был честным с собой и честно признавался себе, что ему не нравится то, что он видит. Стефан окружил девушку вниманием со всех сторон, словно пытаясь загладить вину за предыдущие годы. И Луна с благодарностью принимала его знаки внимания. Эгирину здесь места не было. Он видел, что сейчас происходит нечто в высшей степени романтическое, но ничего не мог поделать. Тем временем Стефан жестом фокусника вытащил из рюкзака еще один сверток, завернутый в цветастую тряпку. Девушка аккуратно развернула ее и увидела игрушечного зайца с оторванным ухом и порванной лапой. Тут она не выдержала и, прижав его к груди, заплакала. – Но откуда? – сквозь слезы спросила она. – Наши с Анитой вещи должны были пропасть, когда мы ушли из вашего дома. – Так и есть, – кивнул Стефан, – совсем ничего не осталось. Даже ваша комната превратилась в склад мебели, забитый так, что внутрь зайти практически невозможно. – Тогда откуда заяц? Он был моей любимой игрушкой, я не засыпала без него. Он должен был пропасть в первую очередь. – Не исчез, – ответил Стефан. – Наверное, потому что он не был твоим. Родители купили зайца мне, а я в тот же день оторвал ухо и закинул на чердак, где ты его и нашла. Но я тебе зайца не отдавал… Ты же помнишь, каким я жадным был… Несколько недель я даже искал игрушку в вашей комнате, чтобы отобрать, но ты слишком хорошо ее прятала. А вчера я рылся на чердаке в поисках одежды для тебя и наткнулся на него. Он лежал на том же месте, куда я положил его много лет назад. И я его забрал. Подумал, тебе будет приятно. – Не то слово, – прошептала девушка и порывисто обняла Стефана, звонко поцеловав в щеку. Эгирин еще больше помрачнел и отвернулся. Стефан же с блаженным видом потрогал щеку кончиками пальцев. Луна, не замечая ничего вокруг, уже погрузилась в книгу. 9 В Драгомире утро началось совсем не так, как у Луны. У двери в зал советов стоял Карнеол и не решался войти. Стражники принесли ему весть, которую он панически боялся сообщить Гиацинту. Хранители Луны и Эгирина сбежали! Накануне вечером Гиацинт устроил им очередной допрос. Фиччик, как мог, заговаривал ему зубы, рассказывая, что Луна уже совсем рядом, но что-то помешало ей, и она была вынуждена отступить, но обязательно вернется за ним. Фиччик чувствовал, что Гиацинт все меньше доверяет его россказням, и боялся, что тот догадается про портал и усилит охрану, затруднив Луне возвращение домой. Поэтому, чтобы Гиацинт окончательно поверил в то, что Луна в Драгомире, было решено осуществить задуманный побег ближайшей ночью. Фиччик и Чиру осознавали все опасности, которые их ждут в полном стражников Манибионе. Ведь если их схватят, то все поймут, что их подопечных в Драгомире нет. Однако хранители надеялись, что им удастся где-нибудь спрятаться. Особенно Фиччик рассчитывал на Чиру. Она, как и Эгирин, была мастером маскировки. Чего нельзя сказать о нем самом с его белоснежной шерсткой, которая бросалась в глаза на любом фоне. – Вываляться в пыли? – с содроганием переспросил Фиччик, когда Чиру сообщила ему свой план. – Конечно, – откликнулась она. – Посмотри на себя, в темноте ты будешь светиться, словно светлячок. Правда, откормленный до безобразия. Хранитель втянул живот. – Я вообще-то похудел в заточении. – Ну да, ну да, – с непонятной интонацией ответила Чиру. – Хватит себя жалеть! Давай падай на пол, и вперед. Фиччик с ужасом посмотрел на грязный пол. – Кто бы мог подумать, – с трагическим пафосом воскликнул он, обреченно опускаясь на пол, – что я, единственный представитель своего рода, хранитель самой Луны, буду вынужден валяться в пыли, словно обезумевший воробей, которого заели пухоеды[24]. – Давай-давай, – поторопила Чиру, ковыряясь в замке. Подумав о паразитах, Фиччик содрогнулся и против воли почесался, усиленно скребя за ухом. Он запретил себе думать о паразитах, но валяться на полу отказался наотрез. Осторожно зачерпнув лапкой пыль, начал аккуратно размазывать ее по белоснежной шерстке, вздыхая и жалуясь. Чиру это быстро надоело, и она, справившись с замком, вываляла Фиччика в пыли, предусмотрительно зажав ему рот. После этого бедняга стал похож на беспризорного зверька, несколько раз упавшего в канаву. – Расскажешь кому-нибудь – укушу, – пригрозил он Чиру. – Ты сам всем расскажешь, да еще и миллион раз повторишь, – фыркнула та в ответ. Выскользнув из камеры, хранители прокрались мимо комнаты охранников и притаились под потолком, над входной дверью. Это было самым слабым местом в их плане. А вдруг дверь никто не откроет? Но им повезло. Один из воинов решил выйти на свежий воздух, чтобы размять ноги и прогнать сон. Потянув на себя дверь, он со скрипом открыл ее. – Надо смазать петли, – заметил он, – а то скрипит так, что могут во дворце услышать. – Любишь гулять во время дежурства, вот и смажь, – съехидничал второй стражник и вдруг осекся. Ему показалось, что наверху метнулась какая-то тень. Он пригляделся, но ничего не увидел и решил, что это тень летучей мыши. А это были хранители, которые вылетели из подземелья и устремились к порталу. Они были на свободе, они ликовали! По их расчетам, Луна должна была быть рядом. Прошла неделя после ее перехода в мир по ту сторону земли. Поэтому хранители спешили изо всех сил. Новая смена, совершая утренний обход, обнаружила пустую камеру. Причем не сразу. Чиру воткнула в замок согнутый гвоздь и временно заблокировала дверь. А чтобы отсутствие пленников не бросалось в глаза при взгляде сквозь дверное оконце, соорудила на кровати подобие спящих силуэтов: накрыла одеялом две тощие подушки. И правда, стражник поначалу не заметил ничего подозрительного и подумал, что хранители спят под одеялом. Однако сменщик, который собирался пойти вздремнуть в караульный домик, рассказал ему о летучей мыши, чью тень видел ночью. – Надо взять у смарагдианцев какой-нибудь отравы, – закончил он, обеспокоенно ощупывая свои редкие пряди. – Не хватало еще, чтобы эта мерзость вцепилась в волосы. Новый охранник почувствовал смутную тревогу. – Какие летучие мыши? Их тут отродясь не водилось, – вскричал он. Он бросился к камере хранителей и, справившись с торчащим в замке гвоздем, распахнул дверь. Под одеялом никого не было. В камеру вбежали остальные стражники. – Летучая мышь, говоришь?! – вскричал охранник, припирая к стенке своего незадачливого сменщика. – Теперь иди и сам докладывай о побеге! – А я чего? – сменщик чуть не рыдал. – Надо было и им наложить запирающее заклятие, тогда они никуда бы не делись. – Когда будешь докладывать, не забудь и об этом упомянуть. Господин правитель Гиацинт оценит твой совет, – стражник зло усмехнулся и, схватив бедолагу за шиворот, потащил к выходу. И вот Карнеол стоял возле двери в зал советов и проклинал свою должность. Сейчас он бы предпочел быть простым воином, а не правой рукой господина правителя Гиацинта. Карнеол в тысячный раз прокручивал в голове речь, когда дверь распахнулась, больно ударив его по лицу. Он упал. Из разбитого носа на светлый мраморный пол закапала кровь. – Я уже полчаса жду утренний доклад! – гневно проорал Гиацинт. – Я боялся зайти, господин правитель, – невнятно пробормотал Карнеол, отползая назад. – Что значит боялся? Что случилось? – взревел тот, угрожающе нависнув над помощником. – Они исчезли, – пролепетал Карнеол, прикрывая голову рукой. – Кто?! – Хранители… На шее Гиацинта вздулись жилы, он побагровел, в глазах вновь полопались сосуды. Сейчас он выглядел даже страшнее Жадеиды. Карнеол сжался в комок и заплакал. Гиацинт, обезумев от ярости, изо всей силы пнул своего помощника. – Ты не смог справиться с одной-единственной задачей! – бесновался он, продолжая наносить удары. – Эта девчонка вновь перехитрила нас! Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Тут Гиацинт понял, что может убить своего помощника. Он резко развернулся, бросился в зал советов и принялся крушить там все подряд, вымещая гнев на вазах, статуэтках и прочих безделушках. Целитель, прибежавший на шум, помог Карнеолу встать на ноги и отвел его в лазарет, где выдал все тот же подорожник, так как ничего другого в его распоряжении не было. Кроме того, он отправил молодого воина на кухню за льдом, чтобы приложить к разбитому носу несчастного. Гиацинт, немного успокоившись, с помощью книг вызвал большую тучу вроде той, на которой передвигалась Жадеида. Только его туча была еще страшнее, внутри она бурлила жидким огнем, плевалась искрами и была не черной, а красной. Люди при ее приближении спешили спрятаться. Гиацинт приказал туче нести его в Смарагдиус, к Древлию, источнику Земли. Древлий благодаря своим помощникам – крохотным деревцам, которые, быстро перемещаясь, приносили ему информацию, – знал все и обо всем. К хранителю своего петрамиума, источнику Огня Игнису, Гиацинт идти не хотел. Знакомство с ним он запомнил на всю жизнь.