улыбкой.– Вау, – экзальтированно воскликнула девушка. – Я ваша фанатка. Настоящая фанатка. Я люблю все ваши группы. То есть из-за вашей фирмы я все еще жива. Музыка, которую вы выпускаете, помогла мне пережить непростые времена. Понимаете, да? В общем, вау! Как здорово вас встретить!– Спасибо, – непринужденно ответил Кэйд, и у меня возникло стойкое ощущение, что такое случается постоянно.– Меня зовут Дженна, – продолжала девушка, прикладывая руку к груди. – Спасибо вам. – Она снова посмотрела на меня. – Простите, но я не могла не подойти и не поздороваться. Я уже ухожу, и вы можете вернуться к вашему разговору.Когда она отошла, наши с Кэйдом взгляды встретились.– Судя по всему, ты большая шишка.Он пожал плечами:– Я всего лишь счастливчик, который занимается тем, что ему нравится. А чем ты увлекаешься, Кайли? Я уверен, что не стиркой.Кэйд подмигнул мне и посмотрел на мою корзину с бельем.– Кайли отдаст последний доллар за редчайший козий сыр на рынке Пайк-плейс, – сказала Трэйси.– Пригласишь меня как-нибудь на ужин?Трэйси сделала вид, что с головой ушла в учебник, но если бы над ее головой возникло облачко, как в комиксе, оно было бы полно восклицательных знаков.– Ну… – Я никак не могла подобрать нужные слова.– Прости, я, наверное, слишком тороплю события.Я улыбнулась:– Возможно, чуть-чуть.– А что, если, – продолжал Кэйд, – сначала я приглашу на ужин тебя? Если ты хорошо проведешь время, тогда ты как-нибудь пригласишь меня на ужин к тебе домой. Договорились?Я робко улыбнулась, затягивая с ответом:– Договорились.– Отлично.Кэйд повернулся к двери и помахал только что вошедшему парню с бородой и «рукавом» из татуировок, потом снова посмотрел на меня:– Кстати, о стирке: в тот вечер, когда мы познакомились, ты записала твой номер телефона на салфетке. Я положил ее в карман и по трагической случайности случайно постирал те самые джинсы. Можешь записать мне его еще раз? – Он улыбнулся.– Конечно, – с улыбкой ответила я. Порывшись в сумке, я достала ручку.Кэйд подставил ладонь.– На этот раз запиши его вот здесь, так надежнее.– О’кей, – рассмеялась я, взяла его ладонь и написала на ней свое имя и номер телефона. – Теперь постарайся их не смыть.– Обещаю. – Кэйд подмигнул мне.Когда он ушел, Трэйси поймала мой взгляд.– Знаешь, что я думаю?– Что?– Ты потеряешь голову из-за этого парня, – сказала она, качая головой.Я не сказала ей, что я ее уже потеряла.Вечером того же дня я аккуратно вымешивала тесто для кофейного кекса с корицей.– Моя бабушка обычно говорила, что корицей пахнет в счастливых домах, – с улыбкой сказала я Трэйси. – Мне всегда нравился этот запах.– Корица? – откликнулась Трэйси, подняв голову от кофейного столика, на котором были разложены учебники и тетради.– Ага. У бабушки на этот счет была своя теория: чем больше корицы употребляет женщина, тем больше в ее жизни любви.Я добавила масло в миску и лизнула край деревянной ложки.– Забавно, да?Трэйси кивнула:– Мир наших дедушек и бабушек был намного романтичнее. Представляешь, мои поженились через две недели после знакомства. Через две недели!Я улыбнулась:– А мои бабушка и дедушка встретились во время войны на танцах. Дедушка пригласил бабушку на танец, и у них случилась любовь под музыку Гленна Миллера.Трэйси театрально прижала руку к сердцу.– Moonlight Serenade[6], – произнесла она с восторгом, и тут зазвонил телефон. Трэйси сняла трубку, а я поставила форму с кексом в духовку.– Алло? – Пауза, потом Трэйси улыбнулась. – Да, она дома. Минутку.Она указала на телефон и одними губами произнесла:– Это он!Мое сердце едва не выскочило из груди, пока я вытирала руки полотенцем и бежала к телефону.– Алло? – Я пыталась выровнять дыхание и говорить спокойно. Но получился писк.– Привет, это Кэйд.Его голос по телефону казался ниже. Мне это понравилось, и у меня в животе запорхали бабочки.– Привет, – ответила я.– Здорово, что мы сегодня случайно встретились, – продолжал он. – Я тут подумал, может быть, мы могли бы поужинать вместе в субботу? Если ты не занята.– С удовольствием.– Была когда-нибудь в «Диком имбире»?– Нет, но мой редактор от него в восторге. Я как раз собиралась проверить, каково там на самом деле.– Отлично, – обрадовался Кэйд. – Давай встретимся там в семь?Трэйси отчаянно замахала мне, но я проигнорировала ее жесты.– Конечно, – ответила я, встречаясь взглядом с подругой.– Спроси, какой у него знак, – прошептала Трэйси.– Нет, – одними губами ответила я.– Серьезно, спроси, это для меня. Я должна знать.– Трэйси! – шепотом возмутилась я.– Ну пожалуйста, – попросила она улыбаясь.– Гм. – Я продолжила разговор с Кэйдом. – Моя лучшая подруга сошла с ума и желает узнать, какой у тебя знак.– Мой знак? – Он фыркнул.Я сурово посмотрела на Трэйси, сожалея, что пошла у нее на поводу.– Она любит астрологию. А я нет. Но я люблю ее.Кэйд снова засмеялся:– Ничего об этом не знаю, но я в курсе, что я Телец.– Он Телец, – сказала я, и Трэйси одобрительно кивнула.– Передай ей, что я был бы рад получить от нее мой гороскоп, – добавил Кэйд.Я улыбнулась:– Поверь мне, не стоит ее поощрять.– Хорошо, – расхохотался он. – Увидимся в субботу.– До встречи. – Я повесила трубку и снова улыбнулась.Трэйси восторженно взвизгнула, когда я рухнула на диван рядом с ней.– Кое-кто идет на свидание!Я не могла сдержать улыбку:– Я иду.– И он Телец, – мечтательно добавила она.Я пожала плечами.– Это хорошо, Кайли, очень хорошо. Тельцам везет в любви. Ими управляет Венера, планета красоты и удовольствия. – Губы Трэйси дрогнули в улыбке. – Приготовь ему одно из твоих коронных блюд, и ты в шоколаде.– Все так просто, да? – хмыкнула я.– Я так думаю. – Она стряхнула муку с моей блузки. – Я говорила тебе, что это начало чего-то очень большого.Бухту Эллиотт пересекал паром, уходя в ночь, и я подумала, что, возможно, только возможно, она права.Глава 516 ноября 2008 годаМы ехали по шоссе I-5, капли дождя разбивались о ветровое стекло машины Трэйси. Дворники скользили вниз и вверх, двигаясь в такт ударам моего сердца.– Я помню твое первое свидание с ним, – с некоторой ностальгией сказала Трэйси.– В самом деле? – Я повернулась к ней.– Ты так волновалась, перемерила кучу нарядов, пока собиралась.– «Дикий имбирь». – Мозг торопливо выплескивал воспоминания. – Мы с ним ходили в «Дикий имбирь».– Я уже была готова позвонить в полицию: ты, такая домоседка, явилась домой только в два часа ночи! У меня едва не случился сердечный приступ.Трэйси свернула на Джеймс-стрит и проехала вниз по Четвертой авеню.– Мы можем припарковаться здесь, а потом немного пройдем пешком. Посмотрим, не будет ли он снова стоять возле ресторана.– Хорошо, – нервно ответила я.Когда мы проходили мимо кафе, Трэйси остановилась.– Сначала кофе.– Стоило бы начать выпускать футболки с такой надписью, – хмыкнула я.– Я бы такую купила, – призналась Трэйси.Я вошла следом за ней в кафе, и мы обе заказали двойной американо, но в последнюю минуту Трэйси попросила сделать ей тройной.– Помнишь латте, которые мы пили раньше? – со смехом спросила она.– Столько сахара! По-моему, я пила латте с орехами макадамии по крайней мере целый год.– А я не могла обойтись без поджаренного зефира, – добавила подруга. – Помнишь?Я кивнула.Ее глаза засияли.– И ели тирамису. – Трэйси расхохоталась. – О чем мы только думали?Я тоже засмеялась, но мой смех был пустым, отвлеченным. Смех, наполненный сожалениями и тоской по тому, как все было раньше. Бутылочки с сиропом остались в далеком прошлом, как и две двадцатидвухлетние девушки с широко открытыми глазами.Потягивая кофе без сахара, мы начали поиски. Мой взгляд метался из стороны в сторону, пока мы шли по Четвертой, а затем по Третьей авеню. По пути я вглядывалась в каждый проулок, заглядывала в каждый мусорный бак, в каждую щель. Дождь усилился, я натянула капюшон куртки, а Трэйси нырнула под навес.– «Ле Марше» чуть дальше по улице, – сказала я. – Сейчас ресторан закрыт, но, возможно, Кэйд снова пришел туда.Трэйси кивнула и пошла следом за мной.– Думаю, что вероятнее всего встретить его там.Мы молча прошли еще два квартала, и я выбросила стакан из-под кофе в урну. Говорить я не могла. Да и думать как следует тоже не могла. Я могла лишь переставлять ноги, сердце гулко стучало.Я издалека увидела зеленый навес «Ле Марше». Я устремилась туда и не заметила автомобиль, приближавшийся справа. Водитель раздраженно посигналил, пока я озиралась по сторонам.В ресторане было темно. Я заглянула в окно, потом внимательно оглядела улицу.– Его здесь нет, – с отчаянием сказала я.Трэйси достала телефон и ушла под навес, чтобы ответить на звонок. Я прошла несколько шагов, чтобы заглянуть в проулок за рестораном. Там было пусто, если не считать мусорного бака и картонной коробки.Мы постояли несколько минут, потом я предложила пройти до Пятой авеню.– Там есть приют для бездомных, – сказала я, вспомнив статью, которую написала в прошлом году. В ней шла речь об известном шеф-поваре, который объединил усилия с благотворителем и начал готовить еду для бездомных. Об этом никто не знал, пока это начинание не превратилось в компанию «Фуд Нетворк спешиал». Благодаря усилиям этих людей сэндвичи с обжаренным на гриле сыром заменили на сэндвичи с лососем и салатом из эндивия с грецкими орехами в сахаре. Мне хотелось бы думать, что именно моя статья, а не один-единственный репортаж по телевидению привела к тому, что эта инициатива стала событием года в области благотворительности.– Мы могли бы посмотреть, не… – Мой голос прервался. Я все еще не могла поверить в то, в каком плачевном состоянии оказался Кэйд. В то, что я могу войти в приют и увидеть там его лежащим на пропитанной мочой койке.Трэйси похлопала меня по руке:– Не бойся, соберись.Я кивнула, и мы направились к кирпичному зданию. Черная краска на двери облупилась. Беззубая женщина с грязными седыми волосами стояла на тротуаре и пила из бутылки, завернутой в коричневый крафтовый пакет.– Вы копы? – спросила она низким хриплым голосом, отступая на шаг назад.– Нет, – ответила Трэйси, – мы не копы.Женщина кивнула и снова поднесла бутылку к губам. Я заметила незажившую рану на ее левой руке, она нагноилась и покраснела. Я внутренне содрогнулась. Трэйси взялась за дверную ручку.– Может быть, нам повезет, – шепнула она мне.Я прошла следом за подругой в вестибюль, где за столом сидел мужчина средних лет с козлиной бородкой и редкими волосами. Пахло немытым телом, мокрым ковролином, застоялым дымом сигарет, а еще печалью и разбитыми мечтами.– Привет! – поздоровался мужчина и поднял на нас глаза. Его лицо было мне знакомо, и я мгновенно вспомнила его жизнерадостный тенор. Он, должно быть, тоже вспомнил меня. – Вы ведь репортер из «Сиэтл Геральд»?– Да. Я Кайли Крэйн. – После нашего интервью прошло не меньше года. – Прошу прощения, но вам придется напомнить мне ваше имя.– Эйб Фаррелл. – Он протянул руку для пожатия. – Догадываюсь, что вы двое не ищете комнату для ночлега.Мужчина засмеялся своей шутке, но мы с Трэйси были слишком растерянны, чтобы оценить его остроту. Мы просто смотрели на него.– Чем могу вам помочь?– Мы ищем одного человека, – быстро заговорила я, делая шаг вперед. – Мужчину.– Имя знаете?Я посмотрела на Трэйси, потом снова на Эйба:– Да, его зовут Кэйд Макаллистер.Эйб покачал головой:– Не думаю, что у нас есть кто-то с таким именем, но с нашей клиентурой никогда ничего нельзя знать наверняка. Некоторые из них просто не помнят своего имени.Я кивнула:– В нем около шести футов. Худой. И у него борода. Вчера на нем была куртка цвета хаки и сапоги.Я снова видела его сидящим на тротуаре, и эта картина раз за разом прокручивалась в моей голове. Мне становилось не по себе, когда я думала о его глазах, таких печальных и потерянных.– У него рваные джинсы, – я показала на свои голени, – вот на этих местах.– Простите, мисс. – Мужчина снова улыбнулся. – Это описание подходит почти к каждому мужчине в нашем приюте.Я обреченно вздохнула.Он пожал плечами.– Если бы вы показали мне фото, то тогда я, возможно, смог бы вам помочь.Я достала бумажник и вытащила оттуда выцветший снимок. На нем были мы с Кэйдом в Биг-Суре[7], невероятно живописном месте рядом с автострадой 1. Я улыбнулась про себя, вспоминая ту поездку в мельчайших подробностях. Мы взяли напрокат автомобиль с откидным верхом, и я повязала голову бежевым шарфом на манер Грейс Келли. К тому моменту, когда мы добрались до маленькой смотровой площадки, мы оба стали зелеными – так нас укачало в дороге. Слишком много было поворотов. Но на фотографии этого не было заметно.– Вот Кэйд, – сказала я, протягивая снимок Эйбу. Тот прищурился, потом пожал плечами.– Боюсь, здесь нет никого похожего, – объявил он через некоторое время. – Но если хотите, я могу провести вас по приюту, чтобы вы сами посмотрели.– Спасибо. – Я бросила взгляд на Трэйси, потом снова посмотрела на Эйба. – Я была бы вам очень признательна.С некоторой опаской мы пошли следом за ним по короткому коридору и вошли в большую комнату, где вдоль стен стояли двухъярусные кровати. Трое мужчин сидели за столом в центре и увлеченно играли в карты. Еще несколько человек спали или делали вид, что спали, на своих койках. Один бродяга сидел в углу и что-то бормотал себе под нос. Кэйда среди них не было.– Нет, – со вздохом сказала я, – его здесь нет.– Жаль, – посочувствовал Эйб. – А этот мужчин, он ваш… бойфренд?Я покачала головой.– Нет-нет, – я покрутила свое помолвочное кольцо, – он всего лишь старый друг.– Что же, вашему старому другу повезло, что такая женщина, как вы, его ищет. – Эйб улыбнулся. – Надеюсь, вы его найдете.– Я тоже надеюсь.Он уже повернулся к двери, когда я остановила его.– Подождите, – сказала я, стягивая куртку и поднимая рукав футболки на правой руке. – У него точно такая же татуировка. Она вам не кажется знакомой?– Нет. Боюсь, я не видел подобных татуировок в последнее время.И тут я заметила, что один из играющих в карты, который был старше остальных и носил длинную седую бороду, поднял голову и смотрит на меня.– Ладно. – Я удрученно сунула руку в рукав куртки. Бородач встал из-за стола и направился к нам.– Прошу прощения, – сказал он, держа в правой руке карты. Я увидела туз пик и сразу вспомнила, как учила Кэйда играть в «Тридцать одно», любимую карточную игру моих бабушки и дедушки. Кэйд выиграл.– Эта татуировка, – продолжал старик, – она похожа на татуировку… Митчелла.Я удивленно покачала головой:– Митчелла?– Ага. Странный такой. Не разговаривает. Он то приходит, то уходит. Но большую часть времени он проводит на Четвертой возле модного французского ресторана, который называется…– «Ле Марше»? – с готовностью подсказала я.– Точно, он.Мои глаза расширились:– Вы уверены, что узнаете татуировку?Я снова сняла куртку, чтобы показать ее.– Да, мэм, – подтвердил бродяга, вглядываясь пристальнее.– Пожалуйста, скажите мне, почему вы называете его Митчеллом.Мужчина пожал плечами:– Черт его знает. На армейской куртке, в которой он всегда ходит, написано это имя. Думаю, все решили, что его так зовут. Может, оно и так, а может, и нет. – Старик хмыкнул. – Вот меня зовут Фрэнк, но все зовут меня Бешеный Пес.– Что ж, спасибо вам.Он кивнул и направился обратно к столу. Я подумала о Кэйде: он носит армейскую куртку с напечатанной на груди фамилией «Митчелл». Как такое могло случиться?– Простите мое любопытство, – спохватился Бешеный Пес, снова поворачиваясь ко мне, – но как вышло, что у такой, как вы, и у такого, как он, одинаковые татуировки?На мои глаза навернулись слезы. Я глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в губах:– Мы с ним не разные, как может показаться, мы одинаковые. И когда-то я его любила, очень сильно любила.Я почувствовала, как рука Трейси коснулась моего плеча.– Идем, дорогая, нам пора.Словно в оцепенении я вышла на улицу следом за ней.Снова пошел дождь, и, оказавшись рядом с «Ле Марше», мы с Трэйси сразу спрятались под навесом ресторана.– Что дальше? – спросила она.– Пожалуй, я останусь здесь ненадолго, – сказала я. – Подожду, вдруг он вернется.Трэйси кивнула и сунула руку в карман, чтобы достать звонящий телефон. Я прошла несколько шагов вперед и снова посмотрела в проулок за рестораном. Пусто, только в отдалении голубь клевал что-то на мостовой.– Из больницы звонили, – сообщила Трэйси, подходя ко мне минутой позже. – У пациента кризис. Мне очень жаль, но я должна ехать.– Я справлюсь сама, – успокоила я подругу. Голубь чего-то испугался и отлетел дальше в проулок, расстроенный, серый.Я постояла несколько минут на тротуаре, а потом пошла по направлению к «Старбакс». Заказав кофе, я уселась в кресло у окна. Дождь полил сильнее, окно затуманилось, как и моя голова. Рукавом куртки я протерла кусочек стекла, чтобы видеть прохожих. Любой из них мог оказаться Кэйдом, но его среди них не было.Я вышла из кафе. Прошел час, потом еще два. Позвонил Райан, и я сказала ему, что собираю материал для статьи. Еще одна белая ложь. Он спросил, смогу ли я приготовить ризотто на ужин. Я ответила, что смогу, и попросила его купить рис арборио в магазине органических продуктов. Наш разговор был легким, непринужденным. Мы говорили так, словно у каждого из нас был перед глазами сценарий. Но именно в этот момент сценарий мне не нравился. Мне было отвратительно разговаривать о рисе и органических продуктах, когда Кэйд бродил где-то в городе, замерзший, скорее всего голодный… Возможно, он притулился где-то в проулке и мокнет сейчас под дождем. Я ненавидела все: рис, дождь и то, как сложилась жизнь.Я прислонилась к кирпичной стене ресторана, который только что открылся для воскресного ланча. Через окно я заметила привлекательную пару возле бара. На ней было льняное платье с оборками цвета слоновой кости, явно только что купленное в дорогом магазине. Она накручивала на палец длинные темные волосы, игриво прислоняясь к своем спутнику, чисто выбритому мужчине в очках в темной оправе. Я представила себе их разговор.«Я люблю устрицы», – говорит она.«Я тоже!» – отвечает он.«Но только не мидии!» – добавляет она, манерно отпивая глоток охлажденного розового вина.«Никаких мидий, – мгновенно соглашается он. – Это сомнительные моллюски».Она смеется, снова медленно отпивает глоток вина, чей цвет повторяет цвет румян от МАС, которые она нанесла на щеки чуть раньше. Девушка гадает, не перестаралась ли она с макияжем. И встретила ли она родственную ей душу?Мимо промчалась машина и едва не окатила меня грязью из лужи. Я вцепилась в золотую цепочку на шее, пробежалась пальцами до золотого медальона с моими инициалами. Его мне подарили бабушка с дедушкой на мой десятый день рождения, и с тех пор я с ним не расставалась.– Что ты в него положишь? – спросила меня бабушка, когда я надела его первый раз.– Пока не знаю, – ответила я, раздумывая о том, что в медальон нужно положить нечто совершенно особенное.В тот же день дедушка достал старую коробку из-под сигар и принялся перебирать старые монеты, фотографии с волнистыми краями, открытки и пожелтевшие вырезки из газет, пока не нашел какой-то крошечный предмет.– Самая красивая ракушка для самой красивой девочки, – объявил он, целуя меня в лоб.Я поворачивала ракушку так и эдак, сияя улыбкой.– Хочешь послушать историю о том, как я ее нашел? – спросил дедушка.Я кивнула, не сводя глаз с моей новой драгоценности. Я всегда любила дедушкины истории.– Это было в августе 1944 года, незадолго до освобождения Франции, – начал он свой рассказ. – Было жарко, я очень хорошо это помню. Несколько моих приятелей собрались спуститься на берег и искупаться. В то утро мы слушали по радио Эйзенхауэра. Все были в отличном настроении, поэтому командир не стал возражать, когда мы ушли из лагеря на берег. Хотя нас предупреждали о противопехотных минах и о том, что в пещерах и крестьянских домах могут прятаться остатки вражеской армии. И все же нам хотелось пойти на пляж. Туда мы и отправились. Мы шли по каменистой тропинке мимо кипарисов и старых корявых яблонь. Мы с капитаном Рэйнсом подобрали и съели все яблоки, которые только смогли найти.Дедушка замолчал и улыбнулся мне:– Забавно… Всякий раз, когда я откусываю от яблока, я даже теперь снова оказываюсь на том берегу…Глаза дедушки как будто видели свое далекое прошлое.– Мы продолжали путь, – рассказывал он. – На этом участке берега прибой был сильнее. Там было опасно купаться, Рэйнса едва не смыло. – Дедушка хмыкнул. – Я просто сидел на берегу и смотрел на волны. И тут я заметил, что они что-то вынесли на берег. Поначалу я подумал, что это камешек, но, приглядевшись получше, понял, что это ракушка. Но не простая. Она сияла на солнце и цветом напоминала переливчатый нефрит. Таких я никогда не видел.Когда Рэйнс сел рядом со мной, я показал ему свою находку. «Это особенная ракушка», – сказал он. «Откуда ты знаешь?» – удивился я. И тогда капитан рассказал мне, что встречался с французской девушкой, и у той точно такая ракушка была прикреплена к цепочке. Судя по всему, они встречаются редко, их море время от времени выбрасывает на берег, и только на этом пляже. Местные говорят, что нашедшему такую ракушку обязательно повезет, это хорошее предзнаменование, оно предвещает любовь, счастье и защиту. – Дедушка снова улыбнулся. – Я хранил ее все эти годы, и,